– Теперь вы понимаете, почему так важно предупредить Станислава Эдуардовича? – спросила Галя под конец, и Вероника промолвила, кажется, чуть смягчившись:
– Он сейчас не в поместье, а уехал на важную встречу. Так что и для меня связаться с ним большая проблема… Но, конечно, я предприму все усилия для того, чтобы он был поставлен в известность.
– Значит, выход в эфир программы отменяется? – спросила Галя, на что Вероника ответила:
– Такое распоряжение может отдать только сам Станислав Эдуардович!
Их разговор завершился. Галя все ждала, когда Вероника перезвонит – она обещала сделать это, как только сможет связаться с Черных. Но звонка все не было и не было. Зато подготовка к программе продвигалась семимильными шагами.
Под вечер Галя позвонила в поместье еще раз, но ни Черных, ни Вероники на месте не было. А затем наступила суббота. Разоблачительная программа была уже готова, до эфира оставалось меньше часа. Наконец раздался звонок – это была Вероника.
– Возникли кое-какие проблемы, поэтому Станислав Эдуардович вылетел за рубеж. Я видела его всего пару минут и смогла передать то, что вы мне сообщили, но у меня создалось впечатление, что он скептически относится к вашим изысканиям.
Галя поняла, что вот-вот произойдет катастрофа. Черных сам себя загнал в ловушку, в том числе и по причине собственной безмерной самоуверенности. И Вероника тоже помочь не смогла.
Оставалось надеяться только на саму себя. Галя взглянула на часы – до эфира осталось меньше получаса. Маститого диктора, лицо канала, уже намарафетили, и он просматривал папку с текстом, лежавшую перед ним. А затем он потребовал мятного чая, как обычно перед эфиром.
Галя распорядилась, чтобы ему немедленно принесли чай, и пока он пил его, подменила папки – забрала ту, в которой находился компромат, и положила точно такую же на вид, набитую чистыми листами. Она знала повадки ведущего: раз он пил мятный чай, значит, был морально готов к важному эфиру, и в папку теперь заглянет только в тот момент, когда программа уже начнется.
Разумеется, дело было не только в папке. Ведь свой текст он отлично знал наизусть. Кроме того, имелся и телесуфлер. Поэтому Галя заглянула в аппаратную, держа в руках бумажные стаканчики с кофе и тарелку с эклерами.
– Мальчики, перед серьезным эфиром надо подкрепиться! – заявила она, за что была удостоена благодарного рева техников. До эфира оставалось двадцать минут. Наконец принесли и кассету с записью двух важнейших интервью. Галя с улыбкой раздавала эклеры…
И вот эфир начался. Ведущий, раскрыв перед собой папку, несколько смутился, но всего на долю секунды. Ведь текста-то в папке не было! И по телесуфлеру почему-то шел какой-то абсолютно идиотский текст, а не тот, который требовалось выдать в эфир. Галя еле заметно улыбнулась. Это она постаралась!
Но ведущий – недаром же профессионал экстракласса! – быстро взял себя в руки: не стал тянуть кота за хвост и объявил, что в распоряжении их программы оказались сенсационные факты, свидетельствующие о причастности одного крупного бизнесмена к подкупу должностных лиц. Имя пока еще названо не было, оно должно было прозвучать в первом интервью.
И пошла запись. Только это было не то интервью, которого все ждали. А интервью с Примадонной, записанное несколько дней назад.
В аппаратной возникла паника, интервью пришлось быстро прервать. Ведущий извинился за технические накладки и анонсировал второе интервью. Но вместо оного зрители увидели старый советский мультфильм.
– Да что это такое! – завопил шеф Гали, хватаясь за голову, и обрушил на техников нескончаемый поток витиеватых матерных выражений. Даже ведущий потерял нить повествования и беспомощно листал бумаги.
Эфир пришлось прервать, в первый раз за всю историю программы. Галя вышла из аппаратной и прислонилась к стене. До нее долетали вопли шефа, а также визг ведущего, срывавшего ужасное настроение на своих помощниках.
Во всем виновата была только она одна, но ведь ничего иного ей не оставалось. Она не хотела подвести коллег и тем паче выставить их на посмешище, но чего она точно сделать не могла, так это пустить в эфир скандальную программу.
Она направилась в свой кабинет и принялась собирать вещи: все равно за подобную выходку ее уволят. И это только в лучшем случае…
Покинуть здание ей суждено не было – его оцепили телохранители Черных. Начальник службы безопасности Олег Гусаров заявил, что пока тот, кто устроил эту полномасштабную акцию саботажа, не будет выявлен, никто не отправится домой.
Прохаживаясь по конференц-залу, куда были согнаны все сотрудники, начиная от генерального директора и заканчивая уборщицами, Гусаров, высокий статный тип с военной выправкой, седым ежиком волос и пронзительными голубыми глазами, всматривался в лица перепуганных людей. О Гусарове рассказывали нехорошие истории. Очень нехорошие…
– Желает ли кто-то сделать чистосердечное признание? – осведомился он и, скрипнув сапогами из крокодиловой кожи, замер.
Галя опустила взор и ничего не произнесла. Она бы попыталась объяснить все Черных лично, но Гусаров был форменным садистом и психопатом. Оказаться в его руках ей ой как не хотелось, тем более что Черных был сейчас за границей.
– Ну что же, меня бы весьма удивило, если бы кто-то и пожелал! – заявил он желчно и подозвал к себе двух своих подчиненных. – Но до утра мы узнаем, кто же виноват. Потому что аппаратуру уже подготовили – все из вас, вне зависимости от статуса и должности, пройдут тестирование на детекторе лжи. Так мы очень легко выявим ренегата! Желает ли кто-то пройти тестирование первым?
Никто не желал, тогда Гусаров ткнул пальцем в ведущего.
– Начнем с тебя! Ведь тебя вполне могли подкупить враги Станислава Эдуардовича…
Два охранника встали по обеим сторонам, им надлежало отконвоировать подозреваемого в комнату, где была установлена аппаратура. Ведущий же, тип спесивый и трусливый, закричал, указывая на молоденькую помощницу:
– Это она мне папку подала! И она около меня крутилась! И чай, который она мне принесла, был какой-то странный! Господи, мне кажется, что она меня отравила…
Он закатил глаза и изобразил обморок. Тогда все внимание переключилось на несчастную трясущуюся девицу, которая, запинаясь, уверяла всех, что она ни в чем не виновата и в чай ничего не подсыпала.
– Я сам видел, что она туда какой-то порошок сыпала. И при этом еще так странно улыбалась! – заявил кто-то из сотрудников. Девушка попыталась возразить, что это был всего лишь низкокалорийный подсластитель, который ведущий использовал вместо сахара, но ее оправдания звучали так жалко и надуманно, что ей никто не поверил. А ведущий был не в состоянии подтвердить ее слова, потому что изображал из себя жертву обморока.
Гусаров приблизился к девушке и схватил ее за волосы.
– Значит, вот как просто все разрешилось! Конечно, ты, кто же еще! Ну что же, нам все равно придется с тобой поработать, чтобы узнать правду…
Его ребята взяли в кольцо бедняжку и потащили ее к выходу. Никто из коллег – ни мужчины, ни женщины – и не пытался оказать ей помощь. Тогда Галя поняла, что молчать она больше не имеет права, поэтому она вышла из толпы и громко сказала:
– Это сделала я!
Все взоры немедленно обратились к ней. Даже ведущий осторожно приоткрыл один глаз, хотя до этого вроде бы был без сознания.
Гусаров обернулся и уставился на Галю.
– Что ты сделала? – спросил он ее как-то глупо, а Галя ответила:
– Это я подменила текст в папке. И кассеты. И телесуфлер по-иному настроила!
Гусаров тотчас оказался около нее и схватил ее за локоть.
– Ну что же, вот и еще одна предательница! Возьмем и тебя!
– Отпустите ее! – потребовала Галя, вырывая руку из лап Гусарова. Она указала на девушку, находившуюся на грани нервного срыва. – Она к этому не причастна. Все задумала и осуществила я сама!
Гусаров, толкнув ее в спину, заявил:
– Ну что же, это мы и проверим. Но я могу гарантировать: этой ночью вы обе глаз не сомкнете!
Он зашелся в мерзком хохоте, и Галю вывели из конференц-зала. Затем последовало тестирование на детекторе лжи, в ходе которого она подтвердила, что действовала одна. Хитроумный аппарат показал: да, она говорила правду. Гусаров то появлялся, то исчезал во время тестирования. Когда оно закончилось, он подошел к Гале и прошипел ей в лицо:
– Молодец, ты меня не обманула! Потому что девчонка в самом деле ни к чему не причастна.
– С ней, я надеюсь, все в порядке? – спросила Галя, на что Гусаров, усмехнувшись, ответил:
– С ней-то да. А вот с тобой скоро будет все очень даже не в порядке!
И он ударил ее по лицу. Галя вскрикнула, попыталась подняться со стула, но Гусаров силой вжал ее в сиденье и пропыхтел:
– Ты все расскажешь! Как, кто и зачем дал тебе приказание саботировать программу. Хотя и так понятно – ты работаешь на Дзадоева!
