Служители собрали орудия уничтожения и ушли, окончив свое дело. Вслед за ними придут санитары и вывезут убогие останки на поля.
Из небесной дыры стекала неестественная тишина, но вот в углу двора в крысиных трупах почудилось шевеление и на поверхность вылез Великий Крыс Онур Шестнадцатый. Он обгорел и был черен, как уголь. Он тяжело полз по трупам, и на голове его торчала корона из слоновой кости с обгоревшей позолотой работы Годфри и Смайлса, а одной лапкой он придерживал камертон парижского мастера Мориса Лажье.
Онур долго кружил по трупам, шевеля носом с обгоревшими усами, пока не почувствовал биение жизни глубоко под пепельным покровом. Онур неуверенно стал разгребать этот мертвый покров и откопал двух молодых крысят разного пола. Они также чудом остались живы, и в их глазах навечно впечатался ужас пережитого.
И опалившееся сердце Онура дало первый живительный толчок. Он прижал к своему угольному телу двух спасенных крысят и пополз на пароход, загруженный сладостями: детям они нужны в первую очередь.
— Все в мире имеют свои судьбы,— подумал Онур,— даже листья, опавшие с деревьев. Я возрожу свой погибший народ из этих двух перепуганных детей, и мы обретем прежнюю силу. Глаза его были сухи, потому что огонь выжег в них все слезы, обычно живущие там в ожидании подходящего случая радости или печали, но была в егс глазах такая сила жизни самой природы, которую нельзя уничтожить в любом ее проявлении, даже если она не отвечает традиционным понятиям о совершенстве...»
Дочитав до конца, Альберт еще раз усмехнулся и, швырнув книжку под массивную кровать с золочеными спинками, прикрыл глаза.
— Черт с вами, с вашими Онурами и идеями. Я никогда не занимался политикой и не влезал в авантюры такого рода. Надеюсь, что вы, господа, со своим национал-социалистическим бредом, обойдетесь без меня...
Многие люди на земле свои воспоминания начинают словами, что война нарушила их планы или же вообще изломала всю жизнь. Если бы Максу пришлось писать о своей жизни, то написал бы, что его планы нарушил мир и капитуляция фашистской Германии.
Тридцатидвухлетний майор «СС», специалист по концлагерям, заклятый идеолог фашизма, Георг Ландер, как он именовался тогда, спешно бежал от советских войск в Американскую зону Германии, потом выбрался в Испанию, где генерал Франко любезно укрыл от возмездия тысячи таких, как Ландер. Здесь нашел прибежище и Отто Скорцени, любимец фюрера.
Сначала они притихли, напуганные всеобщим людским гневом, когда стали достоянием гласности все зверства фашистского режима, затем постепенно страны, истерзанные фашистской оккупацией, стали залечивать последствия войны, и Ландер зашевелился. Но теперь нужно было соблюдать осторожность, идеи фашизма в открытом виде ни у кого сочувствия или поддержки вызвать не могли. Ландер сплотил вокруг себя группу таких же фанатичных гитлеровцев и приступил к налаживанию связей и установлению мостов с Южной Америкой, куда потом, после разгрома, стекались кадровые офицеры Вермахта, которым нечего было рассчитывать на милость, так как на их совести были сотни тысяч замученных и погубленных людей разных национальностей: русских, украинцев, белоруссов, французов, евреев, поляков, немцев — участников Сопротивления, чехов и других.
И вот их усилиями в печати стали, поначалу робко, появляться книги, обеляющие Гитлера и национал-социалистов. Гитлер в них выглядел носителем свободы, поклонником прогресса и демократии, человеком трагической судьбы, любящим детей, музыку, который вел аскетическую жизнь во имя процветания гуманных идей фашизма. Поначалу эти «произведения» были немногочисленны, люди кидали эти книги в урны с мусором, но подрастало новое молодое поколение, не знающее ужасов пережитой человечеством трагедии или знающее об этом понаслышке, и Ландер понял, что для возрождения фашизма появилась благодатная почва, тем более, что правительства западных стран забыли о Потсдамских соглашениях, о Нюрнбергском процессе и не препятствовали возрождающейся пропаганде неофашизма, успокаивая изредка корреспондентов газет, радио и телевидения, что для -тревоги нет оснований, и опасность видят только коммунисты, явно преувеличивая ее или же раздувая в своих пропагандистских целях. А тем временем в Германии возобновились факельные шествия, бывшие гитлеровцы собирались на ежегодные собрания, в Америке фюрер фашистов, старательно подражая бесноватому, прилизав челку и скосив глаза, давал интервью корреспондентам, излагая взгляды на будущее человечества, мало чем отличающееся от идей Гитлера. В Италии фашисты, именуемые «Красными бригадами», прорываясь к власти, объявили открытый террор демократии буржуазного общества.
— Пора действовать,— заявил на тайном совещании Макс,— Гитлеру в свое время не надо было торопиться с войной против России. Глиняные ноги колосса оказались гранитными и фюрер потерял все, все! Надо было дождаться атомной бомбы и уничтожить большевиков. Но не все потеряно. Мы — наследники фюрера, но мы извлекли урок из его ошибок. Нам нужно в первую очередь дорваться до финансов Америки, а потом прорываться к власти. Что дальше — тоже известно: беспощадная война, война на полное уничтожение большевистской системы, и в этой войне, в любых ее формах, будь она холодной или термоядерной, все средства хороши: провокации, стравливание соседствующих стран, раздувание в эфире возможности нападения Советов. Тогда же у группы Макса зародился план подмены Роуза или иного крупного магната другим, похожим на него человеком. Фанатичность и абсурдность предприятия, на первый взгляд, при его дальнейшей разработке показала возможность успеха. Начались кропотливые поиски двойника. Много находили похожих чем-то на Роуза людей, но только Мондейл отвечал всем требованиям.
Макс еще раз развернул одну из папок и нашел нужный лист, где специалисты дали заключение. Рост Мондейла 178 см, Роуза — 179 см,— ничего, подставим каблуки,— проворчал Макс, читая дальше,— вес одинаковый, походка иная, что легко поправимо. Немного отлична форма ушей и носа, что также поправимо безо всяких видимых следов посредством пластической операции. Тембр голоса схожий, при овладении Мондейлом речевых интонаций Роуза отличие исчезнет.
Далее шло описание внешности, которое в совпадении своем (голубые глаза, строение лба, челюсти, разрез глаз, цвет волос и кожи) удовлетворяло замыслы Макса.
Он снова вызвал Крока, доложившего, что Мондейл устроен в верхней комнате, обеспечена надежная охрана, и отдал ему распоряжение насчет пластической операции, в результате которой исчезнут минимальные отличия между Мондейлом и Роузом.
— Он нужен мне не позднее, чем через три недели!— бросил Макс в конце разговора Кроку.
6. СЕКРЕТАРЬ МИСТЕРА РОУЗА
Артур Дэзи знал все тонкости финансовой политики своего босса. Дэзи знал не только конъюнктуру спроса на нефть и сталь сегодня, он чувствовал, вернее предчувствовал колебания на экономической и политической шкале в разных точках земного шара, могущие повлечь за собой те или иные последствия. Последнее время, время, когда нефтеносные районы Ближнего Востока сотрясали волнения, и монархические режимы один за другим лопались, подобно мыльным пузырям, и бывшие монарх и. появлялись на американском горизонте, нередко в сопровождении гарема, с толстыми чековыми книжками в солидных саквояжах, кое-кому приходилось увеличивать накладные расходы. Иными словами, финансировать контрреволюционные банды на территории тех или иных государств. Иногда это удавалось и тогда нефть или другие природные ресурсы, пригодные для изготовления самолетов, пушек, ракет и других средств уничтожения, опять беспрепятственно текли на многочисленные заводы Роуза. Дэзи держал, образно говоря, руку на клавишах американской политики и делал это, как виртуоз-пианист. Роуз ценил Дэзи, соответственно оплачивая его знания и услуги.
Сейчас Дэзи собирался в дорогу. Он договорился с боссом об отпуске и взял билет до Канарских островов. Он давно собирался побывать там, но дела не позволяли реализовать этот план. Наконец, такая возможность представилась.
— Месяц провести на берегу океана, безо всяких забот об этой проклятой нефти, не унижая себя коммерческими переговорами с членами королевских семей, подкупая их или шантажируя,— рассуждал Дэзи,— все это вернет мне здоровье. Последнее время я действительно устал.
