— По всей видимости, здесь не простая могила, а подземный склеп, вход в который спрятан под мраморным надгробием. Там, в этом подземелье, находится и гроб покойного генерал-аншефа, и, возможно, то, что мы с вами ищем.
— Знать бы еще, что это такое! — проговорила Лиза.
— Это верно! — согласился с ней Старыгин. — Но, думаю, скоро мы с вами сумеем найти ответ на этот вопрос.
Он перебросил ногу через край саркофага, встал на первую ступеньку и начал осторожно спускаться по лестнице в подземелье.
— Подождите меня! — окликнула его Лиза и последовала за реставратором по каменным ступеням.
— Не стоило бы вам сюда спускаться! — неодобрительно проговорил Старыгин, через плечо оглянувшись на девушку.
— Ну да, как начинается самое интересное — так я должна отойти в сторонку и покорно ждать? Знаю я эти мужские штучки!
— Но здесь может быть опасно…
— Что опасного может быть в старой могиле? Привидение генерал-аншефа? Так я уже давно вышла из того возраста, когда боятся историй про «черную руку» и безголового машиниста!
— Я вовсе не это имел в виду, — пробормотал Старыгин. — Просто этому подземелью немало лет, и оно может обвалиться… впрочем, поздно с вами спорить. Мы, кажется, уже пришли.
Действительно, лестница уже закончилась, и Старыгин с Лизой оказались в небольшом мрачном помещении.
Свет сюда проникал только через отверстие в потолке, и при этом скудном освещении можно было разглядеть внутренности склепа. Впрочем, и разглядывать было особенно нечего.
Прямо перед ними, возле сырой, облицованной камнем стены, на каменном же возвышении, стоял гроб. Несомненно, именно в этом гробу покоились останки генерал-аншефа Ганнибала, российского военачальника, родного сына петровского любимца и близкого родственника Александра Сергеевича Пушкина.
Гроб Ганнибала за два с лишком столетия не очень пострадал, видимо, он был сделан из хорошего, прочного дерева. Даже резьба на крышке хорошо сохранилась, и там можно было разглядеть фамильный герб Ганнибалов — щит, в центре которого бодро вышагивает накрытый попоной слон с водруженной на его спину шапкой Мономаха.
Геральдический слон был немного похож на жизнерадостного поросенка. Однако не этот слон, не герб Ганнибалов и даже не гроб генерал-аншефа привлек к себе внимание Старыгина и его спутницы.
В ногах гроба, на том же самом каменном возвышении, стояла кованая шкатулка с кольцом на крышке. В кольцо был просунут свернутый в трубку лист пожелтевшей от времени бумаги.
— Это то самое, о чем я думаю? — проговорила Лиза, невольно понизив голос.
— Сейчас мы это узнаем! — ответил Старыгин, шагнув к каменному возвышению.
Он произнес эти слова совсем негромко, чтобы не потревожить вечный покой мертвого генерала, но они гулко и значительно прозвучали в тесном пространстве склепа.
Дмитрий Алексеевич осторожно прикоснулся к свернутому в трубку документу, вынул его из железного кольца и развернул. Старинная бумага пожелтела от времени, но не истлела. От нее исходил едва уловимый аромат тонких цветочных духов.
В склепе было темно, только в одном месте сквозь просвет в потолке падал узкий луч редкого, будто процеженного света. Старыгин поднес к этому свету пожелтевшую бумагу и увидел стремительно бегущие по листу наклонные буквы французского текста.
— Что там написано? — Лиза нетерпеливо схватила его за локоть.
— Одну секунду, сейчас я вам переведу… я не очень хорошо читаю по-французски, тем более что язык несколько устаревший… ага, вот, слушайте: «Ты, кто нашел великую святыню древних жрецов, венец Гекаты, — помни, какая страшная сила в ней заключена! Этот венец в далекой древности первые жрецы получили из рук богов, его передавали из рук в руки тысячи и тысячи посвященных. Не был еще заложен первый камень египетских пирамид, не было слышно самого имени Афин, волки выли на Капитолийском холме, а предки гордых римлян были нищими пастухами и земледельцами, когда этой святыне поклонялись знающие. Тот, в чьих руках эта святыня, может влиять на судьбы мира. Но помни, если ты не придашь значения этой святыне или коснешься ее нечистыми руками — судьба твоя будет ужасна! Примером тому — злосчастная королева Франции, головой своей и своих близких заплатившая за небрежение к святыне…» Речь явно идет о Марии-Антуанетте! — проговорил Старыгин, на мгновение прервав чтение. — Так что легенда о том, что клавесин когда-то принадлежал ей, находит косвенное подтверждение… — Он продолжил читать: — «Позже великий император России, узнав о святыне, как христианин, не принял ее помощи, но покаялся в своих грехах и удалился от власти, чтобы отвести от своей страны и своей судьбы гнев богов…» На этот раз, как я понимаю, имеется в виду император Александр Первый. Действительно, существует легенда, что государь не умер в Таганроге, а ушел странствовать по России под именем старца Федора Кузьмича… «Я, одна из посвященных, одна из жриц Гекаты, оставляю здесь великую святыню предков, чувствуя, что моя жизнь подходит к концу, но передаю эту тайну в надежные руки. Указание, где спрятана святыня, я разделила на три части и спрятала в надежных местах, но если кто-то читает мое письмо — значит, загадка разгадана. Не всегда святыня может быть доступна рукам смертного. Иногда ее врата открываются раз в сто лет, иногда — реже: все зависит от воли богов, начертанной на небосводе вечными письменами звезд. Только когда Меркурий, Марс и Юпитер создадут священный треугольник, миновав дом Водолея, и комета пересечет пути Скорпиона…» Чушь какая-то! — пробормотал Старыгин. — Я не разбираюсь в астрономии, но даже мне кажется, что это — совершенная бессмыслица!
— Дело в том, что это — не астрономия, а астрология, гораздо более древняя и могущественная наука! И именно сейчас планеты создали тот единственный узор, который делает святыню доступной! Такое случается лишь несколько раз в тысячелетие!
Старыгин обернулся, услышав у себя за спиной незнакомый голос.
На верхней ступеньке лестницы, спускавшейся в склеп, стояла высокая женщина. Свет падал на нее сзади, и Дмитрий Алексеевич не мог различить лица незнакомки, он видел только бесформенную черную фигуру, окутанную длинным покрывалом.
— Кто вы?! Что вы здесь делаете? — воскликнул Старыгин, невольно отшатнувшись.
— Это та самая женщина, которую я встретила ночью! Женщина, которая пыталась натравить на меня огромную черную собаку! — проговорила Лиза дрожащим от страха голосом.
— Верно, — холодный голос незнакомки прозвучал насмешливо. — Тогда мне не удалось покончить с тобой, но это оказалось к лучшему. Ты со своим умным другом разгадала для меня загадку и привела к святыне. А теперь, когда ты сделала свое дело, никто и ничто не помешает мне избавиться от тебя!
— Послушайте, — прервал Старыгин незнакомку. — Мы же с вами нормальные, современные, цивилизованные люди. Неужели вы всерьез верите в этот средневековый бред?
— Средневековый? — Женщина в черном рассмеялась. Смех ее прозвучал в тесном склепе страшно, резко, отрывисто. — Средневековье — ничто по сравнению с древностью этой святыни! Ничто по сравнению с древностью культа Матери-богини, моей владычицы! Боги передали венец Гекаты первым жрецам тысячи и тысячи лет назад, когда и слуху не было о Египте и Вавилоне, о Греции и Риме! В храме первого города земли — Джериакона, Иерихона Библии, великие боги вручили венец первым хранителям, прежде чем навсегда покинуть Землю. Вручили, вместе с этим венцом передав жрецам великие знания и великую власть! Тысячелетия прошли над Землей, стерев с ее лица страны, города и народы, но тайная каста жриц Гекаты оберегала тайну венца…
— Они оберегали ее вовсе не для того, чтобы кто-то мог присвоить себе венец! — выпалила Лиза, пораженная внезапной догадкой. — Ты не имеешь на этот венец никаких прав! Ты нарушаешь волю богини!
— Что ты можешь знать о воле богини? — воскликнула женщина в черном и обожгла Лизу полным ненависти взглядом. — Я — последняя жрица, и мне, только мне решать, какова будет судьба святыни! То, что к тебе по воле случая попал жреческий кулон, ровно ничего не значит! Уйди с моей дороги!
Она оттолкнула Лизу, подошла к каменному возвышению и прикоснулась к крышке шкатулки. Крышка откинулась, как будто только и ждала этого прикосновения. Незнакомка радостно вскрикнула, погрузила в шкатулку худые смуглые руки и извлекла из нее странный, тускло светящийся предмет.
Это был тонкий обруч из серебристого полупрозрачного материала, внутри которого пульсировало бледное жемчужное свечение. К обручу был прикреплен бледно-голубой кристалл.
— Благодарю тебя, Богиня! — воскликнула женщина в черном и возложила обруч на свою голову, так что голубой кристалл оказался над серединой ее лба.
