— Весел не нашел? — поинтересовался Сергей.
— А черт их!.. — выругался тот. — Где я буду искать?
Сергей показал угол, где Антошка подобрал его лодку.
— Да я свои весла и так узнаю! Куда им деться? Сами появятся! — оптимистично предположил круглоголовый.
Сергей хотел сказать, что весла его скорее всего никогда не появятся. Промолчал.
— Монеты оставили, а весла шмальнули! — удивился круглоголовый. Уши его весело торчали по сторонам и шевелились, когда он улыбался: слегка приподнимались, потом опускались.
— Может, не заметили… — сказал Сергей.
— А якорь им на кой? — полюбопытствовал круглоголовый.
Плыли рядом, почти борт о борт, чтобы только Сергею было где занести весло.
— Откуда у тебя якорь? — спросил Сергей. — Зачем он?
— Да камень такой с дыркой! Ну, и шпагат, — объяснил круглоголовый. — Пудика с полтора. На ветру малость придерживал, а в основном так — для форса брательнику. Вякнет сам себе: «Отдай якорь!» — и бултых его за борт!
— Камень им понадобился… — мрачно сказал Сергей. И невольно поглядел на воду, где в черной глубине кому-то служил теперь вечным якорем полуторапудовый камень с дыркой. — Кузнец ваш хромой жив еще?
— Дядька Федор? — переспросил круглоголовый. — А что ему сделается?
— Не знаешь, он верующий?
— Кто его… Как выпьет — поминает бога, но все больше не по-церковному! — Круглоголовый захохотал, и уши его поползли кверху.
— Родственников у него здесь нет? Я его встречал вроде…
— Федора?! — удивился круглоголовый. — Он дальше кузни в жизни своей шагу не шагнул! И бабку Марусю сосватал, наверно, потому что соседка! И кузню в двух шагах соорудил. От крыльца — к наковальне, от наковальни — к крыльцу…
— То днем, — возразил Сергей, — а к вечеру?
— К вечеру дядька Федор совсем не ходок! Кому топор оттянет, кому ведро залудит, а плата одна у всех, без прейскуранта… К вечеру дядька Федор самое про бога и начинает говорить! Пока бабка Маруся в избу не втянет! — Круглоголовый опять засмеялся. Потом из вежливости спросил про Лешку… Сергей сказал, что у Лешки все на мази… А девка где?.. Почему лохматая?.. Волосы у нее — будь здоров. Сейчас в Южном, с матерью…
Распрощались. А когда уже разошлись на порядочное расстояние, Сергей окликнул:
— Послушай! Ты не знаешь точно, когда Никодима смотреть?
— А ты что — веришь?.. — отозвался круглоголовый. — Я узнавал про огни — это болотный газ выделяется.
— Газ — это одно, — возразил Сергей. — А я нынче самого Никодима видел! — «С монтировкой…» — хотел добавить Сергей.
— Брательнику моему сбреши, — посоветовал круглоголовый, — он еще поверит!
— Честно тебе говорю! — крикнул Сергей. — Только не седой он был, а черный вроде! Может, рыжий!
— Значит, перекрасился! — уже издалека заключил тот.
Сергей остался один и смотрел, как уплывает в солнечных бликах неунывающий круглоголовый нумизмат. Веслом он работал красиво, без лишних движений, загребал коротко, с нажимом, и чуток разворачивал весло за кормой, чтобы лодка не рыскала на воде из стороны в сторону.
* * *
Солнечное пятно у входа погасло, и стало неуютно в беседке. Алена вышла под яблони, где еще согревало мягкое солнце, уселась на траву и, закрыв глаза, подставила ему лицо. Сквозь веки пробивалось оранжевое сияние… Это едва ли не самое давнее жизненное ощущение — откуда-то из раннего детства, когда еще не думалось ни о чем, и вместе с оранжевым сиянием приходила сладкая дрема. Как в мягкий пух, погружалось в нее расслабленное тело, и подхватывали его бережные, медленные волны сна…
Мать Алены обрадовалась, разыскав дочь.
— Где ты была?
— В беседке.
— А когда приходила Галина?
— Я тебя видела… — сказала Алена.
Мать остановилась напротив, подумала и не стала ничего уточнять.
— Сережа где?
Алена подняла на нее глаза, щурясь от солнца.
— Дома он не был?
Анастасия Владимировна переместилась на шаг, чтобы тень ее упала на лицо дочери, недоуменно приподняла плечи.
— Вы что, поссорились?
Алена отвела глаза в сторону.
— Я, мам, сейчас в Никодимовку поеду…
— Ты что?.. — всполошилась Анастасия Владимировна. — Едва-едва Валентину успокоила. Не надо ее трогать сейчас, пусть сама как знает. Подожди малость. Тут, кажется, дотемна не выбраться…
— Ладно… — сказала Алена. Договорить она не успела — от калитки послышались голоса Галины и тетки Валентины Макаровны.
― Должно, в саду, — сказала Лешкина мать. Анастасия Владимировна метнулась по лужайке с явным намерением исчезнуть.
— Чего ты, мам? — сердито спросила Алена. — Будешь перед каждой… как маленькая!
Что-то виновато пробормотав, Анастасия Владимировна выпрямилась, подняла голову и королевой прошествовала мимо Галины к дому. Та, правда, не среагировала на это: увидела Алену и заторопилась к ней.
— Где ты была?!
— Тут, — сказала Алена.
— Мы заходили…
Опять щурясь на солнце, так что в ресницах засверкала радуга, Алена кивнула в ответ.
— Я слышала. Не захотелось отзываться.
Галину передернуло. Гримаса неприязни перекосила губы.
— Чего ты так?
— Да ничего, — сказала Алена. — Просто. Чего ты хочешь?
— Поговорить…
— Вам же надо Сережку, не меня… — Алена устало вздохнула.
— Сергей уважает тебя, и ты можешь помочь. Где он?
— Не знаю, — сказала Алена. Галина внимательно присмотрелась к ней, поверила и оглянулась по сторонам, ища, где бы устроиться. Алена показала ей на траву рядом: — Садись!
Та снова оглянулась по сторонам и, поджав ноги, опустилась на траву спиной к беседке. Сарафан поднялся при этом, высоко обнажив ноги, и стало видно, что кожа у нее до самых бедер одинаково ровного, коричневого цвета.
— Где ты загорала? — спросила Алена.
— В лесу, на озере! — удивилась Галина.
— Без купальника?
Галина фыркнула.
— В деревне да не позагорать как хочется!
Опустив глаза, Алена невольно посмотрела на свои руки, зимой и летом белые, как у последней неженки.
— Я, Оля, к тебе, потому что рассчитываю на твою порядочность, — издалека начала Галина. — Я сейчас только на тебя надеюсь. Больше мне не с кем поговорить откровенно.
— Откровенно? — переспросила Алена. — Да ты же все время врешь. И сейчас будешь врать, хотя я не знаю что.
Галина выпрямилась около беседки, еще теснее поджала под себя ноги.
— Оля, так разговора, конечно, не получится…
— А о чем нам говорить? — снова перебила Алена. — Зачем мне твоя откровенность, Галя? Сама подумай. У нас нет ничего общего.
— Так получилось, что есть! — Галина начала нервничать. — Если бы я знала все наперед — я бы за километр обошла Лешку.
— Это было бы лучше, — согласилась Алена.
Галина вспыхнула.
— Он уже давно надоел мне, к твоему сведению!
— Зачем же ты столько тянула с ним? — спросила Алена. — Или тебе надо было вертеть им как дурачком для каких-то целей?
— Для каких целей?.. — насторожилась, но не растерялась Галина.
— Для ваших целей, — уточнила Алена. — Каких — я не знаю. Но он по горло вместе с вами увяз. Так?
Галина молитвенно сложила на груди руки. В этой позе она могла бы позировать для портрета какой-нибудь святой или раскаявшейся грешницы, если это не одно и то же.
— Оля! Как ты плохо думаешь обо мне! Я только сегодня узнала, что около меня творились какие-то темные делишки! Только сегодня, понимаешь?! Я умоляю тебя, поверь! Умоляю! — повторила она.
— Врешь ты все, — равнодушно повторила Алена.
— Не вру, Оля! Честное слово! Я пришла в ужас, когда узнала сегодня! Мною крутили, как маленькой!
— Знаешь, Галя, если бы я запоминала все варианты, что ты говоришь о себе, о Лешке, о других — это такая куча! Но мне, даю тебе слово, противно копаться в ней. Мне все противно — вся эта поездка сюда. Может, вся моя жизнь от этого переломалась. Я бы с удовольствием никогда не видела вас! Но как ты быстро врешь! Прямо через каждую минуту!.. — Она с любопытством оглядела Галину, которая хоть и несколько расслабилась, но продолжала сидеть в молитвенной позе. — И знаешь, мне начинает казаться, что ты сама веришь тому, что говоришь. Этого я совсем не пойму! Веришь, да?
— Я совсем запуталась, Оля! — сказала Галина упавшим голосом. — Но как-то же надо выбраться из этого!
Алена посмотрела сквозь ресницы на солнце. В груди нарастала непривычная жестокость.
— Я не знаю, как тебе выбраться. Я знаю только, что в усадьбе погибли люди.
Галина сникла, испуганно глядя на Алену, машинально погладила загорелую коленку.
— Откуда ты знаешь это?
— Знаю.
— Но ты веришь, Оля, что Костя, Лешка, тем более я, ни при чем здесь?! — почти выкрикнула Галина.
