Нужный мне дом стоял чуть на отшибе других. Это был небольшой двухэтажный особняк. Мне пришлось проехать мимо, потому что возле него маячил пятнистый «хаммер» с распахнутыми дверцами. Из машины выходили люди. Остановившись метрах в ста от особняка, я выругался. Все оказалось гораздо хуже. Двое в доме плюс трое, что сейчас приехали, и вдобавок собака. Шансов почти не было. Это не кино. Я достаточно много побывал в переделках вместе с Железо, чтобы не заблуждаться и не переоценить возможности одного против пятерых. Практически они сводились к нулю. Самое паршивое, что судьба не оставила мне выбора. Я не трусил – просто четко видел финал, и он меня не устраивал. Но выбора все равно не было. То, кем я стану, если сейчас не пойду туда, и то, во что превращусь, если пойду, – это по сути одно и то же. Труп! Только в первом случае он будет мыслящим, а во втором молчаливым и холодным, как и положено трупу.
Я вышел из машины, тихо прикрыв дверцу, снова ощущая себя одним из безвестных Сереж, Николаев, Валер и прочих неприметных, малозначительных личностей, статистов у обочины жизни. Я шел к особняку, а мир скалился в мою сторону желтыми клыками. «Что, слабо броситься на меня?!» – спрашивал он.
«Почему все так?!» – обратился я сам к себе, поскольку больше было не кому, – и вдруг почувствовал нечто другое, словно что-то неожиданно прочистило мне мозги. «Парень, ведь это твой шанс уйти красиво! Стать Мужчиной, которые иногда приходят в этот мир», – снова обратился я сам к себе. В конце концов, смысл и суть мужчины не в банковском счете, который никогда не затмит воображения и Поступка, если ты, конечно, живешь не в мире ублюдков и желудков. Настало время определиться, на чьей ты стороне – тех, кто погиб за Любовь, и тех, у кого слово «честь» еще имеет цену, или тех, кто больше всего на свете любит с самодовольной рожей открыть в супермаркете свой пухлый бумажник.
– Сука! На кого ты скалишься, желтозубый! – бросил я в ночь и замер возле ворот особняка.
Некоторое время я стоял в раздумье. Забор был высокий, и над ним тянулась едва заметная проволока сигнализации. Не задев ее, перелезть невозможно. Потом мой взгляд упал на «хаммер». После минутного созерцания машины я развернулся, побежал к «ягуару» и принес оттуда запасную пятилитровую канистру бензина и баллонный ключ. Высадив ключом стекло в «хаммере», я влез внутрь и тем же баллонником разворотил кожух, под которым скрывались провода.
Времени у меня было в обрез. Сигнализация орала как резаная. В свое время я прошел техминимум по угону дорогих машин, но здесь мог оказаться и сюрприз. Наконец мотор завелся. «Хоть в чем-то повезло!» – мелькнуло у меня в голове. Я задом отогнал машину от ворот, затем открыл канистру и кинул ее на заднее сиденье. Послышалось бульканье бензина.
Я накинул ремень безопасности и напряженно ждал, вглядываясь в калитку. Сигнализация продолжала орать, и кто-то должен был вот-вот появиться. Наконец калитка дрогнула и стала открываться.
Я сорвал машину с места, надеясь, что шести метров для «хаммера» вполне хватит, чтобы набрать разгон, который позволит снести ворота, а его хваленая крепость не даст бездарно расплющиться о них. Калитка распахнулась за секунду до столкновения. В ней мелькнуло два силуэта с фонарями в руках, а потом последовал удар. Он оказался сильным. Меня спас ремень. «Хаммер» ворвался во двор, а под снесенными им воротами остался кто-то лежать. Отпустив на мгновение руль, я чиркнул спичкой и швырнул ее за спину. Сзади тут же вспыхнуло пламя, неожиданно заполнив собой всю заднюю часть машины.
Когда до дома оставалось метров пятнадцать, я выскочил из «хаммера». Терпеть жар уже не было сил. Пылающая машина самостоятельно пронеслась оставшееся расстояние и врезалась в дом. Правда, не во входную дверь, как я рассчитывал, а на несколько метров правее. В это время рванул бензобак. На миг стало светло, как от вспышки молнии. Из дома выскочили двое. В свете пламени они были хорошей мишенью, и в одного я попал сразу. Второй, не видя меня и ориентируясь только по вспышке моего пистолета, сделал несколько выстрелов и бросился обратно к дому. Он понял, что у него невыгодная позиция. Я выстрелил несколько раза ему вдогонку, и он упал, не добежав пару метров до двери. Все-таки я не зря ходил в тир. Потом со стороны забора ко мне метнулось темное пятно. Собака! Получив две пули, она уткнулась в землю в паре метров от меня и застыла большим бесформенным комом. Теперь ее породу было не определить. Я встал с колен и осторожно двинулся к особняку. Там оставался еще один человек. По сравнению с четырьмя сущие пустяки. Теперь мы были на равных. Правда, фактор внезапности кончился. Но это не беда.
Джип догорал, все меньше давая света, но все равно территория в радиусе метров семи – десяти вокруг дома была достаточно освещена, чтобы тот, кто остался в нем, смог увидеть меня и пристрелить.
Я остановился на грани темноты и света, прикидывая, что предпринять. Дверь в дом наверняка уже заперли. Значит, придется лезть в окно. Я был слегка озадачен, потому что никак не рассчитывал ухлопать в считаные минуты почти всех. Неожиданно за моей спиной раздался какой-то шорох. Я обернулся, и в этот момент раздался звук выстрела. Пуля ударила меня в левую часть груди, сбивая с ног.
Я пришел в себя от жгучей боли. Кто-то, склонившись надо мной, с пистолетом в руке чиркал зажигалкой и матерился, потому что она никак не хотела вспыхивать. Я медленно ощупал траву вокруг себя в поисках своего ТТ и не обнаружил его. Затем моя рука так же медленно поползла в карман куртки, где был баллончик с газом. Каждое движение доставляло сильную боль. Человек продолжал чиркать зажигалкой и материться. Наконец моя рука достигла кармана и нащупала баллончик. Теперь следовало сделать простое действие – оторвать руку от земли, направить баллончик в лицо человеку и нажать клапан. Но я не был уверен, что смогу это сделать. Я неподвижно лежал несколько секунд, собираясь с силами, затем, стиснув зубы, оторвал руку с баллончиком от земли и выпустил струю газа в склонившееся надо мной лицо человека. Он вскрикнул и схватился за глаза, при этом что-то тяжелое упало мне на грудь – его пистолет. Его надо было взять, но я не мог, мои силы иссякли. Потом я почувствовал, как рука человека шарит по мне в поисках оружия, двигаясь от пояса к голове. Пистолет лежал в верхней части моей груди, возле самого горла. Через несколько секунд этот тип найдет свое оружие и пристрелит меня.
Это был подвиг: на грани потери сознания я все-таки смог взять пистолет и стянуть его с себя на землю и теперь лежал неподвижно, пытаясь удержать ускользающую от меня реальность. А потом я, не отрывая пистолет от земли, направил его в человека и выстрелил. Он упал рядом со мной. В полуобморочном состоянии я повернул голову и посмотрел на него. Его тело лежало неподвижно. Этот тип, видимо, вылез в окно с той стороны дома и, двигаясь вдоль забора, зашел мне в тыл. Я сунул руку под куртку. Кровь текла, но не очень обильно.
Первая попытка встать закончилась неудачей. Рана тут же отдалась болью, и мне снова с трудом удалось не потерять сознание. Пару минут я лежал неподвижно, глядя в небо, где прямо надо мной висела пара мутных звезд. «Интересно, умру или нет?» – пришла в голову мысль. Как бы там ни было, я должен увидеть ее. Какая она стала? Узнает ли меня? Вряд ли. «А вдруг ее уже увезли?» – это была страшная мысль. Тогда все, что я сделал, все эти трупы и я сам с пулей в груди, становилось бессмыслицей. Эта мысль оказалась хуже, чем боль, сильнее ее. Настолько, что я сумел сесть, а потом и встать.
В груди жгло нестерпимо, меня качало из стороны в сторону, но я упорно двигался к дому. Дверь оказалась незапертой. Прежде чем войти, я собрался и сделал несколько глубоких вдохов. В груди от этого заныло еще больше, но в голове прояснилось. Я толкнул дверь и вошел внутрь. Было тихо, настолько, что слышалось тиканье часов. Я привалился спиной к стене, окинул взглядом холл и произнес:
– Марина! – получился какой-то хрип.
Я напрягся и произнес уже отчетливо:
– Марина!
Некоторое время стояла тишина, потом послышались осторожные шаги. Она вышла из двери напротив. Я сразу узнал ее. Теперь она была взрослой и еще более красивой. Наверное, в нормальной жизни, увидев такую на улице, я бы не решился подойти. Чтобы унять волнение, мне пришлось сделать еще несколько глубоких вдохов.
– Здравствуй! – сказал я, потом заметил в своей руке пистолет и бросил его на пол. – Не бойтесь. Теперь нечего бояться. Вы не узнаете меня? Ладно. Я от Холс… от Андрея. Мы вместе отбывали пожизненное. Во Франции. Он не виноват, он не убивал свою семью. У меня есть доказательства. Вы не узнаете меня? – снова повторил я. – Помните парня на заправке?
