– Я совершенно спокоен, – сообщаю я, чувствую, как бицепс Джейсона расплющивает мне правое ухо. – Но эти парни знают, что я гетеро, правда ведь?
Отпустив мою голову, Джейсон тычет меня кулаком в плечо в искреннем убеждении, что я шучу.
– О, думаю, они знают, что ты гетеро, мистер Банана Рипаблик. И потом, это казино, а не тюремный душ. Хотя мы можем устроить такой тематический вечер.
– Тематический вечер?
– У меня миллион идей, Дэн. Люди будут приезжать сюда с того берега. Очередь к нам будет тянуться вокруг квартала.
Пожалуй, это хорошо. Быть боссом процветающего бизнеса. Срывать банк. Но я не могу избавиться от легкой ностальгии по временам, когда был простым вышибалой, жившим под сумасшедшей женщиной. Вероятно, такова моя натура – никогда не быть довольным. Искать изъянов в любой ситуации.
Может, София всадила в Кармина весь магазин.
Видите, что я имею в виду?
Кровь отливает у меня от лица, и я чувствую нечто вроде фазового скачка во сне. Я думал, уже стравливаю пар, а моя девушка – убийца. Снова.
– Итак, ты выйдешь послушать мою речь, партнер? – спрашивает Джейсон, переминаясь с ноги на ногу в нетерпении вернуться в зал.
– Конечно. Не пропущу ни за что на свете. Мне только нужно отхлебнуть эликсира храбрости.
Я собираюсь выпить еще один коктейль, а потом, может быть, спеть песню. Одну песню, а затем позвоню Софии, если припомню пароль.
Зеб великодушно взмахивает рукой над своей коллекцией коктейлей, предлагая мне выбор, что на него совсем не похоже. Готов спорить, Зебману только что пришло в голову, что было бы неплохо стать партнером в моем новом супергейском клубе.
Я выбираю «Яйцедёр» вкупе с плавающим в нем яичком из маринованной луковицы.
Похоже, к месту.
Прошла неделя с тех пор, как Ронел пыталась арестовать Софию, и моя жизнь вернулась к квази-норме, в которой я номинально виделся со своей предполагаемой подружкой по некоему подобию уютных вечеров, просматривая по телевизору иностранные россказни.
Я пришел к решению, что даже если София застрелила Кармина, он, наверное, того заслужил и не мне судить об этом после всей той свистопляски, в которой я так недавно был по самую шею.
Наши отношения изменились, потому что теперь я осознал, что это я нуждаюсь в Софии, а не наоборот.
Как сказал Саймон: «Быть может, тебе нравится факт, что она не знает тебя настоящего, поскольку из-за проблем с низкой самооценкой ты веришь, что ты настоящий не заслуживаешь ее чувств».
Или как сформулировал Зеб: «Порой питбуль не хочет трахать пуделя. Он просто хочет гарантировать, что этого не сделает никто другой».
Полагаю, обе точки зрения правдоподобны.
* * *
Так что я вроде как малость поугомонился. Наслаждаюсь тем, что дела в клубе идут так хорошо, пытаюсь проводить с Софией как можно больше времени, но остаюсь настороже из-за Майка – ведь вам известно, что этот гангстер-картофелеед покинул мой пейзаж не навсегда. Это видео с мамулей будет грызть его, будто ведро кислоты в желудке. Конечно, не желудочной, а покрепче.
Ронни звонила мне пару раз, чтобы убедиться, что я держусь в рамках. По-моему, сейчас ее отношение ко мне стало несколько ошеломленным. Она как бы знает, что рано или поздно я сорвусь, и каждый день, проведенный мною над землей и вне кутузки, заставляет ее улыбаться, покачивая головой.
Так что я снова напялил свою физию – хорошо и плотно. Без оружия руки кажутся какими-то пустыми, но, блин, придется какое-то время обойтись без «шарпи».
Однако есть еще пара вещей.
Два неподобранных конца, мешающие мне жить.
Так что я спрашиваю у Джейсона, не может ли он найти для меня кое-кого, и оказывается, что один из наших новых завсегдатаев более или менее изобрел поисковые системы для Интернета. Я не могу сказать, какой из завсегдатаев, потому что он сейчас впутан в сотню с лишком судебных исков, но этому парню требуется минут пятнадцать и его прототип новой модели телефона, чтобы отследить моего кибердруга Гражданина Боль. Парня, который платил сто штук, чтобы посмотреть, как меня запытают до смерти.
Оказывается, Гражданин Боль из Коннектикута, и я уж было собрался поехать туда на автобусе – быть может, прихватив с собой черный дилдо, чтобы осуществить некое поэтическое правосудие.
Кажется, это Бенни Хилл[82] сказал: «Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным», но мое будет подано обжигающе горячим, а уж прокрутить в памяти можно и потом, когда остыну.
План был вроде как лучшим из обоих миров.
Насчет цитаты я могу заблуждаться, как-то уж слишком кровожадно для Бенни Хилла. Но кто его знает, у многих весельчаков есть темная сторона.
В общем, как я говорил, я уж совсем было намылился наведаться на место трудоустройства Гражданина Боли и продемонстрировать, какая он жопа, пока парень Джейсона не эсэмэснул мне остальные подробности. Оказалось, Гражданин Боль вовсе не коррумпированный сенатор или сексуальный маньяк со стажем, как виделось мне в мысленных сценариях. Оказывается, Гражданин Боль – дама в возрасте за пятьдесят, директор Коннектикутского филиала крупной благотворительной организации, пекущейся о странах третьего мира. Эта женщина ведет телекомпанию Христа ради; знаете – ту, где камера снимает ее слезы? Вы ведь ее видели, правда?
И если я вломлюсь туда, вся эта организация отправится коту под хвост, а взять такую ответственность на свою совесть я не могу. Последнее, в чем я нуждаюсь, это кошмары, в которых суданские дети с укором указывают на меня пальцами. Так что я передаю улики Ронел, и она соглашается провернуть дело по-тихому, что для нее нелегко, и я искренне ей благодарен.
Второй болтающийся конец – Эвелин.
Мне трудновато поверить, что она отшвырнет меня вот так запросто. Когда-то мы были довольно близки.
Трудно.
Она учила меня про сиськи.
Моя мама и она вместе восставали против угрюмой мощи Пэдди Костелло.
Неужели алкоголь так ее преобразил?
Прямолинейный ответ гласит «да». Спиртное может помрачить рассудок. Первым делом алкоголик утрачивает моторные функции, а за ними следом идет нравственность. Видал я типов, сдающих собственных детей чужакам по цене ящика вина. Так что Эвелин могла обменять меня на нескончаемый запас бренди пентхауз-класса, но теперь у нее было несколько дней на акклиматизацию и, может статься, на сожаления о том, что продала своего племянника таким образом.
Не исключена и возможность, что Эдит шантажировала ее угрозой моей смерти: что-то вроде подпиши-бумаги-или-Дэн-получит-по-полной, – она определенно достаточно коварна. Знаю, стимул так себе, но может быть, Эв любит меня даже больше, чем я думал.
Я должен знать. Господи боже, она вылитая мама, а в моей жизни не так уж много добрых людей, чтобы я мог позволить себе списать напрочь хоть одного.
Так что в последние пару дней я звонил в пентхауз Костелло, вешая трубку, если отвечала Эдит.
Понимаю. План довольно ребяческий, но я не знал, что еще предпринять.
Вчера мне повезло, и трубку сняла то ли горничная, то ли уборщица, которую не просветили на мой счет.
– Мисс Эвелин? – сказала она. – Я дам ей трубку, но она в лоскуты, так что имейте в виду, ладно?
Наверное, дамочка новенькая. Если Эдит ее уволит, я в мгновение ока найму ее в «Зеленое и желтое». Она говорит все как есть.
Долгого телефонного разговора с Эвелин у меня не получается – чуть ли не сразу вслед за ее невнятным «аллё» я слышу на втором плане резкий голос Эдит:
– Кто там, Эвелин, дорогая? Кто это там тебе сейчас звонит?
«Кто это там тебе сейчас звонит?» Слишком много слов для такого предложения.
У меня секунд десять, так что я должен воспользоваться ими по полной.
– Помнишь, где шикарный пломбир, Эв? Я буду там в понедельник в полдень. И каждый понедельник, пока ты не явишься.
И едва я успеваю это произнести, как связь обрывается.
Давненько мы не ели этот пломбир. Надеюсь, проспиртованный мозг Эв сможет отыскать воспоминание.
В любом случае я намерен являться туда и ждать каждый понедельник в полдень. К тому времени Эвелин должна быть в состоянии стащиться с постели.
* * *
Отель «Тайгон» Кэла Гербера в Атлантик-Сити расположен у воды, и шикарным заведением его не назовешь. Конечно, у него есть бассейн, но готов поспорить, фильтры они меняют не так уж часто, в фойе стоят игровые автоматы, а в коридорах – торговые. Тем не менее расположение на променаде делает его одним из главных источников доходов в городе, и для семейства Гербер это что-то вроде «Хилтона» в версии для Атлантик-Сити. Кэл-младший, сын и наследник, регулярно несет самодовольную пургу для желтых глянцевых журналов, а его несовершеннолетняя дочь Ариэль чурается внимания и изучает гостиничное дело в университете, но проболталась о своей секретной татушке, ставшей предметом для нескончаемых домыслов в «Ю-Эс уикли».
