Крус вспомнил: верзила с «барреттом», спускающийся с гребня холма, после того как убийцы осмотрели зону смерти с разорванным пополам Билли Скелтоном. Вспомнил, как мысленно дал себе клятву: «Я выслежу вас, козлы, и замочу всех до одного».
– …по имени Боджер, Мик Боджер. Все они торчали в Кабуле в заведении под названием «Черная кошка». Наемные убийцы.
– Вот ты сам все и сказал. ЦРУ приглашает наемников выполнить грязную работу, а когда у тех ничего не получается, разрисовывает лазером гостиницу, направляя «умную» бомбу. Узнав, что и на этот раз дело не выгорело, ребята из Управления обращаются к той же команде, по очевидным соображениям безопасности, чтобы не привлекать никого нового. Контрактники охотятся за мной в Америке. Управление выходит на тебя, вешает «жучок», чтобы следить с помощью спутника, и всю информацию сливает контрактникам. Как только ты меня находишь, они уже тут как тут, готовые убивать. В Пайксвилле они только предположили, что я могу находиться в том доме, и тем не менее нагрянули туда с оружием и перебили всех до одного бедняг рассыльных и мойщиков посуды. Следя за тобой, они вышли на меня в автомойке. Так же в точности они – через тебя – выйдут на меня, когда я сдамся властям.
– Больше этого не произойдет. Я позабочусь.
– И вам до сих пор неизвестно, какую роль играет во всем этом Зарси, твою мать.
– Крус, черт побери, впервые у меня появилась надежда, что мы опередим этих ублюдков. Завтра я отправляюсь на совещание. Я встречусь с теми четырьмя, кто обладает полномочиями нанести удар «Пейвуэй», ни перед кем не отчитываясь и не оправдываясь. Я буду внимательно следить за ними, и, надеюсь, мне удастся что-нибудь увидеть. Подумай о том, чтобы прийти к нам. Дай нам шанс. Весь этот бред с неуправляемым одиночкой кончится для тебя плохо. Договорились?
Рей молчал.
– Выспись немного, сержант Крус. Я приведу тебя в Бюро, и мы доведем это дело до конца. Даю тебе слово, как снайпер – снайперу, у нас все получится.
– Я тебе верю, потому что я безмозглый мечтатель. Но только в последний раз, – сказал Крус, заканчивая разговор.
Клиника анонимного лечения алкоголизма,
шоссе номер 40,
Катонсвилл, штат Мэриленд,
02.30
У Боджера болело везде. Болели соски, болели пальцы на ногах, боль причинял ремешок часов, боль причиняла резинка трусов. Болел рассудок. Но больше всего – грудь. Она была словно озарена фейерверками по случаю Дня независимости, если только этот праздник отмечался бы в голубом, синем и фиолетовом диапазоне. Каждая из пяти пуль Рея доставила около пятисот футо-фунтов энергии в кевларовую пластину бронежилета, которая хоть и не позволила им пройти дальше, но ничем не помешала передаче импульса живой плоти, обрушившегося на нее зубилом, получившим удар кувалдой.
Маленький розовый кровоподтек обозначал непосредственно точку попадания пули, а от него во все стороны расходилось соцветие ярких фиолетово-сине-голубых лепестков, распускающихся подобно незабудкам на летнем солнце. Раны вызвали внутреннее кровоизлияние, распространившееся до брюшной полости, бицепсов и шеи, так что цветы эти росли на поле голубоватого бархата, залитого пятнами красного вина. В целом в теле оставалось мало человеческого.
– Что случилось, крошка? – спросила Кей. – С кем-то подрался?
Облаченная в платье в цветочек без бретелек, открывавшее ложбинку между грудей, всем ложбинкам ложбинку, и обтягивающее попку, всем попкам попку, Кей испускала вибрации секс-богинь пятидесятых. Это нельзя отрицать; она еще лет десять могла бы играть плохих девчонок во второсортных фильмах. Ее кукольное личико было правильным, однако не претендовало на красоту, будучи плоским, а глаза, светившиеся сочувствием, к счастью, начисто лишены любопытства. Вопрос задавался чисто для проформы.
– Видела бы ты другого типа, – ответил Мик. Суть шутки заключалась в том, что ему вовсе не смешно, и отсутствие юмора полностью соответствовало его мрачному настроению.
– Ты лежи здесь. Кей о тебе заботится.
– Сам я вымыться не смогу, – пробормотал Мик. – Пробовал, очень больно. Так что этим придется заняться тебе. Спину не тронь, потри только спереди, под мышками. От меня несет потом. И полегче, большому белому парню очень больно.
Кей рассмеялась так, как смеются в мультфильмах. «Ха», за которым последовало еще одно «ха». Затем сказала:
– Ты есть смешной, милок.
– Меня часто приглашают на телевидение, – усмехнулся Мик.
Кей сняла с него полотенце, и если на нее и произвели впечатление открывшиеся разноцветные узоры синяков, она ничего не сказала. На работе она насмотрелась членов больше, чем уролог, поэтому больше ничему не удивлялась. Мик лежал на столе в бассейне с горячей водой, и Кей облила его еще раза три-четыре, затем старательно намылила и принялась сильными, но нежными руками втирать наслаждение в его тело. Она прекрасно знала свое дело и нисколько не стеснялась, оставаясь профессионально сосредоточенной: вверх, вниз, вокруг, шлеп-шлеп, туда-сюда, там и, наконец, здесь.
– А, – простонал Мик, – как же хорошо!
– Ты есть большой, – наконец сказала Кей.
– Большой, но глупый. Вот ведь как бывает.
– Сейчас ты иди.
Она обернула его полотенцем, и он зашлепал босиком по коридорам, на удивление чистым, в комнату, где все началось. Здесь царил религиозный полумрак, однако сильно пахло дезинфицирующими средствами. За занавесками, отделяющими эту комнату от соседних, разворачивались свои драмы. А Кей сняла с Мика полотенце, похлопала его по животу и с удивлением обнаружила, что он уже снова готов к действию.
– Ого, – сказала она, – какой ты есть сильный.
– Сильный, но глупый.
Мик лег на спину. Кей еще больше приглушила свет и сбросила платье в цветочек, открывая две восхитительные груди, достойные обложки «Плейбоя». Она прикоснулась к ним сама, потому что Мик не мог, и, обнаружив, что у этого занятия очень увлеченная аудитория, продолжила тему в различных интимных местах и необычных позах, и в конце концов интерес Мика достиг апогея.
В этот момент Кей набросилась на него, и он судорожно дернулся, опустошаясь. После чего улеглась рядом, прильнув к нему. Мик не из тех, кому нравятся телячьи нежности, однако сегодня ее теплое и мягкое тело и непридирчивое, хотя и профессиональное восхищение были очень кстати.
– Ты есть печален, крошка?
– Сегодня погиб мой хороший друг, – сказал Мик. – Это всегда очень тяжело, понимаешь?
– В той драке?
– В той же самой. Тут уж ничего не поделаешь, такое ремесло мы выбрали, но все равно очень тяжело.
В этот момент что-то, что не могло быть телефоном, начало издавать звук, который не был похож на звонок. Мик, скатившись с массажного стола, подошел к своей одежде, сваленной кучей в углу, и достал большое устройство спутниковой связи.
– Очень мило, что ты взял трубку, – сказал Макгайвер.
– Я не в том настроении, чтобы выслушивать всякое дерьмо, – ответил Мик. – От кого бы то ни было.
– Что произошло? Трое на одного, Крус убивает Крейна, и вы разбегаетесь, как зайцы. Едва ли это стандарты «Черной кошки», не говоря уж про «Грейвульф» и пятый батальон особого назначения.
– А произошло то, что Крус оказался сильнее. Он нас раскусил, понял, кто мы такие, и застал врасплох. Свои первые пять он всадил в упор мне в грудь. Чертовски хорошо, что я надел броню. Этот член мирового класса, надо отдать ему должное. Тот, кто смог завалить Карла Крейна, – не человек, а самый настоящий дьявол.
– Крейна быстро вычислили по отпечаткам пальцев в Минобороны. ФБР разослало ориентировку на его дружков Мика Боджера и Тони Земке.
– Вы хотите, чтобы мы смылись отсюда? Для нас здесь становится слишком жарко? Вы хотите забрать свои деньги назад? Мне совсем не хочется звонить матери Тони, как я вынужден был звонить жене Карла. У Карла остались жена и трое малышей, он был замечательным отцом и делал все, чтобы они ни в чем не нуждались. И еще вы заверили нас в том, что все это на благо нашего дяди Сэма.
– Мне самому очень хотелось бы отпустить вас на все четыре стороны. Однако теперь уже слишком поздно, я не могу привлекать новых людей. А поскольку Крус вышел сухим из воды и, похоже, никто не связал случившееся с ним, вам предстоит довести дело до конца.
– Ничего не имею против, – сказал Мик.
– Оно того стоит. Мы пытаемся найти выход из тупика, и Зарси – наш лучший выбор. Если дело выгорит, нашим молодым ребятам больше не придется погибать в этой вонючей дыре. Крус, его наблюдатель, тридцать один торговец, филиппинцы и все остальные – они погибли ради благородной цели, которая состоит в том, чтобы остановить бессмысленное истребление наших людей. Ты все понял? По сути, мы стараемся положить конец войне и вывести вас из игры.
– Конца войне не будет никогда. Ницше, – угрюмо проворчал Мик.
– Старик Ницше прав, но, может быть, нам удастся получить хоть небольшую передышку перед следующей войной.
