– Конца войне не будет никогда. Ницше, – угрюмо проворчал Мик.
– Старик Ницше прав, но, может быть, нам удастся получить хоть небольшую передышку перед следующей войной.
– В пятницу вечером, Джорджтаун?
– Это было бы просто прекрасно. Возможно, я сообщу вам кое-какие подробности о мерах безопасности. Несомненно, этот Свэггер обладает каким-то сверхъестественным даром определять, откуда будет стрелять другой снайпер. Вам необязательно быть рядом с университетом; из «барретта» вы сможете завалить Круса с расстояния в милю.
– Миля – это с пристрелочным выстрелом. А здесь один выстрел, одна цель, ствол холодный, тысяча двести ярдов – это максимум. А потом Белиз – вот куда я отправлюсь.
– Боджер, мне очень жаль твоего друга Крейна. Но ты не горюй. Сделай это дело, покрой себя славой и честью, получи признательность благодарной родины. Это ведь что-то. Может ли наемник мечтать о лучшей эпитафии? К тому же такие деньги.
– Снабдите меня информацией. Чем больше, тем лучше. И я наконец пригвозжу этого маленького ублюдка, хотя бы ради Карла.
Убрав телефон, Мик обернулся. Кей сидела обнаженная на столе. Ее взгляд демонстрировал невинное безразличие к разговору, свидетелем которого она только что стала. Плоть буквально сияла. Почему-то, в отличие от большинства кореянок, Кей сделала перманент, покрыв свою голову мелкими кудрями. Лицо ее светилось счастьем, пустые глаза искрились огнем. Мик обнаружил, что готов продолжить, и увидел, что Кей обрадовалась этому не меньше, чем он сам.
Штаб-квартира ЦРУ,
зал совещаний на пятом этаже,
Лэнгли, штат Вирджиния,
11.00 следующего дня
Их только четверо, не считая многочисленных помощников, приносящих кофе и таскающих портфели. Все люди серьезные, сосредоточенные; строгие добротные костюмы, хотя один выделялся твидовым пиджаком и галстуком-бабочкой, придававшими ему сходство с профессором, – кстати, он единственный пришел без помощников и сам нес портфель. Их лица благодаря выучке не выражали ровным счетом ничего, словно все их эмоции находились под жестким контролем. Один выглядел свирепо, двое казались обыкновенными чиновниками; у последнего, «академика», вид вполне добродушный.
Свэггер смотрел, как они один за другим входили в зал совещаний, оформленный без особых изысков в зеленых тонах. Он буквально мог определить, кто есть кто, пользуясь описанием, данным Сьюзен.
Уолтер И. Трой, Зам, заместитель директора, разведчик со стажем, тридцать лет в Управлении, специалист по контртеррористической деятельности, человек очень влиятельный; по слухам, сильно расстроился, что не занял сам главное кресло вместо бывшего конгрессмена с большими связями.
Джексон Коллинз, «Афганец» – тот, что суровый, – буквально излучал враждебность. За плечами служба на флоте, в «Морских котиках». Лицо красное, ежик на голове короткий, во всех движениях сквозит армейская выправка, крошечные свиные глазки, педант-служака, что сразу же поставило его в список тех, с кем предстоит схлестнуться Свэггеру. От этого человека можно ждать только неприятностей.
Артур Росситер, Опер, глава тайных операций, человек, который координировал и направлял все действительно грязные штучки; хитрый, волевой, однако практически безликий, начисто лишенный своеобразия, абсолютно бесцветный; такой человек мог бы торговать энциклопедиями, собирать детскую порнографию, писать романы, рисовать плохие картины.
И, наконец, Тед Холлистер, единственный не из Управления, директор Национальной разведки, формально босс и координатор всех остальных, однако его должность не существовала до самого недавнего времени, поэтому никто до сих пор так и не определил, что он может и нужно ли отвечать на его звонки или нет.
Несомненно, Холлистера назначили на смену его менее удачливому предшественнику благодаря тому, что он знал Вашингтон изнутри, обладал обаянием, тактом, скромностью; этот человек прекрасно чувствовал себя во внешней политике и разведке, где оставался уже на протяжении многих лет, за исключением тех небольших перерывов, когда преподавал в каком-нибудь престижном университете. Десять лет работы в Управлении, затем Госдеп, университеты Принстонский, Йельский, Джонса Гопкинса, потом снова Госдеп, автор обзорных статей в «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс», и вот теперь этот высокий пост первого наушника президента. В кино учтивые манеры Холлистера тотчас же сделали бы его главным подозреваемым.
Однако все четверо держали палец на спусковом крючке. Любой из них обладал возможностью подойти к компьютерному терминалу или взять сотовый телефон, ввести пароль, назвать кодовое слово – или каким там еще был механизм – и приказать нанести удар в противоположном конце земного шара, без объяснений, оправданий и не опасаясь последствий. Всего одно слово – и где-то далеко старший лейтенант Ванда Домбровски посылает пятьсот фунтов мощнейшей взрывчатки кому-то в задний карман и стирает с лица земли здание, особняк, деревню, ангар, пещеру – даже взрывает воздух вокруг. Именно они были настоящими снайперами.
– Удачи тебе! Раскуси этих Клавдиев, Гамлет, – шепнул Ник Бобу, прежде чем встать и приветствовать всех предложением мира со стороны Федерального бюро расследований.
Боб, в костюме и черном галстуке, сидел рядом с Мемфисом во главе стола. Ник встал.
– Джентльмены, благодарю за то, что пришли, – начал он. – Знаю, как вы заняты – в конце концов, идет война, – и ценю ваше время. Я заместитель директора ФБР Ник Мемфис, возглавляю оперативную группу «Зарси», ответственный за координацию наших действий с вами и с Секретной службой. Постараюсь быть кратким. Я здесь по двум причинам: перво-наперво, поскольку все вы имеете отношение к государственному визиту Ибрагима Зарси, хочу ввести вас в курс дела относительно наших усилий по ликвидации угрозы со стороны комендор-сержанта морской пехоты Рейеса Фиденсиу Круса, в настоящее время находящегося в самовольной отлучке, движимого неустановленными побуждениями. И, во-вторых, поскольку мне известно о слухах, витающих относительно нашего расследования, хочу заверить вас, что мы не собираемся вести охоту на ведьм в Центральном разведывательном управлении, не хотим ставить под сомнение профессионализм участников этой тяжелейшей войны с терроризмом. Наше расследование коснулось вскользь некоторых второстепенных моментов, однако поднимать их сейчас нет смысла. Я в любое время готов ответить на все ваши вопросы, подробно или вкратце.
Ник подождал, какое впечатление произведут его слова, но увидел только пустые взгляды. Похоже, демонстрацию реакции предоставили помощникам: кто-то фыркнул, другие закатили глаза, покачали головой, разными способами выразили враждебные намерения. Однако сами Большие люди оставались снисходительно-вежливыми.
– Позвольте мне…
Но тут поднялась рука. Это был пожилой мужчина с галстуком-бабочкой, директор Национальной разведки Тед Холлистер.
– Да, сэр.
– Поскольку среди присутствующих, похоже, я единственный человек в теме, – начал Холлистер, – то подумал, что мне нужно воспользоваться возможностью и представить своим более молодым коллегам поджарого мужчину, сидящего рядом с заместителем директора Мемфисом. Придя сегодня утром на работу, все вы прошли мимо музея Управления, расположенного на первом этаже. Если бы вы заглянули в него, то могли увидеть советскую снайперскую винтовку, добытую в 1975 году во Вьетнаме. Тогда нам впервые представилась возможность хорошенько рассмотреть оружие, наводившее на нас ужас уже много лет. В ту пору я только пришел работать в Управление, но как раз находился в Сайгоне и знаю, что эта винтовка попала в наши руки благодаря мужеству и доблести снайпера морской пехоты по имени Боб Свэггер. Если не ошибаюсь, мы находимся в его присутствии.
Боб кивнул.
– Похоже, вы помните мои подвиги лучше меня, – сказал он, вызвав вежливый смех.
– Я упомянул об этом, потому что хочу, чтобы все в Управлении и в Бюро помнили, что мы союзники и у нас общая цель. Мне известно о существующей между вашими ведомствами взаимной неприязни, но напоминаю всем – как напоминает эта винтовка в музее, – что в прошлом мы уже работали вместе и добивались величайших успехов; и если мы будем оставаться культурными и не станем беспокоиться по поводу таких эгоистических проблем, как «своя епархия» и «задирать нос», мы решим и эту проблему.
– Отлично сказано, сэр, – облегченно произнес Ник, радуясь тому, что начало получилось таким гладким.
Он продолжил рассказ: угроза, ответ, первая встреча и смерть, попытка покушения в Балтиморе… «Во всем заслуга Свэггера, – сказал Ник, – он спас мистеру Зарси жизнь, тут не может быть никаких сомнений…» И далее о речи в Джорджтаунском университете, намеченной на вечер пятницы, и церемонии вручения медали в Белом доме вечером в субботу.
