Они с Зигги посмотрели в окно, за которым был виден океан. Дул свежий ветер, и на море до самого горизонта играли небольшие волны. Джейн вдыхала чудесные ароматы «Блю блюз», испытывая сильную ностальгию, словно решение было уже принято и они с Зигги определенно собираются переезжать.
Аренду квартиры надлежало обновить через две недели. Они могли бы переехать в какое-нибудь совершенно новое место, устроить Зигги в новую школу и начать жизнь заново с незапятнанной репутацией. Если психолог права и Зигги сам подвергался запугиванию, Джейн вряд ли сумеет убедить администрацию школы рассмотреть такую возможность. Это может быть расценено как стратегическая уловка, словно она подает встречный иск. Так или иначе, как можно оставаться в школе, в которой родители подписывают петицию на исключение Зигги? Теперь все чересчур усложнилось. Родители, возможно, думают, что она напала на Харпер в песочнице и обидела Амабеллу. Действительно, она довела Амабеллу до слез и от этого очень мучилась. Единственным правильным решением было уехать. Правильным для них обоих.
Вероятно, для нее был неизбежным такой неудачный исход пребывания в Пирриви. Истинные, не признаваемые ею побуждения переезда сюда были настолько специфическими, запутанными и странными, что она даже не сумела бы толком их сформулировать.
Но, возможно, приезд сюда, по сути дела, стал необходимым этапом в каком-то процессе, потому что за последние несколько месяцев она исцелилась от определенных вещей. Испытывая смущение и тревогу за Зигги, она несколько изменила свое отношение к Саксону Бэнксу. Она ощутила, что теперь сможет взглянуть на него трезвыми глазами. Саксон Бэнкс не монстр, он просто мужчина. Просто обыкновенный мерзавец, каких тысячи. Конечно, лучше было бы с ним не спать. Но она переспала. И вот результат — Зигги. Возможно, только у Саксона Бэнкса оказалась достаточно агрессивная сперма для преодоления ее проблем с плодовитостью. Возможно, он был единственным на свете мужчиной, способным сделать ей ребенка, и не исключено, что теперь она сможет спокойно и непредвзято поговорить о нем, чтобы Зигги перестал считать своего отца каким-то зловещим суперзлодеем.
— Зигги, — сказала она, — хочешь перейти в другую школу, где у тебя появятся совершенно новые друзья?
— Нет, — ответил Зигги.
У него было какое-то странное беспечное настроение. Он нисколько не тревожился. Неужели психолог знает, о чем говорит?
Что всегда говорит Мадлен? «Дети такие странные и непредсказуемые».
— О-о, — сказала Джейн. — А почему нет? Ты очень огорчился в тот день, когда те дети сказали — ты знаешь, — что им не разрешают с тобой играть.
— Ага, — бодро произнес Зигги. — Но у меня много других друзей, которым разрешают со мной играть, как Хлоя и Фред. Хотя Фред во втором классе, он все равно мой друг, потому что мы оба любим «Звездные войны». И у меня есть еще друзья. Харрисон, Амабелла и Генри.
— Ты сказал — Амабелла? — спросила Джейн.
Раньше он не говорил, что играет с Амабеллой, и от этого представлялось маловероятным, что он обижает ее. Джейн считала, что они, так сказать, вращаются на разных орбитах.
— Амабелла тоже любит «Звездные войны», — сказал Зигги. — Она знает все о них, потому что суперхорошо читает. Так что мы не то чтобы играем, а иногда, если я устану от беготни, садимся под деревом Морского Дракона и разговариваем о «Звездных войнах».
— Амабелла Клейн? Амабелла из подготовительного класса? — уточнила Джейн.
— Ага, Амабелла! Правда, учителя не разрешают нам больше разговаривать, — вздохнул Зигги.
— Ну, это потому, что родители Амабеллы считают, что ты ее обижал, — с некоторым раздражением произнесла Джейн.
— Это не я ее обижал, — возразил Зигги, соскальзывая со стула, как это делают маленькие мальчики, раздражая тем самым своих мам.
Она с облегчением обнаружила, что Фред делает то же самое.
— Сядь прямо, — строго сказала Джейн.
Он со вздохом выпрямился:
— Хочу есть. Скоро принесут мои блинчики? — Вывернув шею, он посмотрел в сторону кухни.
Джейн внимательно взглянула на него. Сказанные сыном слова запечатлелись в ее мозгу. Это не я ее обижал.
— Зигги, — начала она.
Задавала ли она ему этот вопрос прежде? Кто-нибудь спрашивал его об этом? Или все снова и снова повторяли: «Это сделал ты, Зигги? Ты?»
— Что? — спросил он.
— Ты знаешь, кто обижал Амабеллу?
Он моментально замкнулся в себе:
— Не хочу об этом говорить. — У него задрожала нижняя губа.
— Просто скажи мне, малыш, ты знаешь?
— Я обещал, — тихо произнес Зигги.
Джейн подалась вперед:
— Что обещал?
— Обещал Амабелле, что никому ничего не скажу. Она говорила, если я скажу, ее, может быть, убьют до смерти.
— Убьют до смерти, — повторила Джейн.
— Да! — с жаром воскликнул Зигги. Его глаза наполнились слезами.
Джейн забарабанила пальцами по столу. Она знала, он хочет сказать ей.
— Что, если, — медленно произнесла она, — что, если ты напишешь это имя? — (Зигги нахмурился. Заморгав, он смахнул слезы.) — Потому что тогда ты не нарушишь обещания, данного Амабелле. Это не то что сказать мне. А я обещаю тебе, что Амабеллу не убьют до смерти.
— Ммм, — задумчиво промычал Зигги.
Джейн достала из сумки блокнот с ручкой и подтолкнула к нему:
— Можешь составить это слово по буквам? Или хотя бы попытайся.
Этому их учили в школе — стараться написать слова.
Зигги взял ручку, но повернулся на шум открываемой двери кафе. Вошли двое — блондинка с модной стрижкой и ничем не примечательный бизнесмен. Для Джейн седеющие мужчины средних лет в деловых костюмах выглядели примерно одинаково.
— Это мама Эмили, — сказал Зигги.
Харпер. Джейн почувствовала, как ее лицо заливает краска. Ей вспомнился унизительный инцидент на детской площадке, когда Харпер обвинила ее в нападении. В тот вечер позвонила миссис Липман, сообщила, что родительница составила на нее официальную жалобу, и посоветовала «так сказать, залечь на дно, пока эта сложная ситуация не разрешится».
Харпер посмотрела в ее сторону, и Джейн почувствовала сильное биение сердца, как от страха. Ради бога, она не собирается убивать тебя, подумала она. Так странно было конфликтовать с человеком, которого едва знаешь. В своей взрослой жизни Джейн старалась избегать конфликтов. Ее озадачивало то, что Мадлен получает удовольствие от такого рода вещей и фактически напрашивается на них. Это было ужасно: стыдно, неловко и огорчительно.
Муж Харпер настойчиво нажал пальцем на звонок на стойке, вызывая из кухни Тома. В кафе народу было немного. В углу справа сидела женщина с маленьким ребенком, а пара мужчин в заляпанных краской голубых комбинезонах ели яйца с беконом.
Джейн увидела, как Харпер ткнула мужа в бок и заговорила ему в ухо. Он бросил взгляд на Джейн и Зигги.
О господи! Он направляется к ней.
У него был один из тех больших упругих пивных животиков, который он нес гордо, как почетный знак.
— Привет, — сказал он Джейн, протягивая руку. — Вы Джейн? А я Грэм, отец Эмили.
Джейн пожала ему руку. Он сжал ее руку довольно сильно, словно давал понять, что сильней сжимать не будет.
— Привет, — откликнулась она. — Это Зигги.
— Привет, дружок.
Грэм метнул взгляд на Зигги и сразу отвел глаза.
— Прошу тебя, Грэм, оставь это, — сказала Харпер, которая подошла и встала рядом с ним.
Она намеренно игнорировала Джейн и Зигги, как это было на детской площадке, когда она играла в эту дурацкую игру: «стараться не смотреть в глаза».
— Послушайте, Джейн, — начал Грэм. — Понятно, что я не хочу говорить многие вещи перед вашим сыном. Насколько мне известно, вы втянуты в конфликт со школой, и подробности этого мне неизвестны, да мне это и неинтересно, но позвольте вот что сказать вам, Джейн.
Он оперся о стол обеими руками и навис над Джейн. Движение было таким просчитанным и устрашающим, что казалось почти комическим. Джейн вздернула подбородок. У нее комок встал в горле, но она не хотела, чтобы он видел, как она нервно сглатывает. Она заметила глубокие морщинки вокруг его глаз и крошечную родинку у носа. Он омерзительно осклабился, как какой-нибудь мужик с татуировкой, орущий на репортеров на таблоидном телевидении.
— На этот раз мы решили не обращаться в полицию, но если я узнаю, что вы снова подбираетесь к моей жене, то этого не потерплю и приму меры. Я партнер в юридической фирме и применю к вам всю строгость закона…
— Вам следует немедленно уйти.
Это был Том с тарелкой блинчиков в руках. Поставив тарелку на стол, он ласково прикоснулся ладонью к затылку Зигги.
— Ах, Том, извините, мы просто… — залепетала Харпер.
Матери Пирриви, ярые приверженцы кофе от Тома, относились к нему как к любимому поставщику наркотиков.
