Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив

Девушка не смотрела на Экснера. Но к берегу подплыла в том месте, где был он, вылезла из воды и села на небольшой плоский камень. Развязав косынку, изящно встряхнула головой, чтобы волосы легли как следует.

— Гм, за те несколько месяцев, что мы не виделись, волосы у вас совсем отросли, и вам это идет...

— Я размышляю... — проговорила она, по-прежнему не глядя на него.

— ...плывя к берегу, — подсказал он.

— Плывя к берегу, — повторила она, — я размышляю о том... — и замолчала.

Экснер ласково улыбнулся:

— Не ломайте себе голову, Лида. Я приехал в отпуск. В отпуск. И к бедняге Рамбоусеку не имею никакого отношения.

— В отпуск? Один?

— Один и в отпуск. Мне не везет.

— Рамбоусек был старикан что надо, — продолжала она. — Жаль его. Значит, вы в отпуске. И Рамбоусек вас не интересует. А в парк вы идете просто на прогулку.

— Совершенно верно. Так мне посоветовал пан Карлик в гостинице «Рыхта», где я остановился.

— Пан Карлик, разумеется, не знает, что в парк сейчас нельзя. Он временно закрыт. Там ищут преступников. Так что вы можете спокойно повернуть обратно. Вас туда не пустят. Пока не найдут убийцу, который где-то там скрывается. Но вы ведь и во время отпуска носите с собой служебное удостоверение.

— Не ношу. У меня нет карманов.

— Ну, тогда забудьте о прогулке по парку. Хотя... Можно перелезть через ограду... Вы и впрямь мечтаете пройтись по парку?

— Мне говорили, что английский парк в Опольне — один из красивейших на континенте. И коли уж я здесь, то просто не могу не полюбоваться им.

— Тогда остается одно: махнуть через ограду.

— Слишком она высока. А в Мезиборжи, кстати, есть совсем неплохой бассейн.

— Я езжу к Эриху. — Лида показала пальцем на человека, плывшего кролем. — Летом он работает в запаснике замка. Утром приезжаю, а вечером еду домой.

— Автобусом?

— На велосипеде.

— Не ездите.

— Почему?

— Дороги небезопасны.

— Я привидений не боюсь.

— Вы вообще никого не боитесь, — сказал он убежденно. — Что ж, придется мне ужинать одному. Видать, судьба такая. Где здесь вкусно кормят?

— В «Лесовне». Не очень вкусно, но там красиво и тихо.

— Где это?

— На другом конце парка. В теплую погоду там можно посидеть под деревьями. А сегодня будет тепло. — Лида вновь спрятала волосы под косынку, затянула узел надо лбом. — Вы в самом деле в отпуске?

— Конечно. Рамбоусек — чистая случайность.

Девушка вошла в воду. Легла на спину и легко оттолкнулась от берега.

Краем глаза Экснер видел, что белый шар у кромки тростника уже некоторое время стоит на одном месте.

— Кто этот человек, вон там?

— Доктор Медек. Искусствовед.

— А-а.

— В ограде парка, — сказала Лида негромко, — много дыр...

И поплыла прочь, рассекая воду решительными взмахами рук.

Поэтому он уже не видел, как блеснули усмешкой голубые глаза.

Ресторан «Лесовна» стоял над излучиной ручья. Дороги тут разделялись: старая шла через деревянный мост дальше по берегу в лес, а новая устремлялась лугами к горизонту, вероятно к главному шоссе. Визг шведской электропилы долетал даже сюда. Ресторан был еще закрыт, на автостоянке пусто, за домом тихо полоскалось на ветру белье. Столики в саду — без салфеток, стулья опрокинуты на столы. Поручик Шлайнер перешел мост и направился прямо на звук пилы, к откосу. В туфлях идти ему было неудобно, кожаные подметки скользили по хвое.

Возле только что спиленных елей, от которых далеко вокруг разносился пряный аромат смолы, суетились два старика. Один из них — лесник Бружа в круглых очках с очень толстыми стеклами, в форменных брюках и зеленой рубашке с засученными рукавами — ходил среди поваленных стволов. В руке у него была суковатая палка, которую он носил, вероятно, как символ наследственной должности лесника при замке — лесником был его отец, а также дед и прадед (в опольненских корчмах говаривали, что какой-то предок Бружи охотился на медведей с Карлом IV). Тут же работал и лесоруб с тарахтящей пилой. Шлайнер не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за его ловкими, завораживающими движениями. Йозеф Коларж — рабочий лесного управления, человек неважной репутации (о сожительнице его шла еще более дурная слава), «герой» драк, который частенько избивал кого-нибудь и еще чаще бывал бит сам, бродяга, привыкший спать, что называется, укрывшись шляпой, в кюветах, — Йозеф Коларж орудовал сверкающей красно-серебряной пилой легко, прямо играючи. Инструмент он держал обеими руками, никто не помогал ему отбрасывать ветки и сучья (а может, ему этого и не требовалось), так что приходилось работать и ногами.

Вдоволь налюбовавшись, поручик Шлайнер вышел на лесосеку и направился к Коларжу.

Старики, увидев его, остановились, бросили на землю ветки.

— Глянь-ка, — зашептал один дед другому, — Пепа опять набил кому-то рожу... — и радостно потер руки.

— Эй! — крикнул Шлайнер. — Коларж!

Йозеф Коларж обернулся, сжимая пилу, как короткий меч. Она блеснула на солнце.

— Чего еще?

У Шлайнера участилось дыхание. Достаточно Коларжу слегка замахнуться или поскользнуться на стволе...

— Выключите пилу!

Пила тявкнула и смолкла.

— Ну чего вам?

— Придется вам пойти со мной, Коларж.

— Это еще зачем?

Лесник Бружа взмахнул своей палкой.

— Слушайте, не мешайте работать. Если вам что-то надо от Пепика, выясняйте после работы. У нас задание.

— У нас тоже, — возразил Шлайнер.

— Что он сделал?

Шлайнер с минуту колебался, потом ответил:

— Не знаю. Что он может сделать... Мне нужны только его свидетельские показания.

— Тогда после работы, — объявил Коларж. — За простой вы мне не заплатите.

— Не выйдет, — покачал головой Шлайнер. — Это срочно и очень важно. А по закону...

— Идите вы знаете куда, — невозмутимо сказал Коларж. — Я ничего не сделал и поэтому...

— Слышь-ка, Пепик, — миролюбиво вмешался лесник, — ступай с ним. Когда Пепик злится, — объяснил он Шлайнеру, — то себя не помнит.

— Нам это очень хорошо известно, — сухо отозвался Шлайнер. — Очень хорошо. Ну, пошли.

Коларж слез с пня, осторожно положил пилу,

— Придется вам самому докончить, — обратился он к леснику. — Как видите, мне надо пойти с товарищем.

Он пошарил по карманам в поисках сигареты, но не нашел и направился к пиджаку, висевшему на дереве у края лесосеки.

— Что он натворил? — тихо спросил лесник.

— Ничего, — ответил Шлайнер и невольно покраснел.

Разговаривая по телефону с управляющим замка, надпоручик Чарда стоял лицом к окну и сразу увидел, как черный «мерседес» въехал под арку гостиницы «Рыхта». Положив трубку, он застегнул форменную блузу, надвинул фуражку, предупредил прапорщика, который был оставлен здесь на всякий случай, что скоро вернется, и решительно зашагал через площадь.

Он вошел в ресторан гостиницы «Рыхта» и огляделся. У окна сидели двое мужчин в форме шоферов и две женщины — автобусные кондукторы. Они ели суп из потрохов с солеными рогаликами. Старший официант Карлик наливал у стойки кофолу[20].

— Добрый день, — сказал надпоручик, подходя к нему. Он немного расстроился, что не сразу нашел Экснера.

— Пиво или что-нибудь покрепче, ваше благородие? — деловито спросил пан Карлик. Еще в бытность свою посыльным он привык величать жандармов «их благородиями», потом стал обращаться так к сотрудникам общественной безопасности, и отучить его не смогли.

— Пиво, — ответил Чарда. Откашлялся. Огляделся по сторонам.

Пан Карлик наполнил кружку, оставил ее на стойке и отнес клиенту кофолу. Вернувшись, он взял кружку и любовно долил пива, так что на нем выросла пышная шапка пены. Чарда поднес кружку к губам и медленно выпил добрую половину.

— Хорошо пошло, — невозмутимо заметил пан Карлик.

— Гм... Да. Слушайте, пан Карлик, кто это приехал на черном «мерседесе»?

— Молодой хорошо одетый мужчина.

— У вас живет?

— У нас.

— А когда приехал?

— Видимо, ночью.

— Видимо?

— Видимо, ваше благородие. Ночью я здесь никогда не бываю. Его поселила пани директорша. — Карлик услужливо поклонился. — Если желаете говорить с ней, то прошу вас, пройдите в ее кабинет.

— Благодарю, — ответил Чарда, тотчас разгадав нехитрую попытку Карлика избавиться от него. — Вы не посмотрите, как его зовут?

— Отчего же... Извольте, посмотрю. — Карлик надел очки и склонился над книгой. — Писала пани директорша, а у нее страшно мелкий почерк, ваше благородие. Ага, вот: Экс... Экснер, Михал. Год рождения...

— Достаточно. Где он?

— Поставил машину во дворе и сказал, что пойдет прогуляться.

— Куда?

— Этого он, простите, не говорил. Спрашивал, куда бы ему пойти... Опольну он не знает... видимо. Я рекомендовал ему осмотреть парк.

— Вот как, вы рекомендовали ему парк.

— Да, ваше благородие. Еще пива? Нет? Прошу вас. Благодарю. Разве тут что не так? Я всегда рекомендую гостям осмотреть парк.