И тут…
Алена этого не ожидала. Не то забыла, не то не рассчитала чего-то. Из-под дивана я выгребла кучку конфетных оберток. Немаленькую такую кучку. И все встало на свои места: и ее любезное предложение отпустить меня в магазин, и йогурт, который ей непременно захотелось съесть, и странная аллергическая реакция, наступившая через сутки после поедания конфет. Да не через сутки, какие уж там сутки! Реакция наступила, как ей и положено, в интервале от тридцати минут до двух часов. Ах, мерзавка! Ты накормила доверчивого пса конфетами, накормила потихоньку, чтобы никто не видел, и фантики спрятала у себя в комнате, под диван засунула. Думала, наверное, завтра унести и выбросить, а когда я спросила про уборку, ты вовремя не сообразила, что я их найду, и разрешила мне убирать.
Мы молча смотрели на красноречивое свидетельство ее преступления. Я - с вопросом: мол, зачем? Для чего ты это сделала? Чтобы меня подставить? Но для чего? Чем я тебе мешаю? В чем я тебе соперница? Алена смотрела с вызовом и одновременно со страхом. Она замерла у двери в ожидании неминуемой расправы, но старалась выглядеть независимой и спокойной. И, конечно же, невинной, аки ангел. Дескать, ну фантики, ну от конфет, а что такого? Что я, не имею права в собственном доме держать фантики под собственным диваном? О том, что эти конфеты она съела сама, и речи быть не могло, уж очень эта девочка заботилась о своей стройности. Одну конфетку она могла себе позволить, да и то раз в неделю, но количество оберток превышало два десятка. Обертки были одинаковыми, и это изначально похоронило мысль о том, что они скапливались в течение, скажем, года. Если бы эти конфеты были съедены за год, фантики были бы разными, и потом, я уже давно нашла бы их (по одному) во время уборки. Но фантики были одинаковыми, и что самое противное, это были не те конфеты, что лежали в вазе на кухне. За все время работы в Семье я таких и не покупала ни разу. Значит, их купила Алена. Купила специально, чтобы мне напакостить. Наверное, ее коварный план созрел еще вчера, когда я рассказала о том, как Патрик воровал сладости для своего друга, и просила не давать Аргону ничего опасного хотя бы в течение недели.
Надо же, паршивка какая, даже пса не пожалела, до того ей хотелось меня уесть и устроить истерику на тему: "Мама, зачем ты разрешаешь ей уходить из дому!" Прислуга должна быть при кухне, и нечего ей разгуливать по своим личным делам.
Я, все так же молча, собрала фантики и продолжила уборку. Наталье я ничего не сказала. Да и зачем? Что это изменит? Алена не станет относиться ко мне лучше, Мадам не станет относиться к дочери хуже, да мне этого и не нужно. А для чего производить действия, не имеющие практического смысла?
В последующие несколько дней шантажист так и не позвонил. Через неделю я совершенно успокоилась и сказала себе, что через это испытание я прошла с наименьшими потерями.
НА СОСЕДНЕЙ УЛИЦЕ
Все шло не так, как он задумал. И Игорь никак не мог понять почему. Почему эта старуха, учительница Ольга Петровна, вдруг оказалась такой строптивой, будто первая красавица, делающая одолжение захудалому поклоннику. Да она прыгать от счастья должна, радоваться, что молодой мужик польстился на ее сомнительные увядшие прелести, а она морду воротит! Что не так? Где он просчитался?
У Игоря был план, согласно которому Ольга должна полностью попасть к нему в зависимость, и в психологическую, и в сексуальную, и когда он ее поработит, вот тогда и вышвырнет вон, предварительно напомнив о собственном позоре, виновницей которого считал, конечно же, только ее. Его расчетливый ум рисовал картины одна другой слаще, но действительность отчего-то шла по совершенно иному пути, не только не приближаясь к заветному, нарисованному воображением спектаклю, а, напротив, отдаляясь от него.
Ольга Петровна вопреки ожиданиям избегала Игоря.
С того самого первого раза, когда он ловко уложил ее в постель и потом так гордился своими достижениями, она больше ни разу не позволила ему приблизиться к себе. В самом буквальном смысле. Ее домашний телефон вел себя так, словно был отключен. Правда, один раз она все-таки сняла трубку и поговорила с ним.
- Игорек, не нужно мне звонить. И встречать меня у метро больше не нужно.
- Почему? - легким тоном спросил он, еще не подозревая ни о чем. - Ты боишься, что твои родные узнают обо мне и станут тебя осуждать?
Собственно, этого-то он хотел больше всего. В его планы входило не только тотальное порабощение немолодой любовницы, но и максимально широкая огласка их отношений в кругу ее близких и знакомых. Пусть все знают, и родственники, и сослуживцы, и друзья, и даже соседи по дому. Пусть знают, пусть судачат, показывают на нее пальцем, сперва неодобрительно, а потом, когда он ее бросит… Вот тогда ей жизнь медом-то не покажется! Игорь уже составил программу действий, позволяющих добиться максимального результата, представлял себе, как будет знакомиться с дочерью и зятем Ольги, с ее приятельницами, с соседками. Он все продумал.
- Почему ты не хочешь, чтобы я звонил? Ты ведь не замужем, живешь одна, кого тебе бояться?
- Я просто не хочу, чтобы ты звонил.
- Хорошо, я буду приходить к тебе без звонка, - он был ласков и покладист, как и положено влюбленному.
- Ты не будешь ко мне приходить.
Ага, она все-таки боится соседей. Тем лучше.
- Значит, ты ко мне?
- Я к тебе тоже не приду.
- Где же мы будем встречаться?
- Нигде.
- Я что-то не понял…
- Игорь, мы не будем больше встречаться. Ты что, плохо понимаешь русский язык? Я не хочу, чтобы ты звонил, и не хочу, чтобы ты приходил, ни ко мне домой, ни к метро, ни к школе, где я работаю.
- Ты не хочешь меня видеть? - До него наконец стало доходить.
- Не хочу.
- Но почему? Я чем-то обидел тебя?
- Нет, Игорек. Чем ты мог меня обидеть?
- Тогда в чем дело? Что ты выдумываешь, Ольга?
- Я не могу спать с мужчиной, которого не люблю. Это тебе понятно?
Это было понятно в теории. Но не применительно к сложившейся ситуации. Конечно, не нужно спать с мужчиной, которого не любишь, с этим никто и не спорит.
Но ведь она же его любит! Она же столько времени принимала его ухаживания, ходила с ним по театрам и выставкам, позволяла провожать себя и даже допускала некоторые интимные ласки при прощании в подъезде или в прихожей ее квартиры. И если наконец соизволила лечь с ним в постель, то только лишь потому, что любит.
А как иначе-то?
При всем своем цинизме и полном моральном соответствии современности Игорь Савенков был убежден, что все женщины, с которыми он был близок, любили его. Может, с какими-то другими мужчинами они и шли на близость из любопытства, из мести, от скуки или по пьяному делу, но только не с ним. Его - любили. И Ольга любит. Чего она там городит? Глупость какая-то. Она просто нервничает из-за нестандартности ситуации. Нужно дать ей время успокоиться. Ничего, он позвонит ей завтра.
Но назавтра дозвониться до Ольги Петровны Игорю не удалось. Домашний телефон не отвечал, служебного он не знал. Ольга уже давно работала в другой школе, не в той, в которой он учился, и даже как-то говорила ему номер этой школы, но он забыл… Вот дурак-то Надо было внимательно слушать, запоминать, заранее узнать адрес, а заодно и телефон учительской, но ему тогда казалось, что все идет по графику, и когда нужно будет - она сама даст номер, по которому ее можно разыскать в рабочее время. И адрес школы даст, и он станет встречать ее после работы, целовать и обнимать на глазах у коллег-учителей, а желательно и на глазах учеников, чтобы все все знали, судачили, показывали пальцем, качали головами, сально шутили и мерзко хихикали за ее спиной. А когда он ее бросит - делали бы то же самое, но уже в глаза. Кто ж мог предположить, что она взбрыкнет?
Ладно, школу он найдет, невелика сложность. Пойдет в свою старую школу и спросит, как найти любимую учительницу литературы, ему там все скажут, и в какой школе она теперь работает, и как туда позвонить. Пока суетиться не будем, дадим несчастной старушке еще пару дней, чтобы она поняла, какого счастья лишается из-за своих глупых выходок. Не может же она вечно не снимать трубку, когда-нибудь да ответит.
Но Ольга трубку не снимала. Прошла неделя, и Игорь всерьез забеспокоился. Он не понимал, что происходит, и отправился к метро, чтобы встретить ее, когда она будет возвращаться с работы. У него и на этот случай был составлен план. Он - с огромным букетом цветов, с большой коробкой конфет и дорогим вином. Она - напряженная и смущенная. Он провожает ее до дома, поднимается вместе с ней в квартиру, а там… Нежность, ласка, умеренный натиск и соответствующие слова. После этого Ольга уже никуда не денется.
Но опять все пошло не так. Увидев его возле метро, Ольга помрачнела и сказала довольно резко:
