снизу тонкой бородкой, боролись друг с другом наглость и неуверенность. Наглость победила – остановившийся было толстяк шагнул вперёд, одновременно поднимая руку и тыча пальцем-сарделькой в грудь Валеева. Вернее, попытавшись ткнуть – палец провалился в пустоту, а в следующий миг неведомая сила закрутила несчастного, сбила с ног и отправила в полёт, быстро, впрочем, прерванный оказавшимся на пути бетонным столбом.
Марат перевёл взгляд со слабо пошевеливающегося противника на окружающих. Несколько человек двинулись было вперёд, начиная что-то галдеть, но появившийся из кармана пистолет заставил их внезапно вспомнить о неотложных делах.
– Так-то лучше… – пробормотал Валеев себе под нос и, ускорив шаг, двинулся дальше. Время поджимало.
* * *
Рынок с прошлого их визита ничуть не изменился – всё те же суета, гомон и бардак.
– Что, кто к шармутам? – Ворона мерзко (ну, по мнению Антона, во всяком случае) хохотнул и энергично потёр руки.
Мнения личного состава разделились. Байбак воодушевлённо закивал, к нему без особой уверенности присоединился Чугун. Шарьин брезгливо сморщил нос, Солза и Ветеринар пробурчали что-то в духе «Нам некогда, мы за покупками».
– Пацаны, кто первый закончит, меня на охране подмените? Я тоже пар сброшу. – Янки, обычно остающийся с машиной, проявил неожиданный энтузиазм по части жриц любви. Интеллигент лишь пожал плечами – симпатичные девушки на рынке встречались, но местных проституток он видел в прошлый раз, и ни малейшего прилива либидо они у него не вызвали, скорее уж наоборот.
– Не вопрос, братан! Или смотри ещё как можно – ты мне бабло отдашь, а я там за тебя второй раз им вдую! Как тебе? – Байбак решил проявить чувство юмора, но Антону всё это было неинтересно – он уже шёл в лавку, где можно (помимо прочего) купить монеты Халифата. Очередные сто долларов им выдали вчера, курс обмена на рынке за последние несколько дней стал категорически невыгодным, меньше пятисот фунтов (или «лир», как чвкашники предпочитали их называть) за доллар. Чем это вызвано – некими макроэкономическими факторами или просто притоком людей со стодолларовыми купюрами, оставалось лишь гадать.
Впрочем, как бы там ни было, русский наёмник – человек с развитым экономическим чувством и отточенными разведнавыками, в связи с чем по пути на рынок «буханка» дала небольшого кругаля через кладбище и тормознула у неприметного киоска 200 с ширпотребом напротив какой-то женской школы на въезде в город, где за доллар давали шестьсот тридцать.
Где-то далеко на востоке размеренно ухали прилёты (скорее всего, от их соседей-пушкарей), бои в Заевфратье продолжались, но на рынке, похоже, это никого особо не волновало. Пережили три года в окружении чёрных, переживут и русских, иншалла.
* * *
Так, кажется, здесь. 201 Справа магазин сотовых телефонов, напротив аптека – всё верно. Он тут уже был, кстати, в прошлый раз – только тогда заходить не стал, взял чай на вынос. Чай, помнится, был вкусный.
Внутри оказалось обширное полутёмное помещение, с пыльным бетонным полом и не менее пыльными стенами из какого-то дешёвого пластика. Из полудюжины столиков внутри занят только один – за ним сидит худой бородатый мужик в выгоревшей добела «мабуте» и пьёт чай с местными сладостями, держа на коленях автомат.
Длинномордый дедок, хозяин заведения, явно забеспокоился, не зная, как отреагируют друг на друга гости. Блин, подумалось Марату, и этот во мне моджахеда опознал. Вспомнился мем из советского Шерлока Холмса – «Но чёрт возьми, как?!».
Беспокойство старого араба, впрочем, оказалось напрасным – первый посетитель, точно из русских наёмников, спокойно встал, перехватив автомат в левую руку, и с неподдельным дружелюбием поздоровался с только что зашедшим блондином. Блондина, собственно, тоже можно было принять за русского, но на память старик не жаловался – несколько дней назад этот человек покупал у него чай, и тогда он пришёл в компании явных джихадистов. Более того, как и всякий восточный человек, старик был чуток к вопросам статуса – блондин однозначно эту компанию возглавлял. Впрочем, это не его дело – жизнь в раздираемой гражданской войной стране учила держаться подальше от вооружённых людей, а особенно от их секретов. Блондин жестом показал «мне то же самое», вот и славно. Русские, даже если они джихадисты, обычно платят не торгуясь. Сильные люди, но глупые. Тех, кто не ценит свои деньги, никто не уважает.
– …совсем исхудал. Вас что там, не кормят, что ли?
Антон хмыкнул в ответ и провёл ладонью по впалым щекам, щетина на которых уже давно превратилась в клочковатое подобие бороды:
– Ты меня две недели назад не видел. Сейчас я уже пару кило обратно наел – когда только в город вошли, вообще по сравнению с Молькино на одиннадцать килограмм меньше весил. Артиллерия – это много пота и тяжёлого физического труда.
Марат неопределённо кивнул. Слово «артиллерия» вызывало у него не самые приятные ассоциации.
– …заматерел, смотрю. Хоть на постер для «Амак» 202 лепи.
Блондин и правда смотрелся совсем неплохо: новая, чистая «горка», короткая, но густая и ухоженная светлая бородка, благородный арийский профиль и широкие плечи – на его фоне высохший Интеллигент в застиранной и десять раз перештопанной «мабуте» выглядел бомжом.
– Хорош подъёбывать! – резковато ответил Марат. – У нас из тех, с кем я приехал, три четверти уже задвухсотились. Я сейчас ротой командую, которая меньше, чем в «Эрке» взвод.
На минуту повисла неловкая пауза. Понятно, что обоим интересно, как дела у другого (и вообще, в противоположном лагере), но как об этом спросить, чтобы не звучало глупо?
– А Гриша чего не приехал? – первым прервал молчание Марат. – Афоня их там дрючит, что ли, на рынок не пускает?
– Гриша сейчас на том берегу. – вздохнул Антон. – «Эрка» сегодня к центру пробивается.
* * *
Пули рикошетили от бетона с мерзким, раздирающим нервы звуком. Кто-то с той стороны перекрёстка 203 садил одиночными из автомата, пытаясь создать видимость работы снайпера. Получалось не очень, более-менее опытный человек разницу просекает на раз, но настроения, естественно, не улучшало.
– …рекрёсток пройти не могу – там огневые точки по обеим сторонам! По нам работает снайпер! Нужна поддержка арты! – метрах в тридцати, удобно устроившись в невесть зачем валяющемся посреди огорода кузове самосвала, надрывался в рацию Котлас. Звук таинственным образом резонировал в железной лоханке и доносился до позиции отделения Мордвина.
– …прижаты огнём…
– Пишу вам из горящего танка! – вполголоса подхватил смолящий сигарету в тени полуразрушенного дома Мордвин. – На сапоге убитого товарища!
Рассредоточившиеся по развалинам бойцы отделения захмыкали, но вполне одобрительно – Котлас, ставший комвзвода после убытия в тыл всё-таки дотянувшего до эвакуации Рябчика, был вполне адекватным командиром, к героической славе не стремившимся от слова совсем, и это всех устраивало. Что устраивало меньше, так это привычка нового командира распускать руки почём зря – раньше это касалось только первого отделения, а теперь всего взвода. За Рябчиком, при всех его недостатках, такого не водилось.
БУХ! – где-то на северной стороне дороги хлопнул неведомо откуда прилетевший ВОГ. Котлас с готовностью развил тему.
– …работает одиночный миномёт, похоже, лёгкий…
Смех смехом, но как бы он не пересолил. Штаб роты располагается не так далеко, метрах в двухстах в тылу, и совсем уж отпускать фантазию в полёт может оказаться чревато. Хотя, в докладах командованию лучше пересолить, чем недосолить. Афоня, конечно, не известный своим равнодушием к потерям Юджин из ШО «У́руз», но, если сверху надавят, вперёд он их погонит. С другой стороны, Десятый и прочее начальство поменьше сейчас на южном берегу Евфрата, и эфир наверняка слушают, так что…
…не подставляйтесь под снайпера! Сейчас с Чекупсом свяжусь.
Вот и славненько. Гриша с облегчением откинулся на груду битых кирпичей. Упоминание снайпера оказало на Афоню должное воздействие – «тэтэшники» Юджина, наступавшие здесь вчера, а сегодня отдыхающие, потеряли четверых от вооружённого чем-то крупнокалиберным снайпера духов. Их ротному нести такие потери явно не улыбалось, так что пусть лучше арта
