поработает. Конечно, всегда есть шанс, что артиллеристы долбанут по своим, но тут уж…
БАНГ!
– Есть, сука! – голос вернувшегося к ним Туры, вновь сменившего штурвал на снайперку, донёсся откуда-то сзади. – Прикиньте, пацаны – негра завалил!
– Может он не мылся давно просто? – хохотнул Мордвин. – Откуда тут негры?
Гриша с ним внутренне согласился – баек про негров и польских снайперш он наслушался ещё на Донбассе в четырнадцатом. Никто их не видел, но все видели человека, который видел человека, который их видел. Впрочем, в любом случае одним духом стало меньше, и это радует. Если только Тура не выдаёт желаемое за действительное, конечно.
В целом, для их роты городские бои оказались не столь тяжёлыми, как (исходя из некоторого своего опыта) опасался Петренко. Он ожидал, что джихадисты будут строить оборону вокруг расчётов тяжелых пулемётов и безоткаток, упираясь насмерть и минируя всё подряд. Что, конечно, облегчало работу арте, но, одновременно, обещало высокие потери наступающим.
Вместо этого духи предпочли манёвренную оборону, широко используя то, что Мордвин называл «чеченскими тройками» – снайпер, пулемётчик и гранатомётчик. Гранатомётчик бьёт осколочным, отряд залегает, пулемётчик сковывает его огнём, снайпер выбивает цели, через минуту тройка растворяется среди развалин. Понятно, что чудодейственной эта тактика не является, есть методы и против Кости Сапрыкина, но Гриша был искренне рад, что первые два дня, пока со всем этим хоть немного не разобрались, наступали ШО «У́руз» и «Ту́рисаз». Сводки потерь им, разумеется, не зачитывали, но, по слухам, в каждом отряде было хорошо за дюжину только двухсотых.
У арты обе птички на земле, блять, а корректировщики заняты. Сейчас Князь на перекрёсток и за него накидает. Ховайтесь там, и корректируйте.
День стремительно переставал быть томным – бойцы энергично расползлись по укрытиям. Князь и его подчинённые из миномётного взвода «Эрки» ребята, конечно, хорошие, но с точностью у них бывали проблемы.
Котлас, я Князь. Сейчас парочку кину на пробу. Цель – перекрёсток, корректируй от цели. Повторяю – от цели, не от себя.
– Принял, корректирую от цели. По нам не кинь только – наша позиция почти сразу к востоку от перекрёстка начинается.
Принял. Укрой личный состав.
– Блять! – взводный захлебнулся от возмущения. – А мы тут семь-сорок думали сплясать!
Морлок резонно предположил, что последние фразы – это игра на публику, которая в эфир не пошла.
Первые прилёты, разумеется, пришлись по их стороне перекрёстка. Никого не задело, но Котлас активно матерился, внося корректуру. Помогло – следующие мины легли уже на позиции духов. По крайней мере, очень хотелось в это верить, потому как вернувшийся в эфир Афоня недвусмысленно подтвердил, что задача дня – продвинуться на четыреста метров, из которых двести пятьдесят ещё не пройдены, и никто эту задачу снимать не собирается, поэтому сразу после завершения артподготовки рота идёт в атаку, и их взвод – на острие.
* * *
– …да примерно как на Донбассе. У местных актив с нами, а большинство – в принципе за нас, но воевать не идут. Кто против Халифата – те поразъехались, а кого-то и зачистили, тут в этом плане жёстко, не Донбасс нифига. – Марат сделал паузу и отхлебнул чаю. Разговор, всё-таки, понемногу завязался. – Я с местными-то не так много и общался, в основном на передке всё время.
Шарьин задумчиво кивнул.
– А как на всё вот это в последнее время смотрят? Я в том смысле, что реально жмут же вас со всех сторон, понятно, чем кончится…
Валеев вздохнул в ответ:
– Я ж говорю – как на Донбассе. Донецк, четырнадцатый год, конец июля. Помнишь?
– Угу.
Антон помнил. Город в полуокружении, украинцы давят со всех сторон, лупят артой по жилым кварталам, надежды на помощь почти никакой. Атмосфера была… своеобразная, да. Но сдаваться никто не планировал. К городским боям готовились. Если остатки черноармейцев настроены так же, крови прольётся ещё много.
– Мозги промывают?
– Да как сказать… – протянул Марат. – Пытаются, да, но главное не в этом. Ты ж сам знаешь, как это работает – воюют не за бабки и не за идею. За них на войну приезжаешь, а воюешь за тех, кто с тобой рядом воюет. А у кого голова не так устроена, от тех лучше держаться подальше.
– Есть такое. – вздохнул Антон. – Сам-то чего думаешь? На будущее, в смысле?
Блондин пожевал губу.
– Уходить надо, что тут думать. Пока воюется – воюю, параллельно ищу варианты, как свалить. У нас это не так просто – в этом плане не Донецк ни разу. С монетами – верняк? Не фуфло? А то я на них почти всё заработанное спустил.
На самом деле не всё, конечно, а половину, но в такие подробности Марат посчитал вдаваться излишним.
– Не фуфло. – покачал головой Антон. – Чувак солидный, офис на «Третьяковской». С монет живёт, и хорошо живёт.
Он полубессознательно пробежался пальцами по спрятанному под курткой мешочку с монетами. Тяжесть была приятной и успокаивающей.
– Хорошо. – кивнул Валеев. – Флэшка тоже там, как заказывал – и видео, и фото, всё, чтоб клиенты улыбались во все тридцать два. Поднимем бабла, куплю хату в Люберцах, и чтоб я ещё хоть раз в какую движуху вляпался…
* * *
Негр, на удивление, и правда был – лежал на полу в полуразрушенной комнате и активно вонял вывалившимися на бетон мозгами.
– Во, мой! – удовлетворённо причмокнул Тура. – Я ж говорил. А вы прикалывались.
Товарищи по оружию покивали из вежливости, но без особого энтузиазма – было не до того. В углу Крепкий бинтовал поймавшего пулю в ключицу Макаро́на, фиксацию отчаянно матерившегося пострадавшего обеспечивал Лаврик, остальные пытались отдышаться после боя и, заодно, донабить магазины.
Петренко просунул руку под бронежилет и аккуратно помассировал ноющее место. Грудная пластина удержала пулю, но рёбрам досталось. Духи, несмотря на предварительную обработку минами, вцепились в перекрёсток и без борьбы его не отдали. Успехом, правда, их отчаянная попытка не увенчалась – наёмники заняли порядком разрушенные дома на западной стороне, а афромоджахеды, оставив позади четыре трупа, три из которых удивляли чернотой шкуры, отошли укрепляться где-то дальше по улице.
Промежуточная победа стоила взводу одного двухсотого – под ногами перебегавшего дорогу бойца разорвался ВОГ, раненный упал и прежде, чем его смогли вытащить с простреливаемого места, получил несколько пуль. Погибший был из бывшего отделения Котласа, ныне возглавляемого Сомелье.
– Морлок! – санинструктор закончил с Макароном и переключил внимание на новую жертву. – Ты как там, норм?
Гриша осторожно сделал глубокий вдох, подождал немного и выдохнул.
– Вроде норм, рёбра не сломаны. Вечером поглядишь?
Медик равнодушно кивнул, а вот выполнявший роль силового анестезиолога Лаврик выглядел разочарованным:
– А чё, его бинтовать не будем?
– Мозг себе забинтуй. – беззлобно хмыкнул в ответ Петренко. – А то опять ноги откажут.
Гранатомётчик насупился – вспоминать, как недавно после щелчка пули по каске у него заклинило шею и отказали от страха ноги, он не любил.
Рядом на полу валялся матрас, похоже, у негра тут была лёжка, но от матраса странно пахло, поэтому Морлок блаженно растянулся прямо на грязном бетоне. Хо-ро-шо…
Как и всякое счастье, это длилось недолго – через пять минут в проёме стены появился уходивший на совещание к комвзводу Мордвин.
– Хорош кемарить, солдаты удачи! Мазутам начальство хвосты накрутило, так что свою коробочку они вроде починили, щас подтянутся и пойдём дальше.
– Что-то большое в лесу сдохло! – присвистнул кто-то, и негромкий гул выразил общее согласие. Единственный формально исправный танк ШО «Ра́йдо» обладал мистической способностью ломаться аккурат накануне боя, что вызывало разговоры, в том числе нехорошие.
– …прикрывать. За ним не прятаться, сечь по сторонам, если видите гранатомётчика – сразу длинную очередь туда, чтоб он залёг, или хотя бы прицел потерял… – Мордвин бегло напоминал личному составу тонкости взаимодействия с приданной бронетехникой. – …цель если что можно трассерами указать…
– Что-то с этим танком гемора больше, чем без него. – пробурчал Цуцик себе под нос. Мордвин, впрочем, услышал.
– Захлопнись, баран. – Цуцика командир отделения недолюбливал. – Танк – охрененная вещь, если его нормально использовать. Выносит всё, что видит, надо его только прикрывать. А если тупо за ним в кучу сбиться, тогда сначала его сожгут, а потом пехоту положат… в Чечне насмотрелся на такое.
Закончивший с политинформацией Мордвин перевёл взгляд на угрюмо сидящего в углу Макарона.
– Крепкий, как он?
– Надо в тыл. –
