Отец Андрей улыбнулся.
— Вы всегда так напыщенно выражаетесь? — осведомился он.
Марго покачала головой.
— Нет. Только когда хочу произвести впечатление на мужчину. Кстати, можно мне посмотреть книги?
Марго думала, что дьякон заартачится и опять начнет нудить про то, что книги ему не принадлежат, а значит, он не имеет права и т. д. и т. п., но отец Андрей повел себя как вполне нормальный человек. Он поднял с пола тяжелый пакет, вынул книги и положил их на стол.
Марго пододвинула к себе альбом Джотто, откинула тяжелый бархатный переплет и стала неторопливо листать роскошные мелованные страницы с репродукциями фресок великого итальянца.
— Черт! — воскликнула она вдруг.
Отец Андрей нахмурился и глянул на книгу. Марго держала в пальцах небольшой листок бумаги. Она протянула его дьякону:
— Батюшка, вам нужно на это посмотреть!
Дьякон взял листок. На белом листе размашистым почерком было написано:
ПОМОГИТЕ!
Отец Андрей поднял на Марго удивленный взгляд.
— Что это значит? — спросил он.
— А вы не поняли? Тихомиров ничего не перепутал, он прислал вам книги сознательно! Он просил у вас помощи, понимаете?
Дьякон пребывал в явном замешательстве.
— Но… каким образом я могу помочь? — растерянно спросил он.
Марго дернула острым плечом.
— Понятия не имею. Знаете что… Вы пока подумайте, а я пойду попудрю носик. Никуда не уходите.
В туалете Марго достала из сумки мобильный телефон, быстро пробежалась пальцем по кнопкам и прижала его к уху.
— Слушаю вас, — раздался в трубке недовольный, картавый голос редактора Турука.
— Алло, Турук. Вы, конечно, слышали, что профессор Тихомиров погиб.
— Конечно, — сказал Турук.
— Мое интервью стало для него последним.
— Похоже на то.
— Разве после его смерти мои «акции» не поднялись в цене?
— Не думаю. В вашей статье нет ничего, что пролило бы свет на тайну его гибели.
— Я думаю, что Тихомирова убили из-за его рукописи.
— И вы можете это доказать?
— Я журналист, а не сыщик.
— В таком случае я найду сыщика и поручу эту работу ему.
Марго нервно облизнула губы.
— Что будет, если я добуду вам эту информацию? — спросила она.
Турук выдержал паузу и ответил серьезным, строгим голосом:
— Я помещу вашу статью на первую полосу.
— Я не об этом, — нетерпеливо сказала Марго. — Я хочу знать, на какой гонорар могу рассчитывать?
— Ах, вот вы о чем. — Турук снова помолчал. Затем четко и ясно проговорил: — Если материал будет сенсационным, я заплачу вам в три раза больше обычной ставки.
Марго прикинула в уме цифру и сказала:
— Ловлю вас на слове.
Она отключила связь и бросила телефон в сумку, тихо проговорив: «Чтоб тебя три дня пучило, старый дурак».
Когда Марго вернулась к столику, отец Андрей по-прежнему задумчиво разглядывал записку.
— Ну как? — поинтересовалась Марго, усаживаясь за столик. — Все буквы знакомые или нашлись неизвестные?
Дьякон поднял на Марго спокойный взгляд, посмотрел на ее нос, словно и впрямь ожидал, что он будет в пудре, для чего-то нахмурил брови и строго сказал:
— Марго, вы запомнили, какую страницу Тихомиров заложил этим листком?
— Конечно! — Марго взяла альбом, быстро его пролистала в поисках нужной страницы, затем перевернула и пододвинула к дьякону: — Вот на этой.
— Вы это точно помните?
В ответ Марго лишь усмехнулась.
На репродукции была изображена сцена поклонения волхвов. Старец Иосиф и Мария с младенцем Иисусом сидели под деревянным навесом. По левую руку от Марии стоял ангел. Первый волхв, седовласый и седобородый, опустился на колени и благоговейно прикоснулся губами к пеленке младенца. Младенец Иисус смотрел на незнакомца спокойно, без всякого страха. Остальные два волхва ждали своей очереди, сжимая в руках дары. Слуга за их спинами успокаивал волнующихся верблюдов.
— «Поклонение волхвов», — медленно проговорил дьякон. Затем поднял взгляд на Марго и спросил: — Вы помните, какое время показывали часы в доме Тихомирова?
— Конечно, помню. Я же не склеротик. Девять одиннадцать.
— Девять одиннадцать, — негромким эхом отозвался дьякон. — Мне кое-что пришло в голову. У вас есть перо?
— В смысле — ручка? Конечно. Я ведь журналистка.
Вооружившись ручкой, дьякон что-то быстро нацарапал на салфетке и протянул ее Марго. На салфетке было начертано:
IX–XI
— Это что? — не поняла Марго.
— Время, которое показывали часы в квартире Тихомирова, записанное римскими цифрами. Девять одиннадцать. Вам это ничего не напоминает?
— Нет. А вам?
Отец Андрей слегка смутился.
— Ну мне это слегка напоминает инициалы Иисуса Христа, — сказал он.
Марго снова посмотрела на салфетку. Хмыкнула.
— Значит, остановив часы, профессор Тихомиров намекнул нам, что вся эта история как-то связана с Христом?
— Записка с просьбой о помощи косвенно это подтверждает, — сказал дьякон. — Ею была заложена страница с репродукцией «Поклонение волхвов». А это евангельский сюжет.
— Ну да, я знаю. А как насчет Ницше? Зачем он прислал вам книгу Ницше?
Отец Андрей задумчиво сдвинул брови.
— Вообще-то, у меня есть одна идея… — пробормотал он. — Вы готовы прогуляться?
— Да. Только допью вино.
— Допивайте скорей. Я должен вам кое-что показать.
* * *
Бодрый вид и такой же бодрый тон голоса давались Марго нелегко. Четыре месяца назад она порвала отношения с любовником, связь с которым продолжалась так долго, что Марго начинала даже подумывать: «А что, если мы…» Тут в ее ушах звучал марш Мендельсона, а перед глазами проезжал длинный кортеж белоснежных лимузинов, украшенных разноцветными лентами.
Марго однажды уже была замужем, давно, лет пять назад. Прожив в браке около года, она вдруг поняла, что супруг ее — полное ничтожество и к тому же — совершенный болван. Разбросанные повсюду вещи, вечный футбол по телевизору, пиво по пятницам в компании пошляков-сослуживцев, звучная отрыжка после сытного ужина и воскресная сигара, неистребимая вонь от которой, несмотря на отчаянные усилия кондиционера, стояла в квартире аж до среды… Поначалу все это забавляло Марго, но в конце концов стало страшно ее раздражать.
«А может, он просто дурак?» — все чаще стала думать она, глядя на самодовольную и пустую улыбку мужа. И в конце концов решила — да, точно дурак. А решив, тут же подала на развод.
И вот теперь, спустя пять лет, густо насыщенных любовными приключениями и незамысловатыми романами, она снова стала подумывать о браке.
По всей вероятности, мысли о браке, даже если женщина не говорит о них вслух, отчетливо отображаются на ее лице. И характер избранника Марго, довольно успешного бизнесмена и веселого человека, стал стремительно меняться в худшую сторону. Улыбка все реже появлялась на его губах, шутить он стал как-то однобоко и скучно. Его уходы становились все более продолжительными.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщал Марго любезный женский голос из трубки, и в этом голосе журналистке все чаще слышалась скрытая насмешка, словно их произносила не виртуальная барышня-робот, а вполне реальная соперница, сидящая на коленках Ее Мужчины и весело с ним перемигивающаяся. Не в силах больше это терпеть, Марго решила раз и навсегда расставить все точки над «i».
— Если хочешь уйти, я тебя не держу, — сказала Марго своему избраннику в один из вечеров. — Мы спим вместе так долго, что давно друг другу надоели.
— Ты правда так думаешь? — тревожно спросил избранник.
«Ага, клюнул», — с удовлетворением подумала Марго, а вслух сказала:
— Конечно. А ты разве нет?
Несколько секунд он напряженно вглядывался в лицо Марго, словно подозревал в ее словах подвох, и только убедившись, что она говорит искренне (как же все-таки глупы эти мужики!), облегченно вздохнул и сказал:
— Как хорошо, что ты сама об этом заговорила. А я все думал, с чего начать…
Потом он еще что-то говорил про то, что их отношения зашли в тупик, что любой мужчина полигамен по сути, что Марго, конечно, великолепная девушка и классная любовница, но на свете слишком много женщин… Ну и так далее. Марго его почти не слушала. Она сидела на диване, с бесстрастной улыбкой глядя на его шевелящийся рот, и думала:
«Вот и все».
И чем больше она об этом думала, тем тоскливее делалось у нее на душе. И когда он спросил:
— Значит, без обид?
Марго ответила спокойным голосом, почти не сознавая того, что говорит:
— Конечно, без обид.
— Вот и отлично! Позванивай мне иногда, хорошо?
— Хорошо, — ответила Марго.
Он поднялся с кресла, поцеловал ее в щеку холодными губами и ушел, жутко довольный собой и тем, что разрыв был таким несложным и почти приятным. А Марго… Марго достала из бара бутылку «Мартини», выпила ее в полном одиночестве, а потом легла в постель и проревела всю ночь горькими, пьяными слезами; душа ее была полна ненависти к жестокому миру и жалости к себе.
