Он обнял жену, прижался лбом к прохладной щеке и уже с порога произнес:
— Дверь на цепочку, Веруша, не запирай. Я к утру закончу и сразу же домой.
Левашов спустился вниз, поздоровался по дороге со знакомой парочкой на лестничной площадке второго этажа и вышел во двор. Тишина. Слегка припорошенная снегом «Волга» дремала у подъезда. Погода определенно улучшилась. Ветер стих, подморозило, на ночном небе зажглись яркие холодные звезды. Он отпер дверцу, включил зажигание. Пошарив под сиденьем, нащупал тряпку, тщательно протер лобовое стекло.
Минуты три он сидел в машине, прислушиваясь к неторопливому бормотанию двигателя, потом неспешно выехал со двора. Взглянул на мерцающий кружок часов — ровно половина двенадцатого. За двадцать минут он без проблем доберется до вокзала. Впрочем, в зимнее время ночные электрички регулярно запаздывали. Время опозданий колебалось от пятнадцати — двадцати минут до целого получаса.
Включив приемник, Николай прослушал новости и сводку погоды на завтра. Уверенный голос диктора без тени сомнения пообещал похолодание на большей части европейской территории страны. «Прогноз начинает оправдываться, — подумал он, — на опустевших улицах ни души, похоже его зеленый огонек сейчас никому не нужен. Он решил ехать до вокзала кратчайшим путем и свернул в темный, плохо освещенный переулок. Тени зданий придвинулись к самой дороге, лишь в конце переулка бывалым солдатом нес свою службу единственный исправный фонарь.
На углу, прямо напротив фонаря стоял четырехэтажный дом еще довоенной постройки, с маленькими, похожими на птичьи гнезда балкончиками. Левашов, как опытный таксист, хорошо знал свой город, доводилось ему подъезжать и к этому дому, который был одним из могикан уходящего в историю архитектурного стиля.
Итак, впереди дом и фонарь.
Дальнейшее Левашов помнил смутно и отрывочно, как в детективном фильме, где происходящие события разворачивается столь стремительно, что осмысливать их начинаешь уже потом, после просмотра кинокартины. Он еще не доехал до конца переулка, когда большое окно на втором этаже распахнулось, и послышался звон разбитого стекла. В освещенном проеме возник силуэт. И тут же человек прыгнул вниз, приземлившись в высокий сугроб. «Что это? — едва успел подумать Николай. — С такой высоты может прыгнуть только сумасшедший».
Он резко затормозил, выскочил из машины. Барахтаясь в снегу, неизвестный пытался выкарабкаться из сугроба. В тот же момент дверь подъезда с грохотом открылась, и из него выбежали двое мужчин. Машина с включенными яркими фарами и напряженная фигура Левашова ошеломили их. Незнакомцы бросились в разные стороны. Один рванулся назад, в темноту переулка, второй, свернув за угол, выскочил на пустынный проспект.
Левашов, больно ударившись коленом о дверцу, влетел в машину. Он действовал автоматически, интуитивно сообразив, что случилось нечто такое, чего пока объяснить невозможно, однако нужно во что бы то ни стало задержать хотя бы одного из двоих. Когда «Волга», стартовав с места, выехала на проспект, беглец находился уже метрах в семидесяти от машины. Неизвестный бежал довольно быстро, длинными неровными шагами, скользя на заледеневшем асфальте. Через несколько секунд, легко и стремительно набрав скорость, автомобиль поравнялся с бегущим.
Левашов выскочил из салона. Теперь беглец находился от него в каких — нибудь десяти метрах. Он обернулся, что-то злобно выкрикнул и, оттолкнувшись рукой от каменной арки, скрылся в полуосвещенном дворе. Николай с детства был легок на ногу. Вот и сейчас он действовал на доли секунды быстрее преследуемого. Во дворе их разделяло уже несколько метров. Внезапно мужчина резко обернулся, в руке его что-то блеснуло.
— Не подходи, б…! — истерически выкрикнул он, сопровождая слова нецензурной бранью.
— «Нож! — сообразил Левашов. — Выходит, недаром я за ним гнался, это — преступник». Пригнувшись и широко расставив руки, подобно борцу на ковре, он начал медленно двигаться к неизвестному. Сейчас он четко видел его лицо — молодое, мокрое от пота, на шею спадают длинные черные волосы. «Совсем мальчишка, — прикинул Николай. — Считается, что лучшая защита — это нападение. Главное — выбить нож, попробую взять его на контрприеме».
Внезапно он услышал у себя за спиной чьи-то быстрые шаги.
— Так что здесь, граждане, происходит? — раздался громкий голос. — А ну, чернявый, выбрось нож, иначе стреляю без предупреждения.
Левашов стремительно обернулся. Рядом с ним стояли два милиционера. Сразу полегчало, теперь их стало трое!
Белый медицинский УАЗ подъехал к приемному покою четвертой городской больницы. Первым из машины вышел врач в наброшенном поверх пальто халате. Шагнув из теплой кабины наружу, он зябко повел плечами и, придерживая сползающий халат, подошел к входной двери. Над ней мерцала голубоватым светом лампочка под круглым колпаком с красным крестом снаружи. Доктор нажал на кнопку, за дверью послышался звонок, чьи-то шаги.
— Кого привезли?
— «Скорая», — ответил врач. — С потерпевшей, по экстренному вызову милиции.
Он вернулся к машине и открыл боковую дверцу, помогая выйти больной. Показалась девушка в темно-серой шубке. Осторожно ступив на землю, она, прихрамывая, вскрикнула от боли, и медленно двинулась вслед за врачом.
Миновав длинный коридор, они вслед за медсестрой вошли в комнату приемного покоя. Обычная больничная обстановка: стол с лампой под синим абажуром, несколько стульев, металлическая вешалка-стойка с халатами, в углу кушетка, покрытая белой простыней. На столе рядом с толстым журналом лежали раскрытая книга и недовязанный коричневый шарф.
— Преждевременные роды, выкидыш? — поинтересовалась медсестра.
— Нет-нет, тут совсем другое, — ответил врач. — Кто у вас из хирургов дежурит? Не Стебновская?
— По графику ей бы нынче в ночь выходить. Но ее подменили, говорят, уехала. Вместо Зинаиды Васильевны Левашов вышел.
— Жаль, впрочем, какая разница. Попросите, его спуститься сюда. Как доктора, кстати, величают?
— Виталий Владимирович.
— Если отдыхает, придется потревожить, крайне срочное дело.
Сестра сняла трубку внутреннего телефона:
— Света, «скорая» просит Левашова в приемный покой. Желательно побыстрее.
Врач снял пальто, зимнюю шапку и повесил их на вешалку, сразу став меньше ростом. На вид ему было около пятидесяти, даже, возможно, больше… Усталое в красноватых прожилках лицо, залысины на лбу и седина в темно-русых волосах свидетельствовали о нелегкой работе на «скорой».
— Постоянная спешка, — словно оправдываясь, произнес он. — У меня еще вызов в вашем районе, гипертонический криз. Что-то будет под Новый год, мне как раз 31-го с вечера выходить…
Он подошел к девушке, чтобы помочь ей раздеться. Когда она сняла потертую шубку из дешевого искусственного меха, то стала выше и стройнее. Каштановые волосы крупными кольцами падали на тонкое, с правильными чертами лицо. Глядя на нее в профиль, врач вдруг почувствовал волнение: девушка показалась ему очень красивой.
— Успокоилась, Люба? — тихо спросил он. — Сейчас тебе здесь помогут, а через полчасика, максимум минут сорок, как обслужу вызов, заеду за тобой.
Девушка благодарно кивнула, нагнулась, расстегнула молнию на правом сапожке. Другая молния не поддавалась.
— Давай, помогу, — доктор присел на корточки, резко потянул змейку. После определенных усилий она сдвинулась с места, нехотя поползла вниз. Люба вытянула ноги, облегченно откинувшись на спинку стула.
В таком положении и застал их Левашов, спустившийся из хирургического отделения в приемный покой.
— Так что у нас, Нина Анатольевна? — спросил он медсестру. — И почему здесь посторонние?
— Тут нет посторонних, возразил врач. — Чурьянов я, Иван Иванович, дежурю на «скорой». Я все объясню, коллега…
— Давайте, только быстрее, — перебил его Левашов. — У меня сложные больные в отделении.
— Я мигом, мигом. Пройдемте, пожалуйста, на минутку в соседнюю комнату.
Они вышли. Из-за полуоткрытой двери слов нельзя было разобрать, доносился лишь взволнованный голос Чурьянова да короткие фразы хирурга.
— Ничего не понять, — медсестра прислушалась, пытаясь вникнуть в суть разговора. — Похоже, спорят.
Она взглянула на девушку. Короткий сапожок сполз с левой ноги, и дежурная с удивлением заметила, что пациентка босая. На ступне мелкие кровоточащие ранки, красноватые свежие царапины.
— Понимаете, Виталий Владимирович, тут особый случай, — объяснял Чурьянов Левашову. — С час назад эта девушка, Любой ее зовут, спасаясь от пьяных подонков, разбила окно и выпрыгнула почти раздетая со второго этажа. Потом бежала по снегу, пока не подоспела милиция. Ноги в порезах, есть небольшие раны от осколков стекла, правая стопа опухла. Возможен подвывих или трещина кости. Противостолбнячную сыворотку опять же надо дробно ввести. На это все необходимо время и условия. Вы займитесь девушкой или поручите это своим сестричкам. Я вызов обслужу — и сразу к вам. Потом ее к следователю в милицию надо отвезти.
