Обнимая весь этот киммерийский простор, Дмитрий пил его энергию, и возвращался в своё физическое тело уже обновлённым, благодарно улыбающимся доброму окружившему его миру. Природа ничуть не отторгала обновлённого человека и считала приезжего своей неотделимой частицей, хотя в незнакомом крае Дмитрий был чужеродным телом.
В повседневных романтических скитаниях по побережью он всё-таки не стремился намертво одичать и обугрюмиться. Наоборот, природа давала какое-то новое чувство понимания всего сущего. Даже встретив один раз девушку, также одиноко бредущую в сонных сумерках, Дима вдруг отчётливо почувствовал сопровождающую её волну тоски и страха. Это разбудило дремавшее в нём до сих пор любопытство, и он стал постоянно искать встречи с незнакомкой.
Девушка довольно часто гуляла по взморью в элегантной бежевой куртке, поверх которой она повязывала на шею вызывающий красный шарф, гармонически сочетающийся с обыкновенными женскими брючками яркого бирюзового цвета. Но всегда встречают по одежде, а провожают по уму. Во всяком случае, яркие цвета говорили о ярком характере, что украшает любую женщину.
Дмитрий, например, спокойно, нахально даже, при встречах раздевал девушку. Глазами. Скажем, не совсем уж раздевал, но одежда явно для него ничего не значила, то есть не служила непреодолимой преградой. Вопрос в другом: зачем он это делал? Возможно, так увлёкся новой игрушкой, какой он представлял живого человека, что начал выискивать на её воображаемом теле необыкновенные морщинки, родинки и прочую суеверную ахинею, которой уделяют внимание только впервые в жизни влюбившиеся пацаны.
Однажды он застал её сидящую боком на облюбованной скамье в совершенно неподвижной позе памятника, выбравшего эту деревянную лавочку вместо гранитного постамента. Со стороны казалось, что девушка тоже слушает сварливую перебранку волн и окаменела, околдованная звуком. Скромно примостившись на краешек, Дима осторожно на неё покосился. Внимания никакого. Может и хорошо.
— О чём это они сегодня? — кивнул он на мерно бормочущие волны.
Девушка не вздрогнула, не изобразила испуг, не вскочила, даже не обернулась. Лишь чуть-чуть скосив глаза в его сторону, ответила:
— Спорят, кому первой на берег выбегать.
Дима откровенно думал, что вопрос огорошит незнакомку, или она хотя бы сделает вид, но пришлось удивляться самому.
— Вы всех понимаете с полуслова?
— Нет, конечно, но вас понимаю, — на сей раз, она обернулась в его сторону, и Дмитрий увидел большие печальные тёмные глаза, в глубине которых была сокрыта мудрость вселенной. Самое важное, что глаза девушки казались не просто тёмными, а разноцветными в то же время. Это вызвало поразительное смешение чувств, о чём Дмитрий раньше совсем не подозревал.
Лицо её, чуть смугловатое, в неприметных веснушках, оттеняли чёрные волосы с модным мелированием, то есть блондинистой проседью. Правда, лицо выглядело немножко усталым. Чувствуется, что она привыкла к этому образу и прятала его за лёгким макияжем. Во всяком случае, для постороннего не очень внимательного взгляда — видок что надо!
— Любопытно. Чем же я заслужил понимание? — Дима усиленно подыскивал слова, чтобы продолжить непредвиденный разговор. — Или в вас проснулась обычная женская интуиция?
— Я за вами наблюдаю вот уже несколько дней, — усмехнулась она. — Впрочем, как и вы за мной.
— Значит, научились читать мысли на расстоянии? — подхватил Дима. — У женщин это редко встречается.
— О, нет, — смутилась незнакомка. — Просто я заметила, как вы слушаете море. Ну, и ещё кое-что. Это так забавно!
— Как интересно! — хмыкнул Дима. — Ведь я тоже кое-что заметил.
Незнакомка подозрительно скосила глаза. Женщину легко поймать даже на проходную ничего не значащую фразу, но по лицу новой знакомой пробежала волна напряжённости: а вдруг её случайный знакомый что-то не то заметил!
— И чем же я привлекла ваше внимание? — осторожно спросила она.
— Рискую показаться бестактным, но когда я впервые увидел вас, то просто почувствовал, вы чего-то боитесь что ли, — Дима даже театрально покрутил в воздухе ладонью. — Это трудно объяснить словами. Это никак не проявляется в наружности. Просто просыпается в человеке шестое, седьмое или одиннадцатое чувство, когда знаешь — всё именно так и не иначе!
— Ага. Теперь настал мой черёд обвинять вас в экстрасенсорности? — улыбнулась она краешком тонко очерченных губ. — Ведь интуитивное чувство чутья у вас тоже работает на расстоянии и вовсю помогает вашим газам безапелляционно раздевать меня?
— Прошу прощения, но я… я вас обидел? — искренне смутился Дима.
— И да, и нет, — усмехнулась она. — Вы кто по специальности?
— Врач. Психолог… Работаю в отделе судебно-медицинской экспертизы, то есть сыщик, если хотите.
— Психолог? — девушка почему-то удивилась. Вероятно потому, что уже присвоила Дмитрию какую-то необычную профессию. Но сосредоточенно нахмуренный лоб её вовсе не красил.
— Психолог? — снова переспросила девушка. — Я, пожалуй, тоже. То есть реставратор. Не кажется ли вам, что наши профессии схожи?
Дима никогда раньше не проводил таких сногсшибательных аналогий, но мысль девушки показалась довольно интересной и чуть еретичной в то же время.
— Видите ли, сыщику приходится…
— Нет-нет, — перебила она, — не возражайте. Вы же знаете, что только женщины способны к таким неординарным умозаключениям и способны ловко выкручиваться из любых непредсказуемых ситуаций. Возможно, это выглядит как борьба с собственными комплексами, в которой запросто можно убить себя, но ведь вы же знаете, что женщины комплексами не обладают.
— Да знаю, — кивнул Дмитрий. — Женщина, если она действительно женщина, всегда права и только человеку свойственно ошибаться.
Девушке не оставалось ничего иного как просто пожать плечами и, усмехнувшись, сделать вид, что не расслышала плоской мужской безапелляционности в адрес присутствующих женщин.
— Ну и пусть. Значит, так надо, — заключил её собеседник.
Наташа оказалась не только интересной слушательницей, но и собеседницей. Сказано, что женщины любят ушами, а новая знакомая вовсю старалась подтвердить исторически выверенное определение. Хотелось ли Дмитрию закрутить лёгкий, ни к чему не обязывающий роман? Хотелось ли Наташе увидеть у своих ног поверженного льва? Да, наверное. Но оба они ничуть не вписывались в эти измерения. Им просто было хорошо вдвоём. Вот и славно.
Только иногда совсем неожиданно их серьёзное обсуждение каких-то проблем или весёлый непринуждённый разговор вдруг прерывался по вине Наташи и зависал в воздухе замёрзшей на лету птицей. Это происходило всякий раз по-разному: то Наташа ловила ртом воздух, будто выброшенная на лёд рыба, то наоборот, закашливалась, чем-то подавившись, то просто замолкала, уставясь в точку какого-то нездешнего пространства.
— Наташенька, ангел мой, это становится уже немного странным, — Дима пытался образумить её как-то раз. — Пойми, моя специализация, возможно, не гарантирует безоговорочного исцеления от каких-то болячек, но скажи, наконец, что тебя мучает? Чего ты боишься, пугаешься, замыкаешься даже на самом интересном месте разговора? Я же доктор, психолог, следователь и смогу помочь тебе. Я всё-таки мужчина, наконец.
Его возмущённая тирада повисла в воздухе без ответа. Но такие настроенческие всплески быстро проходили. Сегодня с утра они сидели на автобусной остановке и ждали приезда местного татарина, с которым Наташа успела когда-то уже познакомиться, и который обещал подкинуть их в Грушевку. Этот посёлок находился не очень далеко от побережья, но добираться туда пешком не реально, да и времени уйдёт понапрасну столько, что в световой день никак не уложишься.
Мусса, так звали местного киммерийца, немного опаздывал, а Наташа уже нетерпеливо всматривалась в дорогу. Настроение у неё, как у всякой красивой женщины, менялось ежесекундно. Что поделать, семь пятниц на неделе!
Единственное, что могло обрадовать, это заплясавшие вдруг в её разноцветных хитрющих глазах огоньки-проказники.
— Так говоришь муж-чина? — задумчиво пропела она, растягивая гласные.
— Вроде бы. Уж не считаешь ли ты меня не больше, как третьесортной подружкой? — парировал Дмитрий.
— Ну, тогда, если ты муж-чина, в смысле «китайский муж», то найди мне транспорт, заключила Наташа. — А то Мусса пока раскачается и ехать уже никуда не надо будет.
— Погоди, не спеши, — осадил её Дмитрий. — Как это «китайский»?
— Очень просто: муж — Чина! Теперь понял?
— Хорошо, — недовольно кивнул Дмитрий. — Но ты так и не сказала, куда едем.
Объяснила только, что Мусса-де знает, что он довезёт. Даже если я найду транспорт, куда мы поедем? На деревню к дедушке Константин-Макарычу? Время пока есть, так что не гони волну, не создавай суматоху. А если твой татарин не явится, мало ли — транспорт не заводится — то завтра с утра и отправимся, только скажешь где и куда.
