— Так значит, с меня снимаются все обвинения? — с надеждой спрашиваю я.
— Официально? — уточняет Тиллинг. — Черта с два. Если раньше вы были главным подозреваемым в двух убийствах, то теперь стали им же, но в трех. Признание Ромми было в полном смысле слова выбито из него типом в лыжной маске, который обработал Ромми, как кусок мяса, а большая часть признаний говорит в вашу пользу.
— А неофициально?
— Никто, просмотрев пленку, не скажет, что Ромми лгал. Запись ни разу не прерывается, и Ромми спонтанно упоминает с десяток деталей убийства Франко, которые очень легко проверить. Совершенно невозможно, чтобы он говорил по чьей-то указке, и еще менее вероятно, чтобы он ни разу не сбился, пока его обрабатывали. К тому же мы изъяли револьвер из вашего дома в Уэстчестере — кстати, разрешение на него у вас отсутствует. У вас есть коробка на пятьдесят патронов для «ремингтона», в которой не хватает семи штук, но в револьвере у вас стоят заряды для «винчестера». Возможно, именно из этого «винчестера» был убит Франко. Ромми признался, что украл патроны из хранилища для улик, и нам уже удалось отследить их. Слишком многое указывает на Ромми, чтобы вам когда-нибудь предъявили обвинение в убийстве Франко. А информация, которую Франко передал Ромми, дает достаточно вескую причину считать, что вашу жену убил кто-то другой. Возможно, это и показание с чужих слов, но окружной прокурор начала сомневаться. И это уже не говоря о том, что Ромми был главным следователем по делу об убийстве вашей жены, а все добытые им доказательства сейчас подвергаются сомнению. Потому единственная роль, на которую вы более или менее подходите на данный момент — это роль убийцы Ромми, но окружной прокурор не торопится предъявлять вам обвинения по этому делу, поскольку она уже дважды ошибалась. Хотя все равно было бы неплохо получить от вас информацию об алиби.
— Я хочу уточнить: я не арестован? — Я с трудом верю в то, что говорю.
— Нет, — отвечает Тиллинг. — Вы не арестованы.
Я падаю навзничь на кровать: от чувства облегчения у меня закружилась голова.
— Питер, — продолжает Тиллинг, — как вы думаете, зачем я вам все это рассказываю?
— Не знаю, — отвечаю я, поворачивая к ней голову. Тиллинг сильно наклонилась вперед, уперев локти в колени. Волосы у нее кое-где спутались, глаза покраснели и опухли, и она выглядит такой же уставшей, каким сегодня утром выглядел я.
— По двум причинам, — объясняет она. — Во-первых, максимум через сорок восемь часов вся эта история попадет в печать. Эту пленку смотрело огромное количество людей. Такие новости скрыть не удастся. А во-вторых, я хотела, чтобы вы знали: я верю в вашу невиновность. Я хочу, чтобы вы доверились мне.
— Почему? — Как ни странно, в моем голосе нет сарказма.
— Потому что мне нужно, чтобы вы все мне рассказали. Думаю, вам известно больше, чем вы говорите.
— Все, что у меня есть, — это вопросы, Грейс.
— Скажите мне, кто вас избил, — упрашивает она. — Это было бы неплохим началом.
Я тупо смотрю в потолок, пытаясь обдумать, что ей можно открыть.
— Вчера вечером, примерно с шести до половины седьмого, я был в офисе «Терндейл и компания», — медленно начинаю я. — Это часть моего алиби. Я зарегистрировался в вестибюле и показал охраннику паспорт. Я встретился с Уильямом Терндейлом и его телохранителем, бывшим фэбээровцем, крупным типом по имени Эрл, в зале заседаний совета директоров.
— Встретились, чтобы поговорить — о чем?
— Уильям уволил Андрея. Я хотел выяснить почему. — Я по-прежнему считаю, что не следует упоминать о Кате до тех пор, пока это возможно.
— И что сказал Терндейл?
— Не много. Он посоветовал мне не совать нос в его дела и приказал Эрлу избить меня дубинкой.
— Черт. — Тиллинг что-то царапает в блокноте. — Кто-нибудь это видел?
— Нет. Когда с этим было покончено, Уильям приказал Эрлу спустить меня вниз на служебном лифте и выкинуть на аллею с другой стороны здания. Возможно, камеры записали это.
— Выясни, где живет Уильям Терндейл, — дает Тиллинг задание Эллис.
— Не нужно, — говорю я. — Я могу сказать вам, где он сейчас, или, по крайней мере, где он был сегодня утром. Они с Эрлом находятся в доме Терндейла в Саутгемптоне, на Джин-лейн. Они собираются скрыться из страны.
— Но зачем?
— Кое-какие махинации с ценными бумагами. — Я не хочу открывать ей ничего, что указывает на Андрея, пока я не смогу поговорить с ним. — Детали мне неизвестны.
— Черт, — повторяет она. — Все происходит слишком быстро. Какого дьявола вы мне не рассказали об этом раньше?
— Может, и рассказал бы, — произношу я, — вчера вечером, в Гарвардском клубе. Но я узнал, что вы ждете меня вместе с кучей копов и хотите арестовать за убийство, которого я не совершал.
— Садись на телефон, — приказывает Тиллинг напарнице. — Позвони Джексону в Семнадцатый участок. Попроси его, чтобы он послал кого-нибудь в «Терндейл» проверить записи камер наблюдения за вчерашний вечер. Возможно, нам удастся арестовать этого Эрла за нанесение побоев, а там посмотрим. — Она поднимается и смотрит на меня сверху вниз. — Вы едете с нами.
— Не еду. — Я полон решимости никуда не двигаться, пока не поговорю с Андреем.
— Едете, — настаивает она. — У вас в доме обнаружили незарегистрированное огнестрельное оружие. Это уголовное преступление. Вы поедете со мной добровольно, или я вас арестую.
— Если вы меня арестуете, я отказываюсь выдвигать обвинения против Эрла. — Я тоже встаю. — И у вас не будет никакого повода задерживать его.
— Да что ж это за дерьмо такое? — Тиллинг делает шаг вперед, и теперь мы стоим нос к носу. В этих ботинках она одного со мной роста, а изо рта у нее пахнет вчерашним кофе. — Наверное, у Терндейла были причины уволить Андрея и избить вас до полусмерти. Возможно, именно он послал Лимана в ваш дом. И возможно, именно он виноват в смерти Дженны.
Да, все это возможно, но Лиман никак не вписывается в схемы Уильяма. Я по-прежнему печенкой чую: происходит что-то еще, и объяснить это может лишь Андрей.
— В этом деле так много уровней. — Я очень хочу, чтобы она верила мне. — Мне нужно время, чтобы задать несколько вопросов, на которые вы вряд ли получите ответ. Поэтому, если хотите, чтобы я вам доверял, доверьтесь мне.
Рука Тиллинг лезет под куртку и выныривает оттуда с парой наручников. Она поднимает их, показывая мне.
— Поступайте так, как считаете нужным, Грейс. — Я смотрю ей прямо в глаза. — Но если вы верите в мою невиновность, вы должны знать, что мы по одну сторону баррикады.
Она поворачивает голову и смотрит на Эллис.
— Я ни черта не понимаю, — признается Тиллинг. — А ты что думаешь?
— Почему бы тебе не поверить ему? — спрашивает Эллис. — Ты же до этого ему верила.
После ухода Тиллинг и Эллис я рывком открываю окно спальни и высовываюсь наружу, в холодный соленый воздух, испытывая несказанное облегчение. Океан спокоен, на берег ритмично накатывают небольшие волны, а луна отбрасывает на воду мерцающую дорожку серебряного света. Где-то вдалеке воет собака; я делаю глубокий вдох и вою в ответ, держа одну ноту, пока легкие не начинают гореть, а горло — саднить. Полицейский в джипе внизу опускает окно в машине и смотрит вверх.
— Какого черта, по-твоему, ты делаешь?!
Я дружески машу ему рукой и втягиваю голову обратно в комнату. На часах возле кровати почти шесть. Скоро должна прийти Эмили. Порывшись в тумбочке, я нахожу свой кошелек, часы и телефон. Я включаю его и вздрагиваю, когда он сразу же начинает звонить.
— Алло?
— Питер, ты где? — Это Катя.
— На Лонг-Айленде, — отвечаю я. — В Монтоке.
— С тобой ничего не случилось? — голос у нее приглушенный.
— Все хорошо. — Я рад, что она позвонила. Я должен сказать ей, что нашел Андрея и что Уильям сбежал, продав свою часть акций в «Терндейл».
— Я весь день тебе звоню, — горячо шепчет она. — Тебя ищет полиция.
— Уже не ищет. — Я тоже перехожу на шепот. — Так что можно говорить нормально.
— Что ты имеешь в виду? — Катя повышает голос. — Да ты во всех новостях!
— Извини, — отвечаю я. — У меня голова идет кругом. Полиция только что уехала. С меня сняли подозрения.
— Как такое может быть?
Я пересказываю ей весь мой разговор с Тиллинг, умалчивая лишь о том, что спустил полицейских на Уильяма и Эрла.
— Поверить не могу, — говорит Катя. — Ты действительно совершенно свободен?
— Почти. Меня все еще подозревают в убийстве Ромми, но не думаю, что это будет большой проблемой.
— Они ошибались насчет тебя два предыдущих раза, поэтому начали преследовать в третий? — резко спрашивает она.
— Вообще-то их можно понять. Эта видеозапись оказалась слишком уж удачной для меня.
