— А что я умею? Предлагаешь начинать всё с начала? Мне сейчас сорок, к пенсии как раз освоюсь.
— Я помогу тебе. Как говорится лиха беда начала. Ты только начни, а там само пойдёт. Зарплаты у нас хорошие. И тебе хватит, и родителям помочь сможешь.
— Спасибо. Мне со старками надо поговорить, но сегодня, сам понимаешь…
Игорь достал откуда-то блокнот, вырвал лист и что-то быстро на нём написал.
— Здесь мой адрес. Как приедешь домой, напиши мне.
Александр свернул листок и положил в карман.
— Надо в записную книжку переписать, а то потеряю, — сказал он сам себе.
Разговоры такого типа называют обычно житейскими. Они мало интересуют окружающих, потому что затрагивают интересы только двух человек. Остальные слушатели вежливо ждут окончания этих скучных тем зная, что за ними обязательно последуют темы, затрагивающие всех. Однако в каждом правиле есть исключения. Когда Игорь делал Александру предложение о работе у него на участке, Андрей весь превратился в слух. Казалось, что в данный момент решается не судьба Александра, а его судьба. Листок, который Саша положил в карман Андрей, наверное, прожёг своим взглядом, однако, слава Богу, этого странного поведения никто не заметил. В комнату вошла мать Игоря и прервала тему разговора.
— Что это вы, ребята, уединились? Нехорошо. Это всё-таки поминки.
— Мы просто покурить вышли, — тут же оправдался Игорь.
— Ну-ну. — Даша посмотрела на мужчин, и не увидев в их руках ни одной сигареты, вышла из класса.
Глава 19
Возвратившись из Кемерово, семья Ивановых столкнулась с серьёзными материальными трудностями. Те деньги, которые имелись в доме, были потрачены на дорогу и поминки, пенсии Маши еле хватало на оплату квартплаты и коммунальных услуг. Сколько ни ходил Александр с отцом по отделам кадров, везде, узнав о судимости, сразу же прекращали всякие разговоры и обещали позвонить сразу, как появится первая вакансия. Вначале сын с отцом ждали звонков, но потом поняли, что ничего они не дождутся, просто у кадровиков была такая форма вежливого отказа. Поразмышляв недолго, Александр решил принять предложение, которое сделал ему Игорь на поминках. Выбрав момент, когда вся семья была в сборе, Александр рассказал о предложении родителям. Вместо того, чтобы обрадоваться, родители и без того печальные, погрустнели ещё больше.
— Господи, это что же за напасть! Только что из Сибири приехал и опять туда?
— Мама, но там же не зона!
— Какая разница?
— Да я знаю этот газопровод. Его не только комсомольцы строили, зэкам тоже работы хватило.
— Вот именно, — причитала мать, — из тюрьмы, да в тюрьму! А мне, что прикажешь делать, опять ждать?
Отец тоже был недоволен решением сына, но по-мужски сдерживал свои эмоции. Он молчал и наблюдал за женой. Только после того, как Николай понял, что рыдания жены стали угрожать ей обмороком, глава семьи высказал своё мнение.
— Маша, ну не воровать же ему идти? Неужели ты не видишь, что нам не устроиться на работу?
Аргумент мужа оказался очень серьёзный. Перспектива того, что сын в конечном итоге, помыкавшись, но так и не найдя работы, вынужден будет встать на уголовный путь, сразу же высушила слёзы матери.
— А где это, Сашенька? Адрес у тебя есть?
— Ну а как же? Я его в свою книжку записал.
Александр подошёл к письменному столу и выдвинул ящик. Пошарив там рукой, он вытащил ящик из полозьев и положил его на стол. Перебрав все бумаги, которые там были, он подошёл к обеденному столу и высыпал на него содержимое ящика. Перебрав каждую тетрадку, каждую коробочку, каждый листочек, он снова сложил всё в ящик.
— Что ты ищешь? — поинтересовался Николай.
— Адрес. Я его в записную книжку переписал.
— А какая книжка? — спросила Маша.
— Да ту, что вы с папой мне подарили: кожаная с барельефом медного всадника.
Отец встал и выдвинул второй ящик. Скоро вся семья была вовлечена в поиски. Обыскали практически всё: даже проверили содержимое ящиков буфета, где находилась только посуда. Всё напрасно — книжки не было. Александр залез под кровать и стал доставать оттуда коробки с обувью.
— Саша, ну это уж слишком! Не мог же ты её к ботинкам положить?
— Мама, ну куда-то она делась?
— А может быть ты её в Кемерово оставил? — спросил отец.
— Я её три дня назад вот в этот самый ящик положил. — Саша снова выдвинул ящик, с которого начались поиски.
— Мы там уже четыре раза смотрели, — сказала Маша.
Александр, расстроенный сел за письменный стол и, не зная, что делать дальше, уставился в одну точку.
— У тебя в этой книжке что-нибудь ценное было? — спросил отец.
— Там всего одна запись — адрес участка, где работает Игорь.
Видя, что сын очень расстроен, Николай взял инициативу в свои руки.
— Ты говорил, что адрес был переписан в записную книжку. Откуда?
Лицо Александра неожиданно просияло.
— Точно! Я же его с листка переписал!
— А листок где? — спросила мать, но было поздно, Александр вытащив из шкафа пиджак, снимал его с вешалки.
— Вот он, родимый! — улыбался Саша.
Два пальца его правой руки залезли во внешний нагрудный карман пиджака. Лицо выражало такое блаженство, что можно было подумать, будто Александр сейчас вытащит оттуда лотерейный билет, на который выпал выигрыш, как минимум "волги". Однако выражение блаженства неожиданно сменила гримаса ужаса. Уже не два пальца, а вся пятерня умудрилась забраться в маленький карман пиджака — адреса не было. Такая же участь постигла все карманы — пусто, обыскали карманы всей одежды, которая была в доме — всё напрасно.
— Достаточно, — сказала мать, — адреса в доме нет. Больше искать негде. Я предлагаю написать письмо тёте Даше. Она знает, где работает её сын.
— Дело в том, что после смерти дяди Лёши, Игорь хотел свою мать перевести к себе.
— Может быть, он ещё не перевёз? — понадеялся отец.
— Уже перевёз, — сказал Александр и оторвал листок от висящего на стенке календаря.
— Можно, конечно, съездить в Кемерово и опросить соседей, — робко предложила Маша.
— Мама, ты прекрасно знаешь, что на это у нас нет денег.
— Надо ждать, когда Даша нам напишет. Тогда по обратному адресу…
— Коля, первый ближайший праздник это седьмое ноября, но она нас с ним поздравлять не будет, — размышляла Маша, — стало быть, до Нового года надеяться нечего.
Когда судьба бьёт человека наотмашь, тот, как правило, тот либо получает инфаркт, либо того хуже — накладывает на себя руки. Но это в том случае, если человек не русский. В нашем случае, всё гораздо проще: его следует искать в пивной или заведении аналогичного типа. При этом совершенно не обязательно, что у человека нет денег. Русский человек может украсть, ограбить, убить, в крайнем случае, но отказать человеку, попавшему в беду, в корке хлеба, глотке воды, сигарете или стакане водки — это слишком. Такого не может быть, потому что не может быть никогда, потому, что тогда он только числится русским, а на самом деле в его генах можно найти чёрт знает чего, не дай бог, конечно, но даже и английскую кровь. Англичане те могут, те, если надо, и через мать родную перешагнут.
На Владимирском проспекте, недалеко от театра "Ленсовета" как раз для таких целей и существовал пивной бар "Жигули". Именно там человеку, попавшему в беду, завсегдатые дадут и корку хлеба и глоток пива, а если горе большое, то под столом в кружку с пивом и водочки добавят.
Если и на трезвую голову в полумраке с сизой табачной завесой ничего не было видно, то по пьяному делу уж и думать нечего — слышно только, как за окнами грохочут трамваи своими железными колёсами, да как официант противным голосом требует посетителя, которого вдруг потянуло в сон, расплатиться.
— Уважаемый, когда расплачиваться будем? — как вилкой по тарелке скрипит его противный голос.
— Что ты к человеку пристал? Не видишь горе у него?
— А кому сейчас легко? — скрипит официант. — Платить всё равно надо.
— Отстань! — снова одёрнули официанта. — Заплатим, не беспокойся. Ты нам пивка лучше принеси с водочкой, да рыбки солёненькой.
— Сей момент! Только у нас бар пивной, водки не полагается!
— Ты что ж нас, мать твою, за басурманей каких или может за англичан принимаешь?
— Не извольте беспокоиться, сейчас всё будет сделано!
И вот пиво, которое только в прейскуранте называется Жигулёвское, разбавленное, по словам официанта, Столичной водкой, а на самом деле самым дешёвым сучком, называемым в народе "коленвал" ставится перед носом Александра.
— Тебя как зовут, друг? — слышится чей-то голос.
— Александр, — отвечает он, даже не зная кому.
— Саша, давай выпьем.
— Давай.
Кружки поднимаются, слышится сильный выдох, а потом характерное бульканье.
