ночника и листал альбом. Тот самый, что рассматривал Эрнест перед самой своей смертью. Теперь все запечатленные на фото люди виделись ему другими. Особенно двоюродный дед. Не одинокий и потерянный он, а наоборот – цельный, познавший себя, обретший собственный путь. Он то солнце, вокруг которого вращаются друзья-планеты. Не Мария Лавинская, как может показаться на первый взгляд.
Дурой она была, конечно, что упустила Эрнеста. Скакала по койкам всю жизнь, металась от одного мужика к другому, разбивала сердца, свое не щадила, а что в результате? Одна-одинешенька. Ее даже собственные собаки не любят. Только племянница.
Ари все больше нравилась Паше. Будь она хотя бы лет на пять помладше…
А с другой стороны, что пять, что восемь, что пятнадцать… Не в годах дело!
В дверь позвонили. Паша пошел открывать.
– Привет, – поздоровался с ним визитер. – Ничего, что я вот так, без приглашения?
– Милости прошу. – Паша посторонился. Тапочек не предложил. У Эрнеста гостевых не было. – Может, чаю?
– Нет, спасибо. – Они прошли в кабинет. – О, ты смотришь старые фотографии. Можно и мне глянуть?
Субботин кивнул. Он нервничал, потел и боялся себя выдать.
– Какой папа уродец, – хохотнул Марк, а это был именно он. – До сих пор удивляюсь его популярности у слабого пола.
– Гурам обаятельный. И наверняка умеет ухаживать.
– За моей матерью не ухаживал, – насупился Марк. – Женился назло другой. Той, что отвергла.
– Зачем же твоя мама пошла за него?
– Любила. Только за что, не пойму.
– Ты зол на отца?
– Научился бороться с этим чувство. Но иногда проскальзывает…
– Я на своего был зол.
– Даже после его гибели?
– Именно после. Если он знал, что фирму хотят отобрать, мог бы обеспечить семье лучшую охрану.
– Времена вроде уже не те были, чтобы людей мочили направо и налево. Поэтому, скорее всего, рассчитывал твой отец на ментовскую защиту. Но не тем доверился. – Марк гонял страницу альбома туда-сюда. – Можно фото вытащить?
– Зачем?
– На оборотах обычно писали что-то. Дату, кто запечатлен и где. Это интересно. Обожаю обороты.
– Вынимай.
Марк чуть трясущимися руками достал фото из слюдяного кармашка. Перевернул.
– Тут ничего, – констатировал он. – И здесь! – Это Михайловский следующий снимок расчехлил. – Ты что, подменил их?
– Марк, я тебя не понимаю…
– Где формулы? – взревел он и кинулся на Пашу.
Тот хоть и готовился к нападению, но не к такому стремительному. Спасовал. Дал себя повалить и разок стукнуть головой об пол. Хорошо, что подмога быстро подоспела, а то сотрясение бы заработал. Марк оказался очень сильным.
Дверь Субботин не запер, когда впускал Михайловского. И Галя с Костей беспрепятственно попали в квартиру. «Жучок» в ней стоял, и они все слышали.
– А что ты, Физик, сегодня себе татуировку не намалевал? – спросил у Марка Константин, насильно усадив его в кресло. Руки ему для общего спокойствия сковали наручниками.
– Не понимаю, о чем ты, очкарик.
– Галя, действуй.
Та подошла к Михайловскому и прыснула ему чем-то в лицо.
– Что это? – закашлялся тот.
– Сыворотка правды, изобретенная профессором Субботиным. – И втихаря подмигнула Паше. Но он уже сам видел, что в ее руках обычная термальная вода. Такой в жару кожу увлажняют. – Действует мгновенно. Так что давай разговаривать.
Эффект плацебо сработал. Марк запел:
– Семен Забродин был моим кумиром. Он заменил мне отца.
– Рэмбо – это он? – спросила Ариадна. Она тоже была тут. Настояла на своем присутствии. И ей не отказали, потому что это Ари заманила Марка в ловушку.
Кто бы знал, как она поразилась намедни, увидев… его гражданскую жену!
Сидела себе на лавочке, смотрела на часы. Когда прошло пятнадцать минут, собралась набрать 112, как услышала:
– Я бы на твоем месте этого не делала.
Ари подняла глаза и обнаружила рядом с собой злобную бабу Марка. Потом выяснилось, что та никакая не жена. А представилась ей таковой, чтобы оградить Ариадну от Михайловского. Она получила отпечатки пальцев лже-Физика и узнала, кто он. Марк Михайловский привлекался к уголовной ответственности (поэтому был в базе МВД), но заключения избежал. По какой причине, Ариадна узнала позже…
– Я называл дядю Семена Рэмбо, – ответил на ее вопрос Марк. – Потому что он был крутым. Именно о таком отце я мечтал, а не о поэте в парчовом халате…
– Физик правда держал качалку в подвале?
– Конечно, нет. Это я выдумал. Как и то, что у него не было ноги, – Марк хихикнул. Как человек под кайфом. Да он и думал, что на него препарат действует. – Дядя Семен искал моего отца и пришел по месту его прописки. Узнал, что Гурам давно с семьей не живет. Мы тогда очень хорошо поговорили. Но я не думал, что он еще раз придет. Но Рэмбо вернулся. Он стал заниматься со мной. Бег, подтягивания, рукопашный бой. Мы долгие годы общались. Можно сказать, дружили. Но вообще-то я его боготворил. И хотел пойти по стопам дяди Сени. То, чему он меня не учил, сам осваивал. Я очень способный, – горделиво добавил Марк. – Например, научился вскрывать замки. Это помогло мне проникнуть и к тебе, Паша, домой, и сюда, и в лабораторию Эрнеста. И машины угонять умею, и компьютерные программы взламывать.
– Почему же ты не стал работником органов? – спросила Галя.
– Не прошел психологические тесты. Меня завернули везде. Даже в ДПС не взяли. Если б дал на лапу, то, конечно, устроился бы, но туда я не хотел.
– Я видела твое досье, Марк. У тебя заболевание. Наследственное. С таким нельзя служить.
– Я не псих! – выкрикнул он. И всем стало страшно.
– В смирительную рубашку бы его, – пробормотал Паша.
– А я с ним спала, прикинь? – тихо ответила ему Ари. Она шутила, потому что была в ужасе.
– Ты не псих, – успокаивающе проговорила Галя. – Просто неуравновешенный. Мы все иногда срываемся.
– Вот именно. Но меня заставляют пить таблетки, а я от них дурею. Другие надо, но они очень дорого стоят. И продаются только за границей. Поэтому мне и нужны деньги.
Таким Марк был не всегда. Он рос обычным ребенком, смышленым. Если не считать расстройства пищевого поведения, нормальным. Признаков шизофрении не наблюдалось.
