— Точно. Я предпочитаю странствовать богатой. Пенелопа резко прошлась по столовой туда-сюда, остановилась возле Алисы и вкрадчивым голосом спросила:
— Зачем ты хочешь попасть в дом к Коржаку? Опять собираешься устроить шоу со смертельным исходом? Кто придет убивать директора “Медикуна”? Пошлешь голубка Мазарину? Навряд ли он придет, если только, конечно, ты не проболталась ему о дискете. Позовешь на помощь корейца? Не логично, ты совсем недавно с таким трудом от него избавилась!
— Что ты на нее кричишь, как на монстра какого-то? — возмущается Чучуня. — Тебе самой нужны эти деньги?
— Ты ничего не понимаешь! — отмахивается Пенелопа. — Она использует нас и кинет на съедение в самый опасный момент!
— Ну и грош нам цена тогда, — замечает, грустно усмехнувшись. Ириска. — Если уж эта малолетка нас обыграет, чего мы вообще стоим?
— Я только хочу, чтобы все было честно! — Пенелопа злится.
— Ты честная, да? — встает Алиса, подходит поближе и смотрит ей в глаза. — Ты очень честно проводишь обыск в моей квартире, потрошишь прокладки?!
Все хотят денег, никогда не поверю, что тебе нужна только информация о людях и фирмах! И ты заберешь эти деньги себе сразу же, как только их обнаружишь!
— Дура, — устало отходит от нее Пенелопа. — Этими деньгами очень сложно воспользоваться. Они слишком большие, чтобы остаться в живых после этого. Я не трогала твои прокладки!
— Но квартиру ведь обыскала! — кричит Алиса и топает ногой.
— Успокойся, мы ее втроем обыскивали, мы все сделали осторожно и незаметно, — Королева хочет взять Алису за руку, та отмахивается. — Мы тогда и дом в Сюсюках обыскали, и “Кодлу”, где смогли незаметно, и у бабушки твоей в гостях были, и в бассейне, где у тебя абонирован ящик в раздевалке. Так много всего за три дня мы еще не обыскивали. Ну и что? Повредило тебе это?
— Вы такие тут все умные, умудренные жизнью, скажите же мне, зачем я вам нужна? Просто честно скажите, чего это вы возитесь со мной?
— Мне тебя жалко, — улыбается Ириска. — Честное слово, жалко. Мне кажется, ты столько уже накуролесила, что хватит на целую жизнь. И хитрость твоя беззащитная какая-то. Грустно, конечно, что такая маленькая, а уже хищница…
— А я тебе завидую, — говорит Королева, — да, не качай головой. У тебя еще все будет впервые — первые бриллианты, первый роковой мужчина, первая пуля.
Если доживешь до моего возраста, значит, ты действительно неистребима и очень опасна. Но я думаю, что не доживешь. Я тебе сейчас завидую, что не доживешь, понимаешь? Не ощутишь зависти и разочарования.
— Я тебе не завидую и не жалею, — говорит Пенелопа, отвернувшись от всех к окну. — Деньги? Да, отберу, если сумею. Но рук выкручивать не буду. Для меня это дело принципа, что победит — твое везенье или мой опыт!
— А я хочу посмотреть, как ты всех обведешь вокруг пальца, заберешь деньги и укатишь кататься на яхте по океану! — смеется Чучуня.
Алиса спит в гамаке под Триумфальной аркой. На улице — метель, ветер бросает в стекло пригоршни снега, злится — никто не хочет с ним поиграть.
Холодно. Со зловещим шуршанием зима заползает в подземные переходы, в подвалы и открытые двери подъездов, и если приглядеться, становится заметно перемещение снега, как живого существа, перекатывающегося, пересыпающегося, шуршащего, и вдруг — ставшего дыбом и скользнувшего по двору небольшим смерчем! Догонит чей-то сон, и спрячет под собой, и сам затихнет небольшим сугробом.
— Как же ты прокололась с дискетой? — вздыхает Королева.
— Двадцать раз уже рассказывала, — отмахивается Пенелопа. — Почему пустила к компьютеру? Она сказала, что отправила мне почту. Да, представьте, ничего не насторожило! Как я могла подумать, что она переслала мне сведения о “Медикуне”! Ну копается подросток в почте, они сейчас все живут железками.
Попросила дискету. Я дала. А она за две секунды — раз! раз! — три кнопки — информация стерта! Тогда я, конечно, дернулась, стала вспоминать, подумала, что письмо ее было похоже на банковские коды по пересылке счетов, а толку?! Она потом сама в машине сказала, что ее отчим ограбил братьев Мазарини. Я обмерла, когда узнала, что “Медикун” свернулся, но не могла представить, что она в этом замешана, что отчим попросит ее стереть информацию в своем ноутбуке.
— На той дискете только банковские коды? — задумалась Ириска.
— Да. Всю остальную информацию о поставщиках и заказчиках она все стерла еще в Сюсюках!
— Что это ты так нервничаешь? — всматривается в Пенелопу Королева. — Ну, стерла. Хватай под мышку этот ноутбук, тащи в Контору, там есть специалисты по жестким дискам!
— Я потому и нервничаю, что в полном дерьме. Ничего нет на жестком диске. Ничего. Девочка отработала, как профессиональный вор. Переслала мне информацию на электронную почту. Стерла ее у себя. Провела компрессовку и утилизовала пустые места на жестком диске.
— Все подчистила, значит, — кивает Ириска. — Но если она пересылала эти файлы тебе по почте, значит, был задействован сервер. Сервер отработала?
— Отработала. У них информация после пересылки хранится двое суток. А я хватилась все выяснять уже после перестрелки в Сюсюках. Опоздала.
— Пенелопа, ты уверена, что у тебя прослушки только в кабинете? — поежившись, интересуется Ириска.
— В столовой чисто.
— И в Конторе никто ни сном ни духом об играх девочки Алисы со счетами “Медикуна”?
— Никто. Я провалила задание в том смысле, что не среагировала вовремя на ликвидацию “Медикуна”. По сегодняшней версии кореец Гадамер перегнал документацию и деньги за два дня до своего исчезновения. Деньгами в Конторе занимается отдельная бригада, а мне посоветовали поднапрячься с выяснением организаторов поставок, если не хочу попасть под длительное служебное расследование.
— Это что же получается, — усмехается Королева, — о деньгах знаем только мы?
— Не смеши, — отмахивается Пенелопа. — А директор “Медикуна” и вся его бывшая свита? Еще кореец — никогда не поверю, что он погиб. А Алиска? Она все-таки ребенок, обязательно проболтается.
— Пенелопа, ты хочешь забрать себе эти деньги? — спрашивает вдруг Чучуня.
— А ты не хочешь? — усмехается Королева.
— Пусть Пенелопа ответит. Я с вами работаю уже давно, многое повидала, но не могу вспомнить, чтобы мы вот так сидели и выдергивали у себя волосы из головы от отчаяния. И из-за чего? Из-за игр ребенка?
— Уважаемые коллеги, — торжественно объявляет Пенелопа. — Поиметь эти деньги для нас с вами равносильно смертному приговору. Передать информацию о невинных шалостях с банковскими кодами девочки Алисы для нас с вами тоже равносильно смертному приговору. Единственно возможный выход из такого положения — полное уничтожение либо арест “Медикуна” в лице его директора и свиты поставщиков, но это проблематично. Потому что даже после нейтрализации всех действующих лиц останется кипа документов, отчетов, протоколов допросов.
Хотя… Все они хором будут катить бочку на Гадамера, — задумывается Пенелопа.
— А если это не глупость маленькой девочки? — тихо спрашивает Ириска. — Если она прекрасно понимает, что делает? Обеспечила своему отчиму полное прикрытие да еще и опознала потом его мертвое тело! Перевела деньги, так что и он теперь до них не доберется! И все это играючи, случайно, да? Если она втихомолку теперь смеется над нами?
Женщины переглядываются, встают и идут друг за другом на цыпочках к спальне Пенелопы. Осторожно приоткрывают дверь.
Париж светится разноцветными огоньками, по стеклам шуршит зима, в гамаке под Триумфальной аркой спит сном младенца девочка Алиса и улыбается во сне.
— Чиста, как ангел, — вздыхает Чучуня. — Нам нужен анис?
Женщины задумываются.
— А правда, Пенелопа, — тихо говорит Ириска. — Зачем она тебе? Отдай ее мне, я ей дочку с легкой душой положу на колени, никому другому не положу, а ей — положу!
— Я тоже не против покуролесить с Алиской, — улыбается Чучуня. — Она на подъем легкая и крови не боится, будет кому свои навыки по очистке помещений передать. Неплохой ведь заработок, а?
— Ну что ты говоришь! — возмутилась Пенелопа. — Ей учиться надо!
— Удочеришь или обучишь всему, что знаешь? — с подковыркой в голосе интересуется Чучуня. — Почему не рассказываешь про ее подвиги своим бывшим коллегам? Жалко?
— Я сама не знаю, почему к ней привязалась?! — отчаянно шепчет Пенелопа. — В конце концов, какой из меня воспитатель?!
— Ну что, Пенелопа, — шепчет Королева, — сдашь ангелочка Конторе? Уж они-то деньги из нее вытрясут.
— Сомневаюсь, — качает головой Пенелопа.
— Да ладно, они из кого хочешь вытрясут, — шепчет Ириска.
— Сомневаюсь, что сдам.
Провожали меня на работу все служащие прачечной. Сначала я собрала свои вещи в рюкзак, а Королева его перерыла, вещи раскидала, способ их уложения раскритиковала. Потом Ириска собрала мои вещи в рюкзак, а Пенелопа выложила их оттуда и перещупала каждую тряпку. Чучуня ее действия поняла по-своему и стала интересоваться, куда она прицепит подслушивающие устройства. Я сразу же честно призналась, что потею, если сильно чего-то пугаюсь, а всякие приборы от этого портятся и даже бьют разрядом того, кто их носит.
