— Евгений Кириллович, — представился он с порога, степенно прошествовал в кабинет, не упустив по дороге ни одного эстампа на стенах коридора, а в самом кабинете застыл на несколько секунд у стойки с фигурками, достал очки, тщательно устроил их на длинном носу и осмотрел каждую с сосредоточенностью ценителя. — Нефрит, — кивнул он удовлетворенно головой. — Девятнадцатый век.
Представьте, на прошлой неделе я видел точно такие же.
— Не может быть, у меня двенадцать фигурок этого мастера из четырнадцати возможных! — вскочила устроившаяся за своим столом для встречи заказчика Пенелопа.
— И тем не менее у вас нет спящего нищего и двух; кошек-любовников.
— Этих фигурок нет в России! Они были утеряны еще в начале прошлого века! — Совершенно верно. Они находятся у одного коллекционера в Баден-Бадене. Хотите дам телефон его студии? Это я просто к тому, что Саврасов у вас на стене, — кивает гость на картину, — совершенно здесь случаен, так ведь? У меня есть отличная вещь для вашего кабинета.
— Что вы говорите?..
— Да. Настоящий Дали. Вам не кажется, что Дали в подобной обстановке, — гость обвел глазами комнату, а Пенелопе показалось, что он обнюхал все углы длинным носом, — более приемлем.
— Но Саврасов остался мне от бабушки, — медленно садится Пенелопа и жестом предлагает гостю тоже сесть. — Я, конечно, понимаю, что Саврасов, пластиковая мебель, металл и стекло не совсем подходят друг другу…
— А за Дали я ездил на аукцион в Англию, — чинно усаживается гость на краешек стула, уложив руки в перчатках на набалдашник зажатой между коленями трости.
Пенелопа вдруг дернулась, попыталась сдержать смех, закрыла рот рукой, но смех вырвался, и она сдалась и захохотала, откинувшись на спинку вращающегося кресла.
— Простите?.. — не понял Евгений Кириллович.
— Это вы… простите, правда, очень смешно, очень… Понимаете, я вдруг подумала, что вы распахнете полы своего пальто, а там… Там будет что-то висеть, ваши понты, понимаете?
— Нет, — серьезно заметил гость.
— Не важно, — успокаивается Пенелопа, достает из стола зеркальце и убеждается, что ее слегка подкрашенные ресницы в полном порядке. При этом она бросает только один осторожный взгляд поверх зеркальца.
Евгений Кириллович Коржак в этот момент, отвернув голову к стойке с нефритовыми фигурками, тоже бросает осторожный косой взгляд на Пенелопу. Взгляд этот тяжел и неприятен.
— Давайте перейдем к делу, — предлагает Пенелопа, удивившись вдруг накатившему раздражению и даже… страху!
— Пожалуй, — соглашается Коржак. — Мой заказ.
— Да. Конечно. Я уточню. Вы желаете нанять на пять дней прислугу с навыками бармена. В ее обязанности входит уборка всех помещений…
— Не всех, — уточнил Коржак. — Места общего пользования моя жена доверяет убирать только постоянной домработнице, жена помешана на микробах и инфекциях. А на кухне после себя убирает повар.
— Хорошо. Остается уборка спален, гостиной, столовой. Накрыть на стол, убрать со стола, вымыть посуду…
— Посуду моет машина, — уточнил Коржак. — А вот чистка овощей и фруктов обязательна. Сварить и разнести кофе два раза в день — утром и на ленч, проследить за состоянием цветов в вазах — каждый день свежая вода, а во время праздничной вечеринки помогать Готовить коктейли, разносить их, убирать бокалы и выполнять несложные просьбы гостей. Да! Чуть не забыл выгул собаки.
— Мне казалось, что загородный дом предполагает участок, на котором…
— Участок имеется, пять соток, но выгул на этой земле собаки исключен.
Во-первых, этого пространства недостаточно для ежедневного тренинга мышц восьмилетнего самца, во-вторых, жена категорически против собачьих экскрементов на ее цветниках.
— И какой породы собака? — осторожно поинтересовалась Пенелопа.
— Мастиф.
— Это… большая собака? Я не очень разбираюсь породах, покажите, какого она размера от пола.
Коржак вытянул перед собой руку.
— Но это же огромный зверь!
— Да, — с гордостью заметил гость, — это большая служебная собака, а какую, по-вашему, стоит заводить для личной охраны? Вы будете меня знакомить с претендентками? Извините, время, — Коржак выразительно постучал по часам на руке.
Пенелопа нажимает кнопку звонка, дверь в кабинет открывается, и входит Королева в длинном обтягивающем платье.
Она бесстрастно смотрит перед собой, передвигаясь кошачьей неслышной походкой в лодочках на высоких каблуках (Пенелопа всегда восхищалась ее способностью ходить неслышно даже на шпильках!). На трех пальцах правой руки Королева несет поднос с тремя наполненными бокалами, она скользит по полу, как вставшая на хвост змея — всем телом. Сначала вперед выдвигается бедро, потом, за ним, — коленка, поэтому кажется, что каждый шаг начинается с плеча.
Евгений Кириллович Коржак застыл на стуле, его рот приоткрылся, и нижняя челюсть с каждым скользящим шагом Королевы непроизвольно опускалась все ниже и ниже.
— Прошу, — Королева остановилась, слегка наклонилась и поднесла поднос к Коржаку. — Шампанское.
Коржак тут же угодил глазами в глубокий вырез на ее груди, но почти сразу же дернулся, приходя в себя, и отказался, промычав что-то нечленораздельное.
Королева проскользила к столу Пенелопы, открыв таким образом Коржаку спину.
Спина Королевы оказалась оголенной до выемки над ягодицами.
Она поставила поднос на стол, повернулась к клиенту и вкрадчивым тихим голосом сообщила, что умеет готовить из водки, рома, шампанского, сока, варенья, фруктов и льда двадцать видов коктейлей, в состоянии поддержать разговор о живописи, архитектуре и поэзии Серебряного века, не брезглива и за дополнительную плату согласна изобразить стриптиз с акробатическими элементами.
В глазах гостя появилось мученическое выражение тоски и отчаяния.
— Наши с женой гости, — решился и выдавал он из себя, отводя взгляд от застывшей у стола Королевы (в обтягивающем платье, слегка расширяющемся складками у щиколоток, и пышными волосами, укрывающими плечи, женщина больше всего теперь напоминала вставшую на хвост русалку). — Наши гости, они, понимаете, они в основном говорят о медицине, о химии, математике, к сожалению… То есть я хотел сказать, что прислуга с вашими внешними данными совершенно не нуждается еще и в дополнительной интеллектуальной подготовке, но…
— Хорошо, — прекратила его мучения Пенелопа. — Я могу предложить вам следующую кандидатуру?
— Да, пожалуйста, — кивнул Коржак, тщательно промокая лоб платком и пряча глаза от ускользающей Королевы.
Когда за нею закрылась дверь, он решил объяснить свой отказ.
— Я женат, — как страшную государственную тайну сообщил он шепотом и покосился на дверь.
— Да. Я в курсе, — кивнула Пенелопа.
В коридоре в это время Королева осмотрела подготовленную для представления Чучуню, кое-что поправила, вытерла тыльной стороной ладони лишние румяна на щеках и, зайдя сзади, подбила ее слегка под коленками отчего ноги Чучуни подогнулись.
— Так ходи, — приказала Королева. — И носки вместе, а пятки врозь.
— Как же это возможно?! — присев, Чучуня кое-как установила необходимое косолапие.
— Уж как-нибудь! А то, не дай бог, понравишься!
— Моя жена — женщина, конечно, приятной наружности, но… — мялся Коржак. — И гости тоже очень важные государственные люди, мы собираемся на семейный праздник, а не на мальчишник, вы меня поймите, в любой другой обстановке, а так меня могут не правильно понять, это могут расценить как провокацию…
— Я согласна с вами, извините. Чучуня! — крикнула Пенелопа и заметила, как гость, услыхав это имя, высоко поднял брови.
Шаркая согнутыми ногами, изо всех сил стараясь не зацепиться одним носком шлепанца за другой и не упасть, крепко сжимая двумя руками ручку щетки-подметалки, появилась Чучуня. Со всклокоченными волосами, устрашающей раскраской лица, в коротком платье, поверх которого криво висел фартук не первой свежести, в гольфах, заканчивающихся у торчащих коленок веселыми помпончиками.
— Сразу скажу, можно? — поинтересовалась она у порога. — Я покушать люблю, так чтобы в холодильник можно было залазить без спросу и в любое время.
Коктейлей делать не умею, но томатный сок с водкой смешаю запросто, это называется “Мери в крови”, да? Все вымою, почищу, постелю, но чтобы без глупостей! — Чучуня для важности стукнула в пол ручкой щетки, Коржак и Пенелопа от неожиданности дернулись. — Чтобы без приставаний всяких! Не люблю, когда лапают! А на собак у меня вообще аллергия, так что пса своего сами гуляйте, — закончила она.
Рассмотрев выражение лица Коржака, Пенелопа сдержалась и не расхохоталась.
— Все ясно, — сказала она, кусая губы, — ты свободна, Чучуня, спасибо.
— Ее так зовут? — поинтересовался Коржак, вздохнув с облегчением, когда дверь закрылась.
