Субалтерн хихикнул и опасливо покосился на Тайлера, но его признание не заинтересовало командира.
– Можете показать мне?
– Думаю, да, сэр.
Ферли уже отодвинул газовый занавес, когда Тайлера ударила запоздалая мысль:
– Майор Ватсон?
– Да?
– Еще одно…
Земля содрогнулась, качнулась под ними, и у Ватсона на миг закружилась голова. В ушах хлопнуло – хорошо, что он открыл рот, отвечая.
– Подрыв мины, – объяснил Тайлер, стряхивая просыпавшийся с потолка мусор. – Кажется, что близко, но до нее может быть сотня миль.
Ватсон слышал, что британские минеры подрывают германские позиции – и наоборот, без предупреждения отправляя друг друга прямо в Царствие Небесное.
– Вы хотели о чем-то спросить?
– Ах да, – кивнул Тайлер. – Если его зовут не де Гриффон, то как?
70
– У меня было много имен. Довольно долго пробыл Гарри Леджем. Мне это имя нравилось. С ним я хорошо жил: машины, от девчонок отбоя нет… Я даже за кухарку работал, лишь бы старая курица была довольна. Гарри Ледж всем нравился. Штука в том, что я туда попал, чтобы убрать Стэнвуда. Артура де Гриффона. Бимми, как его называли. Ну, сначала собирался быстро сделать дело и удрать. А потом решил: пусть он помучается. Моя мать, что ни говори, мучилась годами. Я хорошо повеселился у них в доме. Очень хорошо. Травил его медленно и верно. Если давать яд постепенно, он той жуткой ухмылки не вызывает. Это получается, только когда спешишь. Как здесь. Знаешь, что это за яд? Рецепт вызнала моя тетя, когда жила в Италии. В Сардинии его применяли для ритуального убийства ставших бесполезными стариков. Ты меня слушаешь, Тагман?
Он качнул рукоять штыка, и Тагман, распахнув глаза, кивнул.
– Это экстракт водяного сельдерея. Oenanthe crocata. Хотя тетушка Бесс добавила кое-что от себя. Олеандр, такой красивый цветок и такой смертоносный. А для судорог она подмешивала экстракт рвотного ореха, nux vomica. Смесь трех алкалоидов… Ну что тебе объяснять? Ага, обделался. Ну и вонь! Это от олеандра. Я его добавил в микстуру чуть больше. Так вот, когда старик умер… он тоже был среди семерых в том лесу, верно? Хотя, по словам тетушки Бесс, песня лжет. Это случилось в ткацком цеху. Какая разница? Семеро в масках насилуют молодую перепуганную женщину, а другую заставляют смотреть. А закончив, они оставили у нее на груди семь порезов, по одному за каждого. Так вот, старик наконец умер. Мне кажется, перенапрягся, пытаясь объяснить доктору, что я с ним сделал. Я, как и с тобой, дождался, пока он обессилеет, а уж потом прошептал на ухо, кто я такой. Это важно. Ты должен знать, за что умираешь, иначе какая же это справедливость? Какое же удовлетворение?
Де Гриффон открутил колпачок своей фляжки и сделал глоток.
– Не волнуйся, с этим все в порядке. Две фляжки, понимаешь ли. Надо только не перепутать, которая где. Так на чем я остановился? Да, так старик испустил дух в мучениях, и тут мне подвернулся шанс. Его сын, Чарльз, к которому у меня не имелось претензий, погиб в этих местах. Леди Стэнвуд очень горевала. Следующим должны были прийти за Робинсоном. Пришли бы, не будь он слаб на голову. Только этого никто не знал. Такой позор – слабоумный в семье – скрывали от всех, кроме ближайшей родни и верных слуг. Он был безобидный, но, как говорится, глуп как пробка. Вот Гарри Ледж и придумал выход. У де Гриффонов на севере большие связи. Гарри предложил завербоваться к Парням из Ли под именем Робинсона де Гриффона. Два года учился вести себя как джентльмен. Проще простого.
Ну тут он приврал. Ему не сразу удалось натянуть крепкий панцирь из привилегий, который члены подобных семейств носили с рождения.
– А парни ведь почти все фабричные. У меня были хорошие шансы добраться еще до нескольких из тех, в масках. Имена я к тому времени уже знал. Кое-кто из них похвалялся тем делом. Не так уж трудно было вызнать, чьи лица прятались под холщовыми мешками.
Так вот, леди Стэнвуд пустила слух, что Гарри пострадал в автомобильной аварии и страшно изуродован шрамами. А Робинсон отправился добровольцем на север, где его никто не знал в лицо. Он там бывал только раз, ребенком. После войны мы должны были снова поменяться местами, и Гарри получил бы за труды большой жирный кусок наличными. И хорошенький домик в поместье. Все вышло лучше не надо. Жаль только Каспара Майлса. Старый друг семьи. Я стал слишком самоуверен. Хотя играть роль было забавно. Но он, поболтав со мной, что-то заподозрил. Где-то я допустил ошибку. Я заметил, как он озадачен, и пригласил его выпить. Виски с водяным сельдереем. Ну, время не стоит на месте, пора мне заканчивать.
В горле у Тагмана забулькало, хрип пробился сквозь кляп из бильярдного шара и повязки. Спина его выгнулась в первой судороге агонии.
– Тебе, капрал, верно, было лет пятнадцать-шестнадцать, когда тебя позвали преподать урок этим Трулав? Вместе с шестью другими изнасиловать несчастную Энн только за то, что она добивалась равной с мужчинами платы? Она, знаешь ли, сошла с ума. Разучилась говорить. Но ребенка выносила. Об этом позаботилась Бесс. Бесс, которую Энн спасла от такой же судьбы. «Крошке Бесс заткнули рот…» Она столько раз рассказывала мне эту историю, повторяла снова и снова. Она уже умерла. Но я ей обещал, что найду всех семерых и заставлю их страдать. Знаю, ты думаешь, что Моултона и Фаррера там не было. Зато были их отцы, верно? Одного уже нет, а у второго понедельничная лихорадка, бурое легкое… 1 Зато вообрази, каково будет матери Моултона и родителям Фаррера получить мое письмо с описанием позорной смерти их сыновей. Весь город будет знать, как их детки праздновали труса перед смертью. Я сделаю посмешищем их имена. Не волнуйся, я и Моултону с Фаррером все объясню перед смертью. Кстати, у них уже должны появиться первые симптомы. Надо идти.
Он с усилием выдернул клинок, не обращая внимания на хлынувшую следом кровь. Взял ладонь Тагмана и острием выцарапал римскую цифру. Пять. Еще двое – и можно успокоиться. Порывшись у Тагмана в верхнем кармане, он нашел то, что искал.
– Сигарету?
Прикрыв огонек, он закурил и сунул «Вудбайн» Тагману в уголок рта. Капрал замотал головой, попытался выплюнуть, но Джонни Трулав, ухватив его за запястье и прижимаясь к земле, приподнял голову раненого над краем воронки.
Пуля прилетела спустя две секунды. Она с тихим стуком вошла в череп, и Тагман обмяк.
– Совсем как лейтенант Меткалф. Передавай ему привет.
Потушив сигарету и выждав несколько минут, Трулав выбрался из воронки и на животе пополз к упавшему дереву, за которым укрывались двое рядовых.
Эрнст Блох еле слышно выругался и выполз из укрытия. Он перебрался к сетке, под которой лежали наводчик Шеффер с Лотаром.
– Чертовы придурки!
– Почему? – удивился Лотар. – Чистый выстрел.
Блох сунулся к самому лицу юноши.
– Это была приманка. Или еще что. Кто же курит на ничейной земле? Только самоубийцы. Ладно, уходим.
– Зачем?
– Пока нам на головы не прилетела граната. Легким выстрелам доверять нельзя. Может, и голова эта поддельная. А если и нет… бьюсь об заклад, там был не офицер.
Лотар бурчал себе под нос. Может, и не офицер, но снял он его чисто. И вовсе это было не просто – не всякий видит в темноте как Блох. Снайпер, подумал юноша, просто завидует. Правда, в школе снайперов Блох предупреждал, что на ничейной земле подкладывают чучела и устраивают разные ловушки, чтобы заставить стрелков выдать себя. «Хочешь бить – будь осторожен», – говорил Блох.
– Так что, мы возвращаемся или меняем позицию?
Блох глянул на закрывшую луну плотное облако. Ночь только начиналась. А рядом, наживка или не наживка, что-то происходило.
– На новую позицию.
71
Ватсон уже рассматривал нейтральную полосу с грязной деревянной лесенки, когда в темноте мелькнула вспышка выстрела. Секунду он считал себя покойником, решив, что высунулся слишком далеко. Отшатнувшись в мокрую яму свежего подкопа, он поскользнулся на мостках. Рука глубоко ушла в желтую глину, покрывавшую все вокруг. Под пальцами майор ощутил что-то твердое. Кости. Они были здесь повсюду: поблескивая, торчали из стены. Не траншея, а оссуарий с сорванной крышкой.
Ватсон с трудом высвободил руку из перчатки, затем вытащил и саму перчатку, стряхнул с нее липкие комки.
– Вы целы, сэр? – шепнул Ферли, подсветив сзади фонариком с узкой прорезью.
– Да, все хорошо, – ответил Ватсон, которому было как угодно, только не хорошо.
Под ногами булькнуло. В подкоп сочилась ледяная вода. Скоро жижа поднимется до щиколоток. И про окопную вонь ему не врали, и про размер здешних крыс. Он бы поклялся, что на тех, шмыгавших по доскам у лужи, можно кататься верхом.
– Снайпер, – хмуро пояснил Ферли. – По-моему, из маузера. Кажется, у них там что-то неладно.
Ватсон с трудом выпрямился и отряхнулся:
– Вы даже не представляете насколько.
