- Три?!... А тридцать не хочешь?!
- Тридцать тысяч долларов? И вам, беженцам, дали?!
- Нашлись добрые люди... А Алик Черный этот долг купил... И на счетчик поставил. И заберет Аян.... Мой Чингиз хороший мужик... Но неумеха... В Киргизии мы славно жили...Теперь... Лучше в прорубь.
- Аян ещё дома, или её забрали?
- Нет еще... Дома... А Чингиз - у них, дела решают... Завтра Аян заберут...
Она привалилась к стенке и закрыла глаза. Несколько часов её уже не поднять ни пинками, ни водкой. Яров размахнулся и хлестнул женщину ладонью по лицу. Она вздернулась, вперила в Ярова мутный взгялд.
- Ты...Ты кто?
- Я! - рявкнул он. - Вставай, едем домой!
- Я...Ты....
Яров схватил бутылку и плеснул остатки водки ей в лицо, женщина сморщилась, заплакала, начала утираться и он схватил её под мышки и выдернул из палатки.
- Илья Иванович... Я...
- В машину! - бросил он через плечо и быстро запер киоск.
С третьей попытки Анна Павловна втиснулась на задние кресла, Яров завел мотор и вырулил на шоссе.
По пустым и темным улицам он докатился до станции, все время выкривая глупейшие вопросы, чтобы не дать женщине заснуть. У станции притормозил и спросил.
- Где ваш дом?
- Вот он.
- Квартира какая?
- Сорок два...
- Аян одна? Точно?
- Одна...
Он запер двери машины и пошел к пятиэтажному кирпичному дому. Квартира номер сорок два оказалась на пятом этаже, лифта не было, Яров едва не задохнулся, пока поднялся. Он нажал на кнопку звонка несколько раз и когда услышал за дверь осторожные шаги, прошептал, почти прижав губы к двери.
- Аян, это я, Илья Иванович. Твоя мама со мной. Оденься, возьми все документы и быстро выходи. Быстро, ничего не спрашивай.
- Сейчас...
Минут через пять она осторожно приоткрыла дверь и вышла на лестничную площадку в светлом плаще, накинутом на плечи.
- Пойдем. - сказал Яров. - Запри двери. Мама внизу, в машине.
- Но... Так нельзя, будет очень плохо. Завтра меня увозят... Я улетаю на Канарские острова.
- На Канары?! С кем?
Она смотрела на него испуганно и затравлено, сказала еле слышно.
- Алик Черный... Если я не улечу, то мама и папа...
- Ни слова. Все разговоры потом.
Он взял из её руки ключи, провернул в дверях два замка и подтолкнул девочку к лестнице.
В пролете последнего этажа она сказала не оборачивась.
- Вы ничего не сделает...Только они убьют папу и маму. Я знаю.
В голосе девчонки прозвучало столько предрешонности, что Яров с болшим трудом удержался, чтоб не заорать, но органичился тем, что ответил.
- Посмотрим.
Анна Павловна уже спала, завалившись на задние кресла. Яров открыл переднюю дверцу, усадил Аян и сел к рулю.
Не размышляя он выехал на трассу к Москве.
Через несколько минут заметил, что проскочил красный свет светофора, а скорость у него слишком высокая, в данной ситуации ненужная.
Уже спокойно он выехал из города и выровнял плавное движение, включил дальний свет - загорелась только одна фара, другая была прострелена утром.
Но пост милиции он прошел беспрепятственно и через полчаса пересек Кольцевую дорогу.
Подьем тела Анны Павловны до квартиры Ярова занял четверть часа - с передышками. Женщина едва опиралась на свои ноги и решительно не понимала, что с ней происходит.
Было уже около четырех утра, когда Анну Павловну увалили на диван.
Яров перевел дыхание и посмотрел на Аян.
- Девочка, Бог даст мы все уладим. Пока в стране кое-какой Закон есть, хотя к нему сейчас рисковано обращаться. Сидите здесь и не выходите, пока я не позвоню. В холодильнике кое-что есть. Отсюда ни шагу. Ты хорошо меня поняла?
- Да... А папа...
- Посмотрим, что будет с папой. К телефону не подходите, если будет звонить - трубки не снимайте.
Он не мог более смотреть в расширенные глаза девочки, отвернулся и вышел из квартиры, зачем-то прихватив шляпу.
На обратном пути его остановили на пикете дорожной службы и отговориться за неработающую фару Ярову удалось с некоторым трудом минут за десять. По счастью, не присмотрелись к пулевым отверстиям в бампере, а то бы с такой скоростью завершить инцидент не удалось. Если б вообще дело не окончилось задержанием.
Было около пяти, занимался рассвет, когда Яров оказался в своей Щелковской квартире. Он прикинул, что торопиться некуда, что следует с большей или меньшей четкостью обдумать свои дальнейшие действия, а главное выспаться. Время пока терпело.
Яров поставил будильник на десять часов и лег спать.
глава 4. Эй, мамбо!
Но его разбудил не будильник, а около девяти часов спящий или лишь только дремлющий мозг вдруг выдернул из времен сорокалетней давности диковатую мелодию, под которую танцевали то ли на танцплощадке в Малаховке, то ли на не менее знаменитой танц-веранде в Сокольниках.
Эй, Мамбо! Мамбо Италия!
Эй, мамбо! Мамба Италья-яно-о!
Мелодия и слова в исполнении, кажется, женской группы, были настолько четкими, что по началу Яров подумал, что кто-то за стеной поставил на проигрыватель пластинку. Но кто теперь пользуется этими старыми проигрывателями и пластинками? Магнитофоны, компакт диски...
Он убедился, что музыка гремит лишь в его памяти, подождал и тут же услышал: "Румба! Румба негра!" - из того же репертуара. От которого уже не отделаться.
Побрившись и наскоро позавтракав, он надел шляпу и спустился к автомобилю.
Возле магазина "Автозапчасти" Яров притормозил. Он не мог разглядеть среди парнишек в желтых жилетах снующих возле охраняемой автостоянки своего длинного Дон Кихота. Судя по всему, его сегодня здесь не было. Потом Яров понял, что если б Дон Кихот и был, то вести с ним разговоры на этой контролируемой желтожилетниками территорией было бы неразумно. Собеседника следовало вытянуть на свою территорию или, в худшем случае, на нейтральную полосу.
Он докатился до своей торговой точки, открыл киоск и тут же поставил перед витриной пустую пивную бутылку. И этот сигнал должен был сработать рано или поздно. Так же как ведро на крыше! Теперь его будка представляла из себя нечто вроде старинной пожарной каланчи, на мачте которой вывешивались шары, означающие пожар в городе.
Сигналы сегодня заработали очень быстро. К Ярову не подошел за полчаса ни один клиент, зато на вираже появился знакомая зеленая "нива", на торможении возле табачки пошла юзом и Дон Кихот выскочил из салона, тут же закричав агрессивно.
- Слушай, дедок, у тебя "чердак поехал"?! Весь товар за один день успел спустить? Оптом сбросил?
- Мне нужно поговорить с Аликом. - Яров и вышел из табачки и сунул руку в карман, сжимая пистолет.
- Что-о? - с нарастанием спросил парень - А может тебе ещё презервативы японские нужны? Алик сегодня на Канарские острова улетает! Расторговался, так сдай деньги, потом получишь новый товар!
- Сопляк. - сухо сказал Яров.
Это уже была система разговора привычная вислоухому уроду. В этой системе возраст не принимался во внимание. Дон Кихот протянул руку, сдернул с Ярова шляпу и бросил её на землю:
- Дедок трухлявый, ты кажется ещё не понял, с кем имеешь дело...
Правой рукой Яров нажал на кнопку предохранителя пистолета в кармане и сказал отстранено.
- Подними мой головной убор. Отряхни и возврати на место.
Мальчишка сузил глаза, приблизился к Ярову и нагнулся к нему так, что почти коснулся своим длинным носом лица Ярова.
- Ты, фрайер с гандонной фабрики, хоть понимаешь на кого пиписку дрочишь?
Левой рукой Яров плавно снял с головы вислоухого каскетку за длинный козырек, резко отшагнул назад, рванул из кармана пистолет и нажал на спусковой крючок. Тонкая дымящаяся струя брызнула в каскету, словно в чашку. Ткань пижонской фуражки тут же словно зашипела, скукожилась, побурела и через секунду в руках Ярова остался только козырек.
Помертвевший Дон Кихот поднял на Ярова глаза, но отпрянул - в лицо ему смотрело дуло пистолета, из которого упала на землю крохотная, дымящаяся капля.
- Ты... Дед...Рехнулся?!
Назад пути не было. Яров понял, что он стоит на пороге открытого обьявления войны. Он произнес жестко, отделяя каждое слово.
- Скажи Алику Черному что я "забиваю стрелку". Здесь, в девять вечера. Канарские острова - подождут. Он должен прийдти лично!
- Сегодня он не сможет, Илья Иванович! Это точно! Я его просто не смогу оповестить! Канарские острова...
- Тогда завтра! Понял?! Завтра в девять вечера!
Длинноухий пятился спиной к машине, ответил заикаясь.
- Как прикажете.
Он кинулся к рулю и сорвался с места с такой же лихостью, как минуту назад затормозил.
Яров глянул в дуло пистолета - оно было сухим, только самый кончик словно покрылся изморосью. Все же он завернул его в носовой платок, чтобы ненароком не прожечь себе карман. Потом поднял шляпу с земли и вдруг сообразил, что никакой "стрелки" скорее всего и не будет! Во-первых, по той причине, что мальчики эти быстры в решениях и на расправу. А во-вторых, до них ещё не дошла весть об исчезновении Аян с матерью, а потому он, Яров, не представляет из себя для них никакой ценности. Следовательно - судьба его предрешена. С ним разберутся очень быстро и очень круто.
