Я направился к себе в офис, намереваясь позвонить Бастиану и попросить его передать мне копии более крупных портретов, как только его художники закончат работу.
И тут я подумал о Джо Сильвестре.
Джо был старый агент, работал он по найму и обслуживал различного рода конторы, расположенные в двух кварталах от бульвара Сансет. Не сумев приспособиться к условиям возросшего давления крупных студий на независимых продюсеров, работу он потерял и жил теперь на остатки своей доли от демонстрации старых картин, предаваясь воспоминаниям.
Я Постучал в дверь его жилища и услышал, как он прячет бутылку, будто я был привидением Луиса Майера или эмиссара Артура Рэнка. Открыв дверь и убедившись, что это всего лишь я, он слегка смутился, но бутылку достал и предложил мне выпить из бумажного стаканчика. Для себя он держал высокий стеклянный бокал без ножки. Я слышал, что почти каждый день он просиживает за столом, выпивая кварту пшеничного виски «бурбон», а иногда и кварту с половиной.
Это был старик с детским личиком, льняными волосами и хитрыми глазками. Из-за пристрастия к алкоголю разум его стал подобен старинной лампе, сфокусированной таким образом, что свет падал только на прошлое, на его собственный «паккард» с персональным шофером и на трехэтажный дом без лифта, который давно уже стал тенью.
Но сейчас, в первой половине дня, Джо был еще в форме.
— Как же я рад тебя видеть, Лу, мальчик мой. Пью за твое здоровье.
И он тут же выпил, по-отечески положив руку на мое плечо.
— А я за твое, Джо.
Рука его с моего плеча перебралась к шляпе и сняла ее.
— Что с твоей головой?
— Меня слегка стукнули прошлой ночью.
— Я не поверил бы, что ты просто напился и брякнулся.
— Нет. Меня ударили рукояткой револьвера.
Тут он закудахтал:
— Ты не представляешь, что с собой делаешь. Знаешь, чем бы тебе следовало заняться, Лу? Уйти в отставку и писать мемуары. Неприкрытую сенсационную правду о Голливуде.
— Джо, это уже делали тысячу раз. Кому нужна эта сплошная болтовня?
— Но ты можешь это делать совсем не так! Брось им в лицо их прогнившую душу! Вот и заголовок! — Он прищелкнул пальцами. — Держу пари, что я вместе со Стивом Мак-Куином распродам твой рассказ за двадцать четыре часа. Подумай об этом, Лу, мальчик мой. Я могу открыть для тебя банку с твоими любимыми оливками.
— Я только что открыл банку с горошком, Джо, и буду очень удивлен, если ты не поможешь мне справиться с ней. А как ты относишься к фотографиям мертвых людей?
— Я видел, как умирали многие из них. — И свободной рукой он показал на стену над столом, увешанную фотографиями старых актеров. Все с автографами. Другой рукой он поднял наполненный бокал: — Пью за них.
Я выложил на стол свои жуткие фотографии.
— Ах! — сказал он. — Что за зверь в образе человека сделал с ней такое? Ты считаешь, что я узнаю ее?
— Есть сведения, что она снималась. Если это действительно так, то обращаться нужно сразу к тебе. Ты знаешь актеров больше, чем кто-либо.
— Когда это было, Лу? Теперь уже нет.
— Сомнительно, что и она пыталась сделать карьеру недавно. Вообще-то она была обречена на провал.
Он отодвинул свой бокал, повернул настольную лампу и внимательно рассмотрел фотографию.
— Кэрол?
— Ты таки ее знаешь!
Он взглянул на меня поверх очков.
— Но в суде я не смог бы в этом поклясться. Однажды я видел маленькую светлую девочку, натуральную блондинку. У нее были такие же уши. Посмотри: они маленькие, прижатые к голове и довольно заостренные. Необычные уши для девочки.
— Кэрол. А фамилия?
— Не могу вспомнить. Это было так давно, еще в сороковые годы. Кроме того, я не думаю, что это ее настоящее имя.
— Почему?
— В Подунке у нее осталась какая-то очень мрачная семья. Они не разрешали ей сниматься. Насколько я помню, она говорила мне, что сбежала из дому.
— В Подунке?
— Не скажу определенно. Но кажется, она приехала откуда-то из Айдахо.
— Повтори это еще раз.
— Айдахо. Твоя мертвая леди из Айдахо.
— Ее муж уехал на машине с номером Айдахо. Расскажи мне еще о Кэрол! Когда и где ты узнал ее?
— Прямо здесь, в Голливуде. Мой товарищ заинтересовался девушкой и привел ее ко мне. Она была восхитительным ребенком — свеженьким, нетронутым. Весь ее актерский опыт сводился к школьным выступлениям. Но я дал ей кое-какую работу. В те времена это делалось просто. Война еще продолжалась, а у меня были знакомые коммерческие директора почти во всех студиях.
— В каком году, Джо?
Он снял очки и погрузился в прошлое.
— Она пришла ко мне весной сорок пятого. В последний год войны.
Миссис Браун, если Кэрол и она одно и то же лицо, оказалась постарше, чем я думал.
— Сколько лет ей тогда было?
— Совсем юная. Я же говорю, почти ребенок. Может быть, лет шестнадцать.
— Кто был тот твой товарищ, который заинтересовался ею?
— Это совсем не то, что ты думаешь. Это была женщина, она работала в сценарном отделе студии «Уорнер». Сейчас она занимается производством многосерийных фильмов в телевизионном городке. Но в те времена, о которых я говорил, она работала всего лишь помрежем.
— Не Сюзанну ли Дрю ты имеешь в виду?
— Да. Ты знаешь Сюзанну?
— Благодаря тебе. Я встретил ее на вечеринке в твоем доме, когда ты еще жил на Беверли-Хиллз.
Джо был совершенно потрясен. Он, очевидно, чувствовал себя так, словно некая машина времени внезапно перенесла его с одного уровня прошлого на другой.
— Я помню. Должно быть, лет десять тому назад.
Он сидел и вспоминал. Я тоже. Тогда я проводил Сюзанну домой, а после мы стали встречаться на других вечеринках. Нам было о чем поговорить. Она усвоила очень много из того, что я знал о людях, а я — из ее книжных познаний. Я был без ума от ее потрясающего чувства юмора.
Медленно раскручивался клубок воспоминаний, постепенно они принимали очертания реальности. Я думаю, что мы еще и нарочно усиливали эти ощущения. Мы сидели, выпивали и говорили о том времени, когда Сюзанна расцветала. Ее отец был профессором университета, жена его умерла еще совсем молодой, и он посвятил себя Сюзанне. Потом отец умер, но она как бы продолжала во всем ощущать его присутствие.
Между нами что-то произошло, и Сюзанна перестала бывать в тех местах, где могла встретить меня. Я слышал, что она вышла замуж, и неудачно. Потом она сделала карьеру — и удачно.
— Как случилось, что она познакомилась с Кэрол? — спросил я У Джо.
— Об этом тебе следует спросить у нее самой.
Безысходная реальность опять начала угнетать Джо, и он опять потянулся к выпивке.
— Она говорила мне как-то, но я не помню. Память, знаешь, стала не та.
От выпивки я отказался.
— А что произошло с Кэрол?
— Она исчезла из моего поля зрения. Думаю, сбежала с моряком или еще с кем-нибудь. Во всяком случае, больше я с ней не встречался. — Джо глубоко вздохнул. — Если ты увидишь Сюзанну, Лу, пожалуйста, напомни ей мое имя. Только сделай это как-нибудь… — Он как-то неопределенно взмахнул рукой. — Как-нибудь поделикатнее. Она ведет себя так, будто я уже умер.
Я воспользовался телефоном Джо, чтобы позвонить в офис Сюзанны Дрю. Ее секретарша соединила меня.
— Это Лу Арчер, Сюзанна.
— Приятно слышать тебя.
— Но случай, по которому я звоню, не из приятных, — сказал я грубовато. — Я расследую убийство. Жертвой может быть, а может и не быть девушка по имени Кэрол, которую ты знала в сороковых годах.
— Не Кэрол Харлей?
— Боюсь, что она.
— Она умерла? — Голос Сюзанны упал как в пропасть.
— Да. Ее убили вчера в местечке под названием «Вид на океан».
Она немного помолчала. Затем заговорила вновь, и в интонации послышались девические нотки.
— Чем я могу помочь?
— Расскажи мне все о своей подруге Кэрол.
— Не по телефону, пожалуйста. Он все обесчеловечивает.
— Меня бы тоже устроила больше личная встреча. — Я говорил довольно сухо. — У меня есть несколько фотографий, которые мне нужно показать для установления ее личности. Это надо сделать поскорее. Прошло уже двадцать четыре часа…
— Приезжай прямо сейчас. Я сообщу твою фамилию вахтеру.
Я поблагодарил Джо и поехал в телевизионный городок. Сопровождающий провел меня через все здание в офис Сюзанны — большое и светлое помещение с цветами на столе. Стены украшены прекрасными картинами художников-абстракционистов. Сюзанна стояла у окна и плакала. Это была стройная женщина с короткими черными волосами, такими черными, что на них невольно задерживался взгляд. Секретарша вышла и закрыла за собой дверь, но Сюзанна все еще стояла ко мне спиной. Наконец она повернулась, вытирая мокрые щеки.
Ей было под сорок, но никогда она еще не выглядела так прекрасно. Темные глаза ее даже сейчас, будучи печальными, производили неотразимое впечатление. Тонкие, интеллигентные черты лица, прекрасные ноги и хорошо сохранившаяся фигура с осанкой молоденькой девушки.
