кто-то поскребется в его дверь, а тем более проникнет внутрь, он сразу об этом узнает. И тогда только его и видели!
– Вы знаете, где он сейчас?
Все покачали головами. Видович посмотрел на Харриса.
– Нет, мы за ним не следим, нет причины, – доложил тот. – Дело еще не заведено. Официально он пока не подозреваемый.
– Сейчас он в отпуске по медицинским основаниям, – сказала Лейси. – Утверждает, что проходит лечение от рака, как доносит один наш источник здесь, в Пенсаколе. Источник в суде уточняет, что он не сядет в кресло судьи по меньшей мере два месяца. То же самое сообщается на веб-странице окружного суда.
Видович нахмурился и потер подбородок. Все ждали.
– Для начала приступим к наблюдению, найдем его, – сказал Видович. – Получим у мирового судьи в Миссисипи ордер на обыск и предъявим его местному мировому судье. Будем искать подозреваемого, пока не найдем. Никуда он не денется! Мы проведем обыск.
Целый час они обсуждали установление слежки: кто, где, как. Лейси и Даррен заскучали, первоначальное волнение спало, и они попросили их отпустить.
Видович пообещал держать их в курсе дела, но было ясно, что они свою задачу уже выполнили.
Покидая город, Даррен спросил у Лейси:
– Ты расскажешь обо всем этом Бетти?
– Нет, ей лучше не знать, что происходит.
– Все, прощаемся с ней? Закрываем дело?
– Не уверена…
– Разве не ты босс?
– А кто же еще!
– Почему тогда просто не сказать, что КПДС устраняется?
– Ты устал?
– Мы юристы, а не копы, Лейси.
Трехчасовая дорога обратно в Таллахасси стала отдыхом. Был уже полдень пятницы, выдался удивительно прохладный для весны день, и они решили на время забыть о работе.
Пока обсуждалась его судьба, судья Бэнник примчался в свой торговый центр и через десять минут уже вытирал все у себя в Логове, начиная с компьютера. Он вынул жесткие диски, достал из тайников флешки, а перед уходом перезапустил камеры наблюдения и сенсоры. Теперь его путь лежал в Мобил.
Всю вторую половину дня он бродил по магазинам, пил эспрессо в «Старбаксе» и содовую в темном баре, гулял в порту, а потом до темноты бесцельно разъезжал на машине.
В простом белом конверте лежали все три ее стихотворения. Конверт был заклеен, на нем было жирно выведено черными чернилами: Джери Кросби. Почтового адреса на конверте не было, но этого и не требовалось: под именем было написано «Вручить лично». Он дождался девяти часов вечера и припарковался у обочины в двух кварталах от ее дома.
Вечером в пятницу у Джери не было никаких дел. Она переключала с одного телеканала на другой и боролась с соблазном поискать в Интернете сообщения о новых убийствах. После обеда Лейси сообщила ей по телефону, что в город нагрянуло ФБР, взявшее расследование под свой контроль. Джери должна была бы испытать облегчение: ее дело сделано, теперь за Бэнника взялись профессионалы. Но выяснилось, что не так просто избавиться от своей одержимости: нельзя просто щелкнуть выключателем и пойти дальше. Слишком долго она не мыслила себя без него и теперь не могла от него отделаться. У нее не было других целей, разве что работа, которую она запустила, и дочь. Кроме того, ее одолевал страх. Она гадала, как долго еще будет бояться. Сможет ли когда-нибудь прожить хотя бы час, не оглядываясь через плечо?
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Схватив пульт, отключила звук телевизора, потом нашарила на столике у двери пистолет и выглянула через жалюзи наружу. Фонари заливали светом лужайки четырех жилых отсеков в ее ряду. Она не увидела ни души. В девять часов вечера в пятницу она не собиралась отпирать дверь, потому что никто не пришел бы к ней без предварительного телефонного звонка. Даже кандидаты на выборах не работали так поздно. Она ждала повторного звонка, сжимая пистолет и не позволяя себе посмотреть в глазок. Текли минуты, и то, что неизвестный больше не звонил в дверь и не стремился ее увидеть, делало ситуацию только хуже. Но вдруг это всего лишь детская шалость? Раньше на ее тихой улочке такого не бывало. Она поняла, что вспотела, у нее свело живот. Джери принялась глубоко дышать, чтобы унять сердцебиение.
Медленно подойдя к двери, она громко, чтобы было слышно снаружи, спросила:
– Кто там?
Ответа, конечно, не последовало. Она набралась храбрости прильнуть к глазку, ожидая увидеть чужой налитой кровью глаз. Ничего. Джери попятилась, еще подышала и, сжимая пистолет в правой руке, левой отодвинула задвижку. Дверная цепочка осталась на месте, защитная дверь тоже была закрыта. На пороге никого не оказалось. Опять у нее слуховые галлюцинации? Неужели звонок ей почудился?
Камера, дурочка! Дверной звонок оживал так редко, что она забыла про камеру. Джери поспешила в кухню, взяла смартфон, с трудом отыскала приложение и включила просмотр видеозаписи. Камера срабатывала на движение с расстояния в пять футов. Неизвестный вышел из кустов, запись началась. Он поднялся на крыльцо, сунул письмо в щель защитной двери и исчез. Она снова и снова прокручивала запись, морщась от боли в животе.
Мужчина, светлые волосы до плеч. Низко надвинутая бейсболка без надписи, очки в толстой оправе, а под ними маска телесного цвета с рубцами и шрамами, как в фильме ужасов.
Джери, включив свет, села на диван, положив рядом пистолет и телефон, и пересмотрела видео. Оно длилось шесть секунд, но гость был виден только три секунды. Однако и их хватило. Джери заплакала, хотя ненавидела слезы. На этот раз причиной ее слез была не грусть, а почти животный страх. Она боролось с подступившей тошнотой, дрожала всем телом, сердце грозило выпрыгнуть наружу.
А ведь скоро все станет еще хуже.
В конце концов она заставила себя встать и подойти к двери, чтобы отпереть ее и защитную дверь. К ее ногам упал конверт. Джери, схватив его, снова заперлась. Вернувшись на диван, она смотрела на конверт целых десять минут.
Вскрыв его и увидев свои глупые стишки, она инстинктивно зажала ладонями рот, чтобы заглушить крик.
Полицейских разозлил этот практически беспричинный вызов. Они прибыли только спустя двадцать минут – к счастью, без своих дурацких мигалок. Джери встретила их на крыльце.
– Подозрительный тип, говорите? – спросил один коп.
Второй ради ее спокойствия побродил вокруг клумбы с фонарем.
Джери показала им видео.
– Это всего лишь розыгрыш, мэм, – сказал первый полицейский, укоризненно качая головой. – Кто-то решил вас напугать. – Вечером в пятницу в большом городе у полиции были более серьезные дела: связанные с насилием
