Вся эта кутерьма доставляла отцу Сильвестру неимоверное наслаждение. Было так приятно разговаривать с родителями девочек, которые сидели у него в яме и которых он душил. Он обнадеживал безутешных матерей, вселял в них надежду, зная, что они увидят дочерей только мертвыми. Он сам отпевал девочек, которых убил. Он едва не смеялся во время обрядов. В бога он не верил, хотя и стал священником после того, как десять лет назад умерла его дочь. Бог не помог ему. Значит, пришла пора самому стать богом.
Десять лет его дочь мертва. Он должен сделать так, чтобы мучился не один он. Другие тоже должны испытать ужас, отчаяние, смутные надежды на лучшее и… И увидеть своего ребенка мертвым.
Для этого он и вернулся в Варжовцы, для этого и купил дом, для этого и построил втайне от всех подземный бункер-тюрьму, в которой намеревался держать девочек. Они не должны умирать сразу, они должны испытать всю бездну отчаяния, питаться им, заглянуть в глаза безнадежности.
Его считали образцом святости и благочестия, а в душе он был расчетливым садистом и бездушным убийцей. Он умер еще десять лет назад, в тот холодный октябрьский день, когда отказали легкие дочери. Он решил, что начнет похищения четырнадцатого января – в день ее рождения. А умирать они будут двадцать восьмого – она умерла двадцать восьмого октября. Жаль, что все закончилось так быстро. Но у него есть еще одна девчонка, сидит в подвале. Она станет заложницей и поможет ему выбраться из города. Он выберется отсюда, сменит документы, личность, переедет в другой город, может быть, за границу, и снова начнет убивать.
Отец Сильвестр прошелся по дому. Из вещей ему не требовалось ничего. Иконы, книги со священными текстами, церковное облачение. Все это было чуждо ему.
Он спустился в подвал. Этот дом напоминал ему собственную душу – на поверхности все пристойно, никто и никогда не заподозрит его, а в действительности… В действительности ему было приятно оказаться под землей, в аду, который он сотворил своими же руками. Вдыхать запах сырости. Слышать слабые крики девочек. Тащить их, сопротивляющихся и надеющихся на спасение, в спальню дочери. Чтобы убить.
Священник подошел к гостевой, в которой находилась девочка. Эта мерзавка была умна для своего возраста. Слишком умна. Вся в отца и мать.
– Дядя, отпустите меня к маме и папе, – произнесла она, когда он открыл первую решетку. Она прильнула грязным личиком ко второй решетке, держась за нее слабыми ручонками.
Отец Сильвестр прижал к лицу девочки марлю, пропитанную хлороформом. Девочка обмякла, малышка была без сознания, но пульс прощупывался. Она жива. Он не собирается пока ее убивать, она все еще нужна ему. Девчонка станет его заложницей.
При помощи скотча он заклеил ей рот, обмотал запястья и лодыжки, взвалил легкое тело на плечо и пошел к выходу. Эти лопухи ждут маньяка около церкви, он послал туда одного из местных алкашей, пока разберутся, что к чему, – он уже уедет из города.
В комнате он подхватил небольшую сумку. Здесь самое необходимое: деньги и документы, кое-что из церковных ценностей. На первое время хватит. Варжовцы ему надоели. Затем взял канистру с бензином, щедро плеснул на пол, по стенам, на кровать. Бензин капал с темных ликов икон, оставляя радужную пленку. Отец Сильвестр облил бензином порог. Затем подхватил бесчувственного ребенка, подошел к машине.
Спустя минуту все было готово. Он щелкнул зажигалкой, последний раз бросил взгляд на дом, в котором прожил шесть лет. Зажигалка полетела на порог. Вспыхнули облитые бензином доски, огонь, гудя и потрескивая, как живой, побежал вовнутрь.
Священник сел в машину, завел ее и поехал прочь. Он всегда ненавидел огонь, тот вселял в него ужас. Но он найдет себе новое пристанище. И новые жертвы.
Ведь он и есть бог!
Полицейские машины подлетели к горящему дому отца Сильвестра. Пожарных еще не было, около забора толпились соседи, наблюдая за тем, как начинает проваливаться охваченная пламенем крыша. Полковник Порох, посмотрев на все, что происходило, велел:
– Нужно проверить, есть ли там еще кто-нибудь. Он решил замести следы.
Подступить к дому было невозможно. Порох взял рацию и произнес:
– Внимание всем постам, говорит Порох. Любым способом задержите на выезде из города автомобиль красного цвета, «Опель Астра», номерной знак…
Отец Сильвестр, насвистывая незатейливый мотивчик, выезжал из города. Все складывалось как нельзя лучше. Теперь оставалось миновать полицейский пост, а там начинается трасса на Экарест, по ней он не поедет, но пускай все так думают. На самом деле он будет пробираться лесными дорогами в противоположном от столицы направлении. Нужно быть предельно осторожным.
Полицейский преградил ему дорогу. Велел затормозить. Священник знал, что документы в порядке. Молодой полицейский, узнав его, спросил:
– Едете по делам, батюшка?
– Да, – ответил священник, – умирает пожилая женщина, она хочет причаститься…
Полицейский, даже не пролистав документы, хотел было протянуть их отцу Сильвестру, но в этот момент у него запищала рация. Священник занервничал. Девочка находилась на заднем сиденье, укрытая сверху старыми тряпками. Лицо полицейского вдруг окаменело. Священник почувствовал, что дело начинает принимать скверный оборот.
– Отец Сильвестр, – произнес полицейский, – сожалею, но вам придется задержаться…
– Я не могу, – ответил нервно священник. – Мне срочно нужно, женщина отдает богу душу, вам это понятно?
Рука полицейского потянулась к оружию. Священник заскрипел зубами. Если бы впереди не было еще двух полицейских с автоматами наперевес, он бы рискнул и надавил бы на газ. Но сейчас это невозможно.
– В чем дело? – произнес он.
– Недоразумение, – ответил полицейский. – Я попрошу вас выйти из салона и открыть багажник.
– Вы что, подозреваете меня в чем-то? – с легкой улыбкой произнес священник. – Да ваши родители ко мне ходят в церковь, я вашего ребенка крестил…
Ему было видно, что полицейский колеблется. Тот никак не мог поверить тому, что только что было сообщено, – нужно задержать священника, который подозревался в убийствах детей. Разве может этот приятный человек быть убийцей?
– Медленно выходите, отец Сильвестр, и без глупостей, – повторил полицейский. – Покажите багажник и салон – и все прояснится…
– Да, не думал я, что меня будут в чем-то подозревать, – проговорил обиженно отец Сильвестр. Он подошел к багажнику и открыл его.
– Что у вас там? – спросил полицейский, указывая на кучу тряпья в углу.
– Хотите посмотреть? – произнес с легкой улыбкой священник. – Ничего интересного, уверяю вас…
Он склонился над тряпками и незаметно вытащил со дна багажника большой охотничий нож. Это было его единственное оружие.
– Вот, пожалуйста, – сказал он, показывая нож полицейскому. – Я даже и не знал, что у меня здесь такое…
– Зачем он вам? – нахмурился полицейский. Священник начинал нервничать и вел себя неадекватно. Может быть, в том, что сообщили, есть доля правды?
– Зачем? – переспросил отец Сильвестр. – Для разных дел…
– А что у вас на заднем сиденье? Откройте салон!
– У меня там ничего нет!
Полицейский насторожился. Значит, все-таки правда. Он сделал знак рукой другим, чтобы подошли. Отец Сильвестр увидел это. Он подбежал к дверце, рывком открыл ее.
– Да вот, тряпки, – сказал он примирительным тоном. Затем склонился над ними, и в этот момент полицейский увидел детские ноги.
– Стоять, отец Сильвестр, – произнес он тихим голосом. – Осторожно выходите из машины…
К его удивлению, священник безропотно выполнил его приказания. Он стал медленно выходить из машины. Так и есть, на заднем сиденье лежала девочка, связанная по рукам и ногам. Однако вдруг все изменилось. К горлу ребенка был приставлен нож.
Отец Сильвестр ухмылялся, теперь он совсем не походил на доброго священника, это был монстр, убийца, варжовецкий упырь.
– Шевельнись, и я перережу ей глотку, как свинье, – сказал он сипло.
Метрах в десяти замерли другие полицейские, не зная, что делать. В глазах маленькой девочки светился страх, отчаяние и надежда. Лезвие сверкнуло у ее горла. Священник закрывал себя телом ребенка, лезвие ножа впилось ей в кожу.
– Положите нож! – неуверенно потребовал полицейский. – Обещаем, мы не будем применять силу!
– Конечно, не будешь! – зло ответил священник, пятясь к обочине. – Или вы дадите мне уйти, или я убью ее. Прямо у вас на глазах. Это будет моя последняя жертва, но убийцами станете только вы. Ты будешь всю жизнь мучиться и терзаться тем, что по твоей вине умерла эта малышка. И никто – никто! – не дарует тебе прощения!
Девочка слабо шевелилась, она понимала все, о чем говорил маньяк.
– Не надо резких движений, – произнес умиротворяюще полицейский.
Отец Сильвестр видел, как другие тем временем перегораживают выезд из Варжовцов полосками с железными шипами. Он с самого начала понимал, что уйти ему не дадут, его поимка – это вопрос времени. Но просто так он им не сдастся. Ему показалось, что полицейский попытался сделать резкое движение. Лезвие скользнуло по горлу девочки, она начала беззвучно плакать.
