остановке.
– Хотя почему сделаем вид… – задумчиво прошептал, когда они с ходу впихнулись в первую притормозившую маршрутку, – ведь ты обещала мне что угодно…
Катя дернулась, но тут же взяла себя в руки. Он же явно вновь подшучивает.
– Поосторожнее со словами, – ответила в тон, – могу и согласиться…
Антон сразу посерьезнел:
– Ты такая дерзкая, потому что неопытна?
Ну нет, это слишком. Покраснела до корней волос. И, помахав на прощание, выскочила на следующей остановке. Нужно было побродить одной, продумать, что именно говорить маме о своем «новом парне».
Катя поняла, что накосячила, как только переступила порог дома. По вечерам родители устраивали языковые разминки: от мелких покусываний друг друга словами до более масштабных военных действий; и тогда, помимо грязной ругани, в пространство летели посуда, собачья шерсть и продукты питания. Сейчас же в квартире царило безмолвие – это непривычно резало слух и не сулило ничего хорошего.
По-мышиному юркнув к себе, она переоделась и достала из сумки конспекты на завтра. Живот неодобрительно заурчал, выпрашивая дровишек в топку, но девушка осталась непреклонна. Чувство самосохранения настойчиво твердило, что без веской причины не стоит покидать свое убежище.
Однако это не помогло. Через пару минут в дверь постучали, затем осторожно покашляли. Так культурно мог вести себя только отец. И действительно, из-за двери послышался его робкий голос:
– Пройди, пожалуйста на кухню. Мы хотим с тобой поговорить…
А это было уже и вовсе скверно. Катя слишком хорошо знала значение этого самого «мы». Сделав несколько глубоких затяжек воздухом, она, как арестант перед исполнением приговора, отправилась на место казни.
Родители сидели за обеденным столом и играли в образцовую семью. Присутствовал даже брат, но в отличие от матери, нервозность которой отчетливо проступала сквозь напускное спокойствие, и отца, смущенно опустившего глаза – его тяготил предстоящий разговор, брат расслабленно попивал чай и улыбался. Гаденько так, криво, было понятно – злорадствует, предвкушая взбучку.
– Ну! Начинай говорить! – пихнула родительница супруга в бок, отчего тот съежился еще больше.
– Э… в общем да… – сбиваясь, начал отец. – Сейчас главное учиться, закончить институт… – тут он запнулся и смолк окончательно.
– И это все?! – презрительно выдавила слова мать. – Передо мной тут столько распинался, а с дочерью нормально поговорить не можешь. Трус!!!
– Да ты!!! – отец злобно взмахнул руками. – Опять начинаешь?! – лицо исказила желчная гримаса.
– А что я такого сказала… – елейно-ехидно пропела мать. – Правду?
– Ах ты!!! – резкий удар кулаком по столу.
– Дзинь! – весело ответили кружки.
– Может, я пойду? – хмуро перебила девушка, – мне…
– Нет, – с нажимом перебила мать. – Ты останешься. – И приказала: – Сядь!!!
Катя с сомнением покосилась на приготовленный стул с изгрызенными Чапой ножками и грязной сидушкой, прикрытой газеткой. Ну просто потрясающая заботливость!
– Да уж лучше постою. Говорите быстрее, что хотели. Времени мало, завтра зачет. – Уж кому, как не ей, было известно, насколько могут растянуться эти их «вежливые» прелюдии.
– И кто тебе виноват?! – язвительно передразнила мать. – Нужно было готовиться, а не по улицам шляться до ночи… непонятно где и с кем! – затем, видимо спохватившись, сделала над собой усилие и продолжила приторно: – Катенька, ты еще слишком молода и сейчас все внимание должна уделять учебе. Ты же знаешь, мы из кожи вон лезем, все для тебя делаем – ты только учись. По мере выползания изо рта фраз ее голос неуклонно повышался, будто кто-то плавно вращал колесико громкости. – Не нужно тебе сейчас никаких свиданий, – здесь колесико дважды резко крутанули вправо, и он опасно забалансировал на повышенных тонах: – Вот получишь диплом, устроишься на работу и встретишь там достойного мужа – профессора или доктора постарше…
Катя давно поняла, что доктора постарше, с умным видом расхаживающие туда-сюда по коридорам больниц, всегда были тайной маминой страстью. Осторожно заметила:
– Но ведь ты сама говорила, что молодость быстро пройдет и одобряла такие встречи…
Родительницу неслабо тряхнуло, и колесико сразу вывернули на максимум:
– Так то же был Владислав!!! – взревела она. – А этот – смазливый школьник! Позор-то какой! Кто узнает – засмеет, с кем моя дочь таскается.
– Ему двадцать два, – прошептала девушка и умолкла. Это же надо так оплошать… Она почему-то полагала, что Влад внушил родительнице не совать нос, если дочь встречается с парнем. А он внушил расположение к себе лично. Ее рассеянный взгляд скользнул по столу и наткнулся на торжественную ухмылку брата – тот смаковал скандал большими глотками, щедро разбавляя его остывающим чаем из кружки.
– Да!!! Я все знаю! – с неуместным для ситуации ликованием вскричала мать и стекла завибрировали от звукового удара. – Что, думала, сможешь скрыть!? – победно растянула губы, откровенно наслаждаясь собственным превосходством. – Я из кустов все видела! Как он обниматься полез! А потом вешался на тебя! – и добавила, уже спокойнее, раздобрев после проглоченной вспышки злобы: – Он же совсем сопляк, к тому же, очевидно, что дурачок… ну зачем тебе такой нужен?
Катя побледнела, как меловая стена. Так мерзко вдруг стало, будто с ног до головы помоями облили. Ладно еще, что проследила и вынюхала, но зачем же вот так, в глаза… Ее словно разом лишили всех сил. С трудом шевеля непослушными губами, девушка прошептала:
– Мне уже двадцать три… я буду делать то, что посчитаю нужным.
– Что???!!! – взревела мать, мгновенно переменившись в лице. Казалось, у нее даже волосы на голове встали дыбом от бешенства. Отец плотнее укутал лицо в плечи и сполз ниже, пытаясь затеряться в промежутке между столом и стулом. А брат хихикнул в ладонь и быстро выскользнул из кухни.
– Что ты сейчас сказала?! – раскатистый голос матери загудел, как самолет на взлете, и она продолжила, с ненавистью выплевывая каждое слово:
– Ты живешь в моей квартире и будешь делать то, что я тебе скажу. После института сразу домой, усекла?! А твой телефон пока у меня полежит – нечего время на болтовню терять… – затем громкость немного снизили, и она закончила, смягчившись: – Слишком мы тебя разбаловали, вот и пустилась во все тяжкие. Но ничего, теперь каждый твой шаг контролировать буду!
Катя развернулась и на ватных ногах бросилась в комнату. Она все решила за одно мгновение. «Бежать. Отсюда нужно бежать», – пульсировала в голове лишь одна мысль.
– Потом еще и спасибо скажешь, – понесся следом самодовольный голос родительницы.
В коридоре с размаху налетела на брата. Он трепал ее сумочку: уже успел вытащить телефон и теперь копался в кошельке.
– Да подавитесь!!! Забирайте, все забирайте!!! – Заорала и вбежала к себе. Ее трясло, все плыло перед глазами. Внутри клокотала обида и злость. Она тут больше не задержится. Ни на одну секунду.
