— Не мы писали, а ты писал, — поправил приятеля Юрик.
— Что?! — ты хочешь сказать. Что за всё буду отдуваться я?
— А кто же? Лично я никого не шантажировал. Я сидел и писал главы романа. А ты носил кассеты Катерине. А теперь сопоставь: менты находят на месте происшествия фонарик с твоими отпечатками, в квартирах Семёнова и Ворошилова при обысках обнаруживают письма, написанные твоей рукой и с твоими пальчиками. Остаётся найти кассеты, которые ты отдал Катерине и дело можно передавать в суд.
— Ах, ты мразь! — крикнул Шурик и накинулся на бывшего приятеля с кулаками.
— Юрик точным ударом сбил противника с ног.
— А ты разве не мразь? Просто сегодня мне повезло, а тебе нет.
— Получи же поддонок!
Шурик поднялся с пола и снова накинулся на Юрика. Увы, Юрик был готов к этому. Увернувшись от удара, он сам нанёс удар так, что противник потерял равновесие и упал на пол, разбив в полёте голову о край серванта.
— Беги к Катерине, придурок! — посоветовал Юрик, — и любыми путями получи назад кассеты, а то сядешь вместе с Ворошиловым.
Юрик за шиворот поднял с пола извивающееся тело, дотащил его до лестничной площадке и хотел было отпустить, как Шурик, который не мог ответить сопернику физически, вывернулся и плюнул в лицо Юрику.
— Ах, ты сволочь! — крикнул Юрик, — Я тебе покажу!
Крепкая рука Юрика выпустила обидчика и замахнулась, чтобы ударить изо всех сил.
Этого мгновения хватило Шурику, чтобы встать на ноги и толкнуть противника. Тело супостата потеряло равновесие и повалилось на перила лестничного проёма. Послышался скрежет металла, секция перил не выдержала нагрузки и вместе с Юриком исчезла в проёме. На шум и крики стали высовываться соседи. Послышался лязг замков, а потом истошный женский визг.
— Убили! — орала перепуганная соседка.
Шурик, поняв что произошло, кинулся наутёк. Добежав до первого этажа, он перепрыгнул через тело своего приятеля и выскочил на улицу.
— Держите его! — продолжала визжать соседка, — это убийца!
Со стороны улицы послышался автомобильный визг тормозов и глухой удар.
— Держите убийцу! — продолжала кричать женщина.
В парадную вошёл мужчина. Он встал возле тела Юрика и снизу посмотрел на соседку.
— Его не надо держать, — сказал он ей. — он уже никуда не убежит.
— Почему? — не поняла соседка.
— У вас телефон есть? — спросил мужчина.
— Конечно.
— Вызывайте милицию. Скажите, что у вас два трупа.
***
Корреспондент больше не появлялся у Малышева. Да и зачем? Самая интересная и захватывающая работа закончена. Наблюдать за тем, как следователь выполняет скучную и нудную формальную работу, предусмотренную законом, было неинтересно. Однако и эта работа была выполнена. Малышев, подшив к делу последний листок, пошёл в кабинет к шефу докладывать о завершение следствия.
— Вот видишь, какое большое и интересное дело получилось при расследовании убийства простого бомжа?
— В суд подавать нечего. Все фигуранты дела погибли.
— Самое главное, что оно раскрыто.
— Да, загадок больше в нём не осталось.
— Всё же загадка одна есть, — сказал начальник.
Малышев с удивлением посмотрел на шефа. Тот выдвинул ящик стола и достал очередной роман Чернокнижника.
— Не читал? — спросил начальник.
— Мне детективов на службе хватает, — ответил следователь.
— А напрасно. Здесь подробное изложение твоего дела.
— Никакой загадки нет. Вы же сами приставили ко мне корреспондента, вот он и сливал писателю информацию.
— Даже если и так, то всё равно молодцы. Мы не успели дело закрыть, а они уже книгу выпустили.
Глава 23
В русском ресторане русских с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Некоторые заходили, чтобы покушать экзотическую русскую кухню, некоторые, чтобы послушать русские песни, а кому то хотелось просто выпить настоящей русской водки.
За столиком в табачном полумраке, слегка пьяные сидели Мишель и полковник.
— Ресторан русский, — говорил полковник, — а сидят одни французы. Куда же все русские делись?
— Уехали в Россию, — ответил Мишель.
— Раньше они оттуда к нам ехали, а теперь от нас к ним едут.
— Там им лучше.
— Неужели в России лучше, чем во Франции?
— Ты живёшь старыми понятиями. Теперь это совершенно другая страна.
— И там лучше, чем у нас?
— Скоро будет лучше, — уверенно ответил Мишель.
— Откуда ты знаешь?
— Он дописал свой роман.
Мишель достал книжку и открыл её в том месте. Где была вложена закладка.
— У самого дна ущелья, — начал читать Мишель, — Россия расправила свои могучие крылья. Падение вниз прекратилось. Для этой многострадальной страны препятствий больше не существовало. Отныне на многие года ей предстояло взлетать только вверх.
Мишель посмотрел на полковника.
— Я читал, — ответил тот.
— Читал?
— Да.
— И опять не веришь?
— Теперь верю.
Полковник налил в рюмки водку и поднял свою.
— Давай выпьем за Россию, — сказал он. — Как никак, мы тоже имеем к ней отношение.
Они выпили, повернулись к сцене, где певец, одетый в национальный русский костюм, пел романс.
— Это Есенин? — спросил полковник.
— Ты уже и это знаешь?
— Изучил, — улыбнулся он.
Они ещё выпили.
— Дела в издательстве пошли хуже. — сказал полковник. — Французов интересует Франция, а он пишет про Россию.
— Значит надо ехать в Россию.
— Он там пишет про кризис, — сказал полковник, кивнув на книгу. — Неужели он будет?
— Ты опять не веришь?
— Я уже сказал, что верю. Надо подумать о будущем.
— Я уже подумал.
Мишель положил перед полковником какие-то бумаги.
— Что это?
— Я был в русском консульстве. Это твоя виза. Поедешь в Россию и подготовишь всё для возвращения домой нобелевского лауреата.
— Я же плохо говорю по-русски, — испугался полковник.
— Ничего, научитесь. Я буду рядом.
Мишель вытащил ещё бумаги и показал их полковнику.
— Это моя виза.
Пётр и Наташа стояли на своём любимом острове и смотрели на Сену.
— Неужели едем домой? — спросила Наташа, — даже не верится.
Пётр вытащил два красных паспорта и показал жене.
— Двуглавый орёл, — удивилась она. — А серпастого и молоткастого больше нет. Всё, как ты писал.
— Он есть и всегда будет, — сказал Пётр.
Жена с испугом посмотрела на него.
— Не беспокойся, он навсегда останется в истории.
— Когда мы сюда приехали, мы были совсем молодые, — вспомнила Наташа.
— Разве сейчас мы старые?
— Целая эпоха прошла. Неужели мы всё это прожили?
— Да, нам есть, что рассказать потомкам.
— Ты думаешь, что им это надо?
— Без прошлого не бывает будущего, — сказал Пётр.
— И это будущее…
— Оно прекрасно. Но, чтобы оно было прекрасно необходимо увековечить прошлое.
— Ты всегда писал о будущем.
— О будущем пусть напишет новое поколение, а нам с тобой есть, что рассказать про прошлое.
— Мне жаль уезжать из Франции, — с сожалением сказала Наташа. — Я уже так привыкла. Порой мне кажется, что я француженка.
— А мы никуда отсюда не поедем, — сказал Пётр.
Наташа испуганно посмотрела на мужа.
— Не бойся. Я решил не продавать наш французский дом. Пусть он так и остаётся нашим.
— А разве так можно?
— Можно. Мы будем жить и в России и во Франции. Теперь жизнь за границей не считается предательством.
— И мы снова сможем вот так стоять на Сите и смотреть на Сену?
— Конечно.
— Так что же ты стоишь, пойдём укладывать вещи.
***
"Умом Россию не понять". Как точно подмечено! Скажите пожалуйста, зачем изгонять из страны самых лучших представителей общества? Не знаете? Это и понятно. Вы пытаетесь решить этот ребус умом, и поэтому у вас ничего не получается. А Фёдор Тютчев догадался бы сразу: Изгнать надо затем, чтобы потом с великими почестями принять назад. Вот как всех назад с почестями примем, так можно следующую партию изгонять снова. Причём такая логика имеет место быть не только в масштабах государственных, но и в обыкновенных учреждениях среднего и даже мелкого звена. Кого в учреждениях встречают с почестями? Да тех, кого в своё время оттуда без всяких почестей выгнали. За примером далеко ходить не надо. Вот управление внутренних дел отмечает свой юбилей. Кто сидит в президиуме? Ветераны. Одного мы с вами знаем — это Андрей Андреевич, бывший следователь. В своё время его попёрли из управления, а сегодня он самый уважаемый человек. Нет, не самый. Для придания мероприятию ещё большего статуса, в гости к милиционерам пригласили человека, которого попёрли не из какого-то управления, а из самой страны, этот статус куда выше и почётней. К тому же он был ещё и нобелевским лауреатом. Старшее поколение помнило имя Петра Сапожникова, помнило как его "Трупопровод" читали по вражеским голосам. Вот такого гостя можно без всякого преувеличения назвать самым уважаемым.
