сознания. Максим мысленно посочувствовал бывшему сослуживцу. У него самого всё еще шумела голова от удара Алексея.
— Ты его знаешь? — спросил Саша.
— Это водитель из полиции. Иван Медяный.
— Интересно, что он тут делает?
— Не знаю… Мы с ним и не общались никогда. Только по службе. Во время дежурства. И то особо не разговаривали.
— Может, подстава? — с подозрением спросил Саша.
— Не уверен, — возразил Максим, — уж больно гематомы у него настоящие. Да и нос, похоже, сломан.
— Согласен, — нехотя согласился Александр, — что-то во всей этой истории перебор с расквашенными носами и подбитыми глазами…
— Помнишь, я рассказывал тебе про Лидию Комарову? — внезапно для самого себя сказал Максим.
— Ту, что, по твоему мнению, переносилась во времени?
— Да, так вот, у нее был медальон под № 5.
В воцарившейся тишине Максим пытался осознать, правильно ли он поступает, что открывает перед Александром все козыри. Но в сложившейся ситуации скрывать что-то он не видел смысла. После исповеди Александра, Максим доверял ему, хотя и понимал, что это чувство может быть результатом какого-нибудь психологического феномена, сродни стокгольмскому синдрому [23]. Но, даже если он ошибался в своих ощущениях, и Александр заодно с похитителями, это не имело никакого значения. Максим понял, что его похитители не обременены ни моральными убеждениями, ни правовыми запретами. И при таких обстоятельствах скрывать информацию, которая не представляет для него никакой ценности и не угрожает ни чьей безопасности, не имело никакого смысла. Зато, если он прав, и Александр с ним на одной стороне, эти сведения могут быть полезны.
— Ты хочешь сказать, что Лидия Комарова — это Катя Михайлова? — вытаращив глаза, спросил Саша. — Участница нашего эксперимента. Та, кого отправили после Алексея и передо мной?
— Да.
— И ты считаешь, — перешел он на шепот, — что она вернулась назад в прошлое?
— Ага.
— И у тебя есть что-то, подтверждающее этот факт? Кроме того, что ты уже сказал?
— Да, — кивнул Максим, — я с ней встречался лично. И она сама мне обо всем рассказала.
— И как она?
— Состарилась.
— Состарилась, — повторил Александр, смакуя слово, и пытаясь представить, что оно значит.
— Она вернулась в точку исхода.
— А ты уверен, что она именно та, за кого себя выдает?
— Ну, сейчас она живет под другой фамилией и скрывает свою личность. Но в целом, да. Я проверил отпечатки пальцев и ее почерк. Все сходится. Сомнений, в принципе, нет.
Александр задумался.
— И как, говоришь, она вернулась обратно? Пришла в лес и нырнула в одно из озер?
— С ее слов, да, — кивнул Максим.
— И вернулась точно в точку исхода?
— Приблизительно. Спустя семь дней.
— То есть возвращение все же возможно?
— Получается, что так…
— А про остальных темпонавтов тебе что-нибудь известно?
— Есть догадки про Ирину. Помнишь, я говорил, что у меня был материал про найденные в лесу скелетированные останки? Так вот, похоже, что останкам несколько сотен лет. Но пломбы на зубах у черепа современные. Из ХХ века. Есть неофициальные положительные результаты идентификации это черепа и фотографии, предположительно принадлежащей Ирине Кузнецовой. Плюс на месте обнаружения останков я нашел медальон под № 1.
— Ира, — кивнул Александр, выходит, она умерла?
— Да, много веков назад. Дожив лет до шестидесяти. Так что, горевать о ней особо нечего.
— Так-то да, но я ведь видел ее всего два месяца назад. По моему календарю. В день эксперимента. Она была жива-здорова! И молода. Понимаешь?
— Если честно, то всё это с трудом помещается в мою голову. И я не хочу в это верить. И не поверил бы, если бы не проверил возможность временных перемещений на своей шкуре!
— Да, — ухмыльнулся Саша, — это действительно за гранью понимания. И очевидное свидетельство мощи советской науки!
— Но ведь эксперимент-то фактически проводили по наитию.
— Тем не менее, — возразил Александр, — эксперимент все-таки прошел удачно. Смогли же они темпонавтов отправить в разные точки прибытия. И один даже смог вернуться в точку исхода. Странным является то, что всё это невероятное исследование почему-то свернули. Ведь подобные результаты эксперимента прогнозировались. А полученные данные можно было использовать для дальнейшего изучения. Вот это не укладывается у меня в голове. Почему эксперимент вдруг свернули?
— Всё это довольно просто объясняется, — неожиданно раздался усталый голос Медяного.
Максим и Александр с удивлением повернули в его сторону головы. Медяный в этот момент с явным усилием усаживался на полу, прислоняясь спиной к стене.
— Что Вы имеете в виду? — серьезным тоном спросил Александр.
— А то, что исследование аномальных временных субстанций было прекращено по прямому указанию из ЦК КПСС.
— Ты тоже в теме? — изумился Максим. — Ты все время знал про эти озера и путешествия во времени?
— В общих чертах, — кивнул Медяный.
— А если подробнее? — Александр был настроен решительно.
— А подробнее на эту тему я не уполномочен распространяться, — устало проговорил Медяный, закрывая глаза, — сведения, составляющие государственную тайну…
— Нет, уж, — не сдавался Александр, — сказал «А», говори и «Б»!
— Не имею права, — безапелляционно заявил Медяный, — извините, голова болит. Сотрясение, наверное. Мне отдохнуть надо…
— Потом отдохнешь! — с нескрываемым раздражением объявил Александр. — Рассказывай, давай!
Медяный никак не отреагировал. Максим почти восторженно смотрел на него. Кто он такой? Агент ФСБ… Или еще какой-нибудь засекреченной службы? Уж точно не простой водитель дежурной части. Его умение скрывать свою личность вызывало восхищение. Почему-то, когда речь заходила о внедрении спецагента в какую-нибудь организацию, представлялись накладной нос, приклеенные усы, нарисованные татуировки, фальшивый паспорт и стильная одежда. Стилисты секретной службы должны были отработать на все сто. Но в данном случае шаблон не подходил. Медяный никогда не выглядел стильным. Особенно с этими своими вечными грибами, рыбалками, охотами, дачами, женой и тёщей, которые, похоже, приносили ему неподдельную радость. Стало быть, всё это было настоящим, а не приклеенным. И именно это позволило Медяному настолько правдоподобно вписаться в коллектив лучской полиции, что никто, даже начальник отдела полиции Накаряков, ни за что бы не заподозрил в этом прозаичном подчиненном, носящем в повседневной жизни немодный джинсовый костюм, глубоко законспирированного агента государственной спецслужбы. Максим невольно позавидовал Медяному. Вот, у кого служба была интересной, полной тайн и загадок, не то, что рутина участкового…
— Эй, не спи! — не сдавался Александр.
Но Медяный, похоже, занялся именно тем, чего хотел не допустить алчущий правды Александр. Тот ещё пару раз попытался привлечь внимание нового узника и разбудить его, но все напрасно. Медяный демонстрировал поистине непоколебимую выдержку. Или удивительно крепкий сон.
Александр и Максим какое-то время сидели молча, размышляя каждый о своем. И о Медяном. А потом тоже провалились в объятия Морфея. Тот
