А Максим в очередной раз отметил выдающиеся лидерские качества Алексея и его способность нагнетать обстановку. Вот злодей, так злодей. Первостатейный!
— К тому же, — продолжил Алексей, — даже если бы нам стало известно о плане твоего побега, мы все равно позволили бы тебе попытаться его совершить, чтобы не раскрывать нашу осведомленность. И все было бы довольно натурально. Свят с Гошей ничего бы не знали и по-честному получили бы в морду. Этих олухов во все посвящать опасно, а пара лишних синяков сделают их только умнее.
— Подождите, а зачем Вы тогда мне рассказали про аудиоконтроль погреба? Я ведь всем расскажу….
— О, а это уже вторая откровенность, — прервал его Алексей, — Видишь ли, Максим Владимирович, мы не планируем возвращать тебя в погреб.
— А что же Вы планируете? — по спине Максима пробежал неприятный холодок.
— А это уже третья откровенность. Счет не ровный. Так что с тебя два правдивых ответа.
— Ну…. Ну, да, я встречался с Лидией Комаровой. Несколько дней назад… Точнее, накануне того, как я потерялся во времени. Она сама на меня вышла. Назначила встречу. За городом. Я даже не знал, с кем буду встречаться. У нее есть помощники и финансово она довольно обеспечена, поэтому все было организовано на высоком уровне.
— Первую откровенность засчитываю. Авансом. Так что она тебе рассказала о своем путешествии?
Максим вздохнул. Играть в партизана действительно не было никакого смысла. И не потому, что Максим боялся, хотя он очень бы не хотел, чтобы его пытали, и слабо представлял, как будет строить из себя героя и молчать. Просто он не видел смысла что-то скрывать в этих обстоятельствах. И он пересказал весь свой разговор с Лидией Ивановной.
— Она кое-что для Вас передала, — закончил он свой рассказ.
— И что же? — задумчиво спросил Алексей.
— Ну, во-первых, она действительно очень сожалеет, что не смогла Вас встретить, когда Вы переместились в будущее….
— Как мило, — оскалился Алексей, — что-нибудь ещё?
— Ещё она передала для Вас банковскую карту. Для Вас с Александром. Чтобы хоть как-то помочь…
— Спустя почти тридцать лет! — снова прервал его Алексей, — Немного опоздала… И ты тоже думаешь, мне нужны деньги? Деньги, конечно, никогда лишними не бывают, но меня на данный момент интересует совершенно другое. Деньги можно заработать. В конце концов, украсть или отнять. Единственная по-настоящему важная вещь в нашем мире — время!
— И что же Вы в таком случае хотите?
— А ты парень — не промах, — улыбнулся Алексей, — ты забыл главное правило нашей беседы. Откровенность за откровенность. Сначала я тебе дал фору. Теперь ты мне. Расскажи все о своем перемещении во времени! Подробно. Всё, вплоть до ощущений и мыслей! Не мне тебе рассказывать, как это важно!
Глава 20
Эни-бэни-рики-таки…
— Забавно, — промолвил, наконец, Алексей, дослушав рассказ Максима до конца, — получается, у всех откровений есть что-то общее. Это ощущение единства всего сущего. Но при этом у каждого было что-то свое. У тебя, видишь, возникло чувство любви. Какое-то христианское озарение. У Санька — понимание справедливости. Свободы, равенства и братства. Какая-то полу-коммунистическая дребедень. У меня…
Мы ведь с Саньком были очень похожи. Дружили. Как говорят, не разлей вода. Почти тридцать лет назад. Мы ведь с самого детства вместе. Он был моим первым и единственным другом. Я тоже, как и он, верил в идеалы коммунистической партии! Верил нашей Советской Родине! Да я был готов для неё на что угодно. Даже на смерть. И пошел на смерть. Мы ведь, когда к эксперименту готовились, понимали, что можем погибнуть. Сгинуть. Я ведь, когда нырял, крикнул: «Служу Советскому Союзу!».
А когда погрузился в эту субстанцию, меня вдруг озарило, что равенство, свобода, братство — все это очень важно, но не совсем в том виде, как нас учили. Это осознание было едва уловимо. Легкое ощущение какой-то дисгармонии в своих идеалах. Как трещина, в которую едва заметно задувает воздух с улицы. И Санёк это тоже почувствовал. Он об этом не говорит, но я-то знаю! А когда я не встретил спасательную команду в точке прибытия, и в контрольных точках тоже, когда я узнал, что Советский Союз развалился, как какой-то гнилой сарай, что люди просто взяли и поменяли убеждения, тогда-то эта едва заметная трещина и стала расти. Пока не превратилась в пропасть.
Организация-то ведь сохранилась. Поменяла название. С КГБ на ФСБ. Ну да, были какие-то там организационные мероприятия и так далее. Но на местах-то люди остались. Прошло всего-то несколько лет, а про меня, да что там, про нас всех, просто взяли и забыли! Понимаешь?
Вот и я не понимаю… Провели, значит, эксперимент. Отправили человека в будущее, а когда наступило время его прибытия, даже не удосужились проверить результат. Выяснить, все ли в порядке с испытуемым. Что с ним, как он… Забыли. Целая команда. Пятьдесят с лишним человек! Получается, что им просто наплевать было на нас. Мы не имели значения. Наша служба не имела значения. Наш подвиг не имел значения! Ничего не имело значения! Ни страна, ни будущее!
Вот, что я понял тогда. Когда пытался вникнуть в этот новый для меня мир. И именно поэтому я не стал искать связи с органами безопасности. Подумал, какой в этом смысл с таким их отношением. Молодой был. Разозлился, обиделся! Решил всем доказать, что смогу сам о себе позаботиться! А в 1996 году решил дать системе шанс. Я ведь перенесся на два года раньше. И вот спустя два года, так и не устроившись, я поехал на озера. Проторчал там две недели. Надеялся на что-то. И знаешь что? НИЧЕГО! Тогда-то я в бандиты и подался!
А время-то какое было… Жуть. Человек человеку волк. В лучших традициях Томаса Гоббса [24]. Как по учебнику философии. Короче, тогда-то я и понял, что справедливость не связана с честью и совестью, а свобода, равенство и братство — это просто слова. Деньги и власть — вот мерило благополучия! Вот в чем сила, брат!
— Но ведь не всегда деньги и власть имеют значение! — вырвалось у Максима.
— Всегда, — безапелляционно заявил Алексей, после минутного раздумья, — Честь и гордость очень быстро становятся лишними, когда банально хочется жрать. Я это понял после трех месяцев голодания осенью и зимой 94-го. Если бы не Ефим и не Зина, мать Святослава, я бы, наверное, покончил с собой. Честное слово! Такие мысли были. Не к кому пойти. Близких нет. Друзей нет. Жилья нет. Работы нет, денег нет. Золото,
