нее святое дело. И каждый звонок от нее я жду с ужасом. Нет, мать я люблю, вы не подумайте!
– Не подумал, – улыбнулся Гуров.
– Спасибо. А то решите, что я неблагодарный сын. Она от скуки совсем с ума сошла. От телевизора не отходит, смотрит его с утра до вечера, а потом ей обязательно нужно обсудить со мной просмотренное. Например, полчаса назад она узнала из какого-то ток-шоу, что новый препарат, нормализующий давление, на самом деле может вызвать инсульт. А я ей как раз его и привез вчера. Сегодня она решила сообщить, что принимать его не будет, поскольку какой-то там ведущий с экрана усомнился в его безопасности и эффективности. Господи! У нее сын врач, но мы лучше поверим ведущему ток-шоу, а потом вынесем всем мозг.
– Сочувствую.
– Так что вы хотели узнать?
– Долецкая поступила в отделение по «Скорой». Вы работали в ночную смену, не ошибаюсь?
– Да, я принимал ее, – подтвердил Виктор.
– Могла ли она нанести себе эти травмы сама?
Виктор хмыкнул.
– По сути, да, – задумчиво пробормотал он. – Но я бы не был уверен на сто процентов.
– А какие еще у нее повреждения?
Виктор сложил руки на груди и пожевал губами.
– Да никаких.
– То есть нет гематом на спине, например?
– Нет, – покачал головой Виктор. – У нее же ребенка похитили. Получается, она сама это подстроила? Так, что ли? Вы ведь к этому ведете? Она сама могла разбить себе голову и оцарапать лицо, но поставить синяк на своей спине было бы довольно затруднительно.
– А у нее синяк на спине?
– Нет.
– Просто проверяю версию, – объяснил Лев Иванович. – А синяк на собственной спине можно поставить легко, если подойти к делу вдумчиво. Тут ведь важен характер нанесения травмы. Если вы сами ударите себя кулаком по спине, это будет одно, а вот если кто-то, то совершенно другое. Сила удара, угол нанесения, след… Да вы и сами все знаете.
– Знаю, но подзабыл, – признался врач.
– Запишите на всякий случай номер моего телефона, – попросил Гуров.
Виктор послушно исполнил просьбу.
– Уверен, малыш найдется, – заключил он. – А что касается пациентки, надеюсь, что она выдержит испытания, выпавшие на ее долю.
– Я тоже на это надеюсь.
Лев Иванович подошел к «Мерседесу», остановился и закурил. Стас, сидевший за рулем, тут же вышел на воздух.
– И что будем делать? – поинтересовался он.
– Гойда молчит. Значит, не нашли, – тихо произнес Гуров. – Но я бы пока снял подозрения с матери и отца.
– Согласен, – проговорил Стас. – А куда наша помощница делась?
– Насчет помощницы… Не нравится мне ее подход к решению некоторых вопросов.
– Но ты же повелся.
– Дураком был. Больше никаких психологических приемов, слышишь?
– А зачем ты мне-то это говоришь? – рассмеялся Стас.
– На всякий случай, если вдруг тебе придет в голову нечто подобное.
Гуров курил, глядя на дорогу, по другую сторону которой плотной стеной стояли вековые деревья. Неподалеку от больницы располагался Филевский парк, обнимавший одной своей стороной Москву-реку, и Лев Иванович даже несколько раз бывал на набережной, гуляя с любимой супругой и познавая прекрасное. Маша любила это место. Впрочем, другие не менее живописные уголки столицы она тоже уважала, но Филевский парк привлекал ее больше других. Когда-то здесь, неподалеку от главного входа, продавали лучший в городе шашлык, и, отстояв километровую очередь, можно было сесть на деревянную скамью за деревянный же стол и, выпив пива, отведать великолепно прожаренного мяса, а потом углубиться по тонкой тропинке в самые дебри или, преодолев подъем, спуститься к воде. Кстати, о дебрях. Каждый раз, оказываясь слишком далеко от главной аллеи, Лев Иванович осознавал, насколько опасной может быть красота. Из-за любого дерева мог выскочить какой-нибудь придурок, ткнуть в тебя заточкой, вырвать сумку и раствориться меж кривых стволов в высокой траве. И тебя найдут не скоро, и его уже будет не догнать.
– Смотри, Лев Иваныч, – позвал Гурова напарник, указывая на двери КПП, и Гуров увидел Алексея Долецкого.
Тот быстрым шагом двигался в их направлении, и было видно, что он очень спешит.
– Вы еще тут, – выдохнул он, оказавшись рядом.
– Чудом успели, – ответил Стас.
– Точно, – подтвердил Алексей. – Я вспомнил.
– Что именно?
– Вы спрашивали о конфликтах, – быстро заговорил Долецкий. – Я ответил, что у меня нет врагов. А теперь вспомнил. Это и не враг в том смысле, в котором принято понимать. Но была стычка, и довольно серьезная. Так вот, мне угрожали.
– Как вы могли об этом забыть? – растерялся Гуров.
– После того инцидента сразу выбросил произошедшее из головы, – ответил Долецкий. – Посчитал, что просто неприятный момент, вот и все. Тем более что дальше угроз дело не зашло.
– А теперь подробно. В каком виде вам угрожали? Когда? Какова причина конфликта? – принялся перечислять Гуров.
– Угрожал Максим Голенко. Не мне, но как бы через меня.
– А кому он угрожал, если не вам? Кто такой этот Голенко?
Алексей вдруг замялся. Засунул руки в карманы, уставился куда-то вдаль, словно увидел на горизонте что-то невозможно важное для него, словно пытался тщательно отфильтровать информацию.
– Я не могу вам всего рассказать, – наконец объявил он.
– Ты совсем рехнулся, мужик? – обалдел от услышанного Крячко. – У тебя сына украли! Жену твою любимую чуть не убили! Ты, мать твою, в метре от больнички стоишь, а вон там, если прямо, а потом налево, будет морг. Красное кирпичное здание в пару этажей высотой. Мог бы и там стоять, только тебе пока что крупно повезло. Чего там творится в твоей больной башке? Объясни, а то я глупый, не понимаю.
Гуров тронул Стаса за плечо. Нужно было остановить поток ругательств, иначе можно было испортить все дело. Ему и самому захотелось взять Алексея за грудки и встряхнуть с такой силой, чтобы он из своего пальто выпал, но не успел – Стас эмоционально опередил его. В глубине души Гуров был благодарен ему за этот выплеск, но кто-то из них должен был оставаться спокойным.
– Алексей, этой ночью мы спали всего несколько часов, – напомнил Лев Иванович. – Причина вам известна. И после этого вы заявляете, что не можете всего рассказать?..
Долецкий взглянул Гурову прямо в глаза.
– Вы просто всего не знаете, – произнес он.
– Я в машине подожду, – бросил Крячко.
Гуров промолчал. Пусть уходит. Так будет лучше для всех. Тем более что Алексей при Стасе, скорее всего, ничего не станет говорить.
Долецкий заговорил первым:
– Была одна история. Со мной никак напрямую не связана.
– Поиграем в угадайку? – предложил Гуров. – О чем я сейчас думаю?
