Следующей остановкой была резиденция миссис Нормы Сигал, находившаяся на расстоянии десяти кварталов отсюда. Тот факт, что миссис Сигал была опекуном мистера Краули и, вместе со своим мужем, еще и прежним владельцем дома, где нашли тело Саймона, означал, что Вселенная по-прежнему нет-нет, да и выдаст какое-нибудь этакое случайное стечение обстоятельств. И хотя я буквально рвался побеседовать с ней, все же на выходе, неизвестно почему, снова просмотрел журнал для записи посетителей мистера Краули. Заставили меня это сделать те записи о посещениях, которые я увидел по дороге туда, и теперь, повидавшись с мистером Краули, я рассматривал журнал как документ и горький, и трогательный одновременно. Человек рождается и растет, учится принимать мяч, посланный по земле, причесывает волосы перед зеркалом, женится, заводит сына, работает, ест, покупает сыну велосипед, спит со своей женой, ходит на игры «Янки», ремонтирует свою машину, голосует за Никсона, заходит за буханкой хлеба в бакалейную лавку на углу, каждый месяц выписывает свои векселя, тщательно чистит зубы, а потом бац! – и он уже живет в платном интернате для престарелых, где скрепленный тремя колечками журнал свидетельствует, что если не считать сборщиков векселей и миссис Норму Сигал, он один-одинешенек. Мир забыл, что он еще жив. И даже проявляемые из самых лучших побуждений чувства парикмахера Джеймса относились ко всем, а не к нему одному. Я листал страницы в обратном порядке, углубляясь в прошлое, и все время видел подпись только миссис Сигал, при этом меня сильно заинтересовал тот факт, что Кэролайн не посещала мистера Краули после смерти Саймона. Допустим, она любила Саймона, тогда то, что она ни разу не навестила его отца, казалось вопиющим бессердечием. Она знала, что он здесь; она знала, что стариков нельзя оставлять чахнуть на «складах для лишних людей». Я продолжал перелистывать страницы и вернулся больше чем на полтора года назад, в то время, когда Саймон был еще жив. Миссис Сигал и в тот период посещала старого Краули. Время от времени ее подпись перемежалась с подписью Саймона, больше напоминавшей стремительную закорюку, словно его торопили или раздражали формальностями. По мере углубления в прошлое его подпись появлялась чаще, и я заметил, что его визиты были сгруппированы: три визита с интервалами в пять дней или два с интервалами в шесть, а потом длинный перерыв между ними. Подпись же миссис Сигал продолжала появляться регулярно дважды в неделю. Еще дальше назад Саймон расписывался четко через день, и я предположил, что столь частые посещения были возможны, только пока его карьера не начала набирать обороты. Еще несколько месяцев назад, и оказалось, что визиты происходили ежедневно. Саймон был необыкновенно преданным сыном. Я быстро перелистал журнал записей вперед, нашел его последний визит и, к своему удивлению, обнаружил рядом с его фамилией коротенькую приписку в скобках, сделанную его же рукой: «и Билли». И дата – 6 августа, семнадцать месяцев назад. Я помнил, что в этот день Кэролайн последний раз видела Саймона живым. Билли Мансон был с Саймоном в этот день. Кто бы мог подумать?
* * *
Мне ответил женский голос, профессиональный, деловой и абсолютно равнодушный ко всем моим проблемам. Таким же был следующий, а за ним еще один. За два года Билли Мансон оставил три банка, а потом и бизнес вообще. Наконец, я отыскал его в небольшой, но влиятельной компании, занимающейся «рисковыми вложениями капитала», и его секретарша сообщила, что этим вечером у него на пять тридцать назначена деловая встреча в Гарвардском клубе, где я и смогу его увидеть. Мне надо было переговорить и с Мансоном, и с миссис Сигал, но миссис Сигал была пожилой женщиной с пожилым мужем, и, пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что из них двоих Мансон был более динамичной фигурой. И поскольку его местонахождение было известно, значит, мне нужно было увидеть его как можно скорее.
Войдя в клуб, я сдержанно кивнул администратору и спросил:
– Где группа мистера Мансона?
– Третий этаж, сэр.
Там меня встретила женщина, которая выглядела точь-в-точь как одна из моделей второго эшелона из секретного каталога «Виктории».
– Рада вас видеть, – сказала она, слишком долго удерживая на лице улыбку и показывая тем самым, что никакой радости ей это не доставляет. – Свое пальто вы можете оставить вон там.
По отделанному панелями коридору я прошел в небольшой зал. Мне навстречу, словно на колесиках, выкатился маленький человечек и, схватив мою руку, затряс ее с необычайной энергией. Прямо передо мной маячил его галстук, заляпанный эмблемами гольфклубов.
– Мы рады, что вы сумели прийти! – сказал он, заговорщически понижая голос. – В такую погоду, как сегодня… – Он потряс головой, как бы выражая этим глубокое сожаление, а затем направил меня в бар. Я заказал себе джин с тоником. Бар находился рядом с конференц-залом, и я со стаканом в руке прошел прямо туда. Всем присутствующим там женщинам было около пятидесяти. Их облик однозначно свидетельствовал о том, что они массу времени проводят в гимнастическом зале, а макияж и прически вызывали ассоциации с восковыми и пластмассовыми фруктами. Одна из них, похоже, была на шестом месяце, и я, дрейфуя за ней, услышал, как она рассказывала о своем Свенгали,[13] специалисте по воспроизведению потомства. Мужчины были старше, и на их лицах было какое-то похотливое удовольствие; находиться здесь, в этом зале, не важно, с какой целью, было для них вопросом личных амбиций. Я оглядывался в поисках Билли Мансона. Я считал, что его нетрудно будет узнать по видеозаписям Саймона Краули: у него должны быть похожие на щетку, густые волосы огненного цвета.
Ко мне подошел крупный загорелый мужчина.
– Джим Крудоп, – представился он. – Рад, что вы смогли прийти. – Рукопожатие у него было как у водопроводчика, и, в отличие от других мужчин, он, не стесняясь, выставлял напоказ толстое, как подушка, брюхо, которое напирало на пуговицы его рубашки. Я собрался было выскользнуть за дверь, когда все начали рассаживаться с выражением радостного ожидания на лице, как у детей в цирке. В зал вплыл коротышка, который приветствовал меня у лифта.
– Мы собираемся попробовать живенько провести наше мероприятие, – объявил он. – Меня вы все знаете, а я просто представлю Билла Мансона, который разрабатывает юридические аспекты товарищества и осуществляет надзор за финансированием и составлением бюджета. Билл уже довольно долго работает с Джимом Крудопом и полностью – Билл, можно я скажу вместо тебя? – Маленький человечек улыбался, словно его казнили на электрическом стуле. – Билл полностью уверен в этом проекте. Он представит вам Джима, а потом мы передадим все полномочия Джиму, и он покажет нам слайды.
Тут встал другой человек, лет под сорок, стройный, не скрывающий свою седину, с серьезным и глубокомысленным выражением лица, а стершаяся линия волос придавала ему еще более умный вид. Это был Билли Мансон, воин капитала.
– Я скажу всего несколько слов, – начал он. – Как вам известно, мы пытаемся мобилизовать десять миллионов. Каждая единица инвестиций составляет сто тысяч долларов. Другими словами, сумма минимального капиталовложения равняется ста тысячам долларов. На сегодняшний день мы собрали четыре миллиона. Завтра мы будем в Гонконге, потом в Токио, а после этого в Рио-де-Жанейро, и я надеюсь, что к этому времени, то есть через две недели, считая с сегодняшнего дня, мы превысим первоначально намеченную сумму подписки. Я стараюсь не увеличивать расходы, обеспечивая выполнение юридической работы в обмен на несколько долей в товариществе, – фактически этим будет заниматься фирма мужа Беппи Мартин. – Он жестом указал на пятидесятилетнюю беременную даму. – Привет, Беппи, рад видеть тебя здесь. По соображениям налогообложения корпорация будет либо швейцарской, либо бермудской. Так вот, мобилизованные десять миллионов долларов составят семьдесят процентов стоимости компании. Эти деньги вернутся, – прежде чем другая, тридцатипроцентная доля собственности что-нибудь получит, – с процентами по обоснованной ставке, которые будут накапливаться. Баланс собственности включает долю участия Джима, которая составляет тридцать процентов, и он не замедлил бы вам сообщить, что из этой доли ему приходится платить своим водолазам и техникам плюс некоторым чиновникам из правительства на Азорских островах. Десять процентов – вот чему равна «выплата доброй воли» компании «Блугрин Эксплорейшн лимитед» предыдущему ограниченному товариществу Джима, которое в течение нескольких лет финансировало значительную часть его изыскательских работ на Азорских островах, равно как и недавнее техническое обследование острова Грасиоза, где находятся интересующие Джима остатки кораблекрушений. Четыре процента от десяти миллионов идут людям, обеспечивающим финансирование, а оставшиеся три процента уходят в «Грипп инвесьментс» за административную поддержку, постоянное содействие, надзор и тому подобное. Десятимиллионный бюджет обеспечивает деятельность на четыре года вперед. О некоторых затратах Джим еще расскажет позднее, а мне хотелось бы только отметить, что они включают расходы на донный аппарат «Фантом» с дистанционным управлением и сонаром, видео– и фотокамеры для съемки объектов на глубине двух тысяч футов. Из оборудования приобретены также гидролокатор бокового обзора, магнитометр, четыре катера «Зодиак», ну и так далее, все в том же духе… в общем, деньги потрачены не зря, смею вас уверить. Мы также ежегодно выделяем средства на лицензионные платежи португальскому правительству в размере ста пятидесяти пяти тысяч за полгода работы, а также около ста пятидесяти тысяч в год группе глубоководных исследований «ГеоСаб», с которой мы будем работать по субподрядам. Я, конечно, мог бы продолжить разговор о финансировании, но лучше давайте предоставим Джиму возможность проявить присущее ему чувство юмора.
