– Ему следовало убить меня…
– Он не мог этого сделать. Он любил вас.
– Мишу он убил… по той же причине? – спросила Теплинская. – Из-за меня?
– Увы, да. Вторая загадка о вас, Инга. Это вы на заре жизни не имели любви, в молодости встретили истинное чувство, но отвергли его… ради ложного. Ваш муж не любил вас, а вы не любили его. Так думал Игорь. Михаил Андреевич изменял вам и должен был поплатиться за это. Любовь – это то, о чем письма умалчивают.
– Он сумасшедший…
– Потому что убивал из-за любви? – воскликнул Маслов. – А вы находите более достойными мотивами страх или деньги? Позвольте не согласиться. То есть… это чудовищно, разумеется… но понять можно.
– Третья загадка, полагаю, обо мне! – с вызовом произнесла Александрина. – Это я хочу обрести то, что уже имею, а в почтенном возрасте буду владеть? И о чем же идет речь? Тоже о любви?
– Именно! – кивнула Астра. – Вы ненавидели Игоря потому, что он отказывался удовлетворить вашу страсть. Вы не могли ему простить равнодушия к вашей красоте, к вашим любовным чарам. Вы жаждали его ласк, его тела и его денег. Вы не подозревали, что все это уже было вашим! Когда он увидел бабочку над вашим лобком, то воспринял это как знамение небес. Ваш образ, по его представлению, воплотил в себе и пчелу, и сильфиду. И то, что вы пытались соблазнить Никонова и вступили в связь с Теплинским, только утвердило художника в этой мысли. Вы олицетворяли для Домнина и девочку, и девушку, которых он любил… и те же мужчины могли отнять вас у него. Я уже не говорю о Мурате. Если бы не вы, возможно, Сфинкс мог бы и не проснуться. Вы разбудили его! Вы побудили его убивать.
Глаза Санди приобрели цвет плавленого золота. Что она слышит? Игорь был влюблен в нее? Из-за нее он стал убийцей? У нее пересохло в горле.
– Но почему же он… не признался, что…
– Сначала не смел из-за отца. Потом следовало убрать с дороги Мурата, который вас не стоил, который пользовался вами. Его смерть послужила бы для вас очищением, и тогда вы бы стали прекрасной, совершенной «лилией долин». Делить вас он ни с кем не желал… даже в мыслях. Вы хотели его денег? Он знал это… и написал завещание в вашу пользу. Вы получите всё. И будете владеть безраздельно его душой и его имуществом.
– Но ведь он… умер…
– А разве это имеет значение? Любовь и смерть идут рука об руку на его полотнах… и не только. Одно другому не помеха.
– Как странно вы рассуждаете. – Санди побледнела. Она вдруг по-настоящему испугалась. – Он не оставит меня в покое. Я чувствую… Я должна была уничтожить ту картину, «Обнаженную Маху»! О господи…
– При чем тут картина? – в один голос спросили Никонова и Теплинская.
– Вы не понимаете. Получается, он вложил в каждый мазок кисти столько себя, своей страсти и своего желания, что… что…
Ей не хватило дыхания, и она замолчала, прижав руки к пылающему лицу.
– А ведь Санди права, – заявил скульптор. – Знаете… женщины, возлюбленные великих художников, которых те писали… почему-то быстро переходили в мир иной. У Гойи тоже была роковая женщина, Каэтана Альба, и она умерла молодой. Саския Рембрандта… подруга Модильяни… Бывает, что портрет как бы сохраняет связь между моделью и живописцем, соединяет их невидимыми нитями…
– Замолчи, Феофан! – взмолилась несравненная вдова. – Мне страшно.
– Я только привожу исторические факты.
– Вот почему мне так хотелось уничтожить «Обнаженную Маху»… – пробормотала Санди. – «Блудница» тоже вызывала у меня неосознанное желание бросить полотно в топку. В большой камин на даче Домниных! Но там я изображена хотя бы не одна, а последний шедевр Игоря вызывал у меня безотчетный ужас. Я не видела картины до презентации и не могла понять этого чувства – объясняла его стыдом, оскорблением моей женской гордости, чем угодно, кроме истинной причины. Всё во мне восставало против этого полотна! А теперь оно ушло с аукциона, и неизвестно, кто его приобрел. Игорь нарочно так поступил. Чтобы я потеряла след «Махи»! И я его потеряла… – Она подняла на Астру воспаленные, лихорадочно блестящие глаза. – Выходит… мне придется вскорости… умереть? Скажите же, что это не так!
Но Астра не знала, как ее утешить. В словах Санди, казалось, прозвучала невероятная, жуткая правда. Должно быть, все присутствующие ощутили это и онемели.
Первым нарушила молчание Инга.
– А ведь он написал и мой портрет тоже!
– Сожгите его, – вырвалось у Матвея, который усердно делал вид скептика.
И тут он вспомнил портрет Астры с зеркалом.
Та же мысль в ту же самую секунду посетила и ее. Сжечь? Такую красоту? Она чуть заметно качнула головой: нет, мол. Домнин не питал ко мне любовного влечения.
Она заговорила, обращаясь к женщинам.
– Весь интерес Домнина сосредотачивался в пчеле, сильфиде и бабочке. Жук-мертвоед и Сфинкс Мертвая Голова – красноречиво, не правда ли? Жизнь всегда дает подсказки, вольно или невольно. Укус пчелы тоже может быть смертельным – для некоторых, кто не переносит пчелиного яда. Орудие убийства Сфинкс выбрал в вашу честь, Людмила Романовна, – отравленное жало.
– Какой кошмар…
Никонова закрыла сухие глаза, она уже выплакала все слезы. Любовь явила присутствующим свое устрашающее лицо. Эрос бывает так же беспощаден, как и непреодолим. И, как любое божество, алчущим жертв.
– Сфинкс посылал свои письма вместе с букетами лилий… – задумчиво произнесла Инга, которая сохраняла самообладание. – Потому что эти цветы выросли из капель крови мучениц. Игорь хотел позаботиться о нашей святости. – Странная усмешка тронула ее губы. – Спасал наши души ценой своей. Идея, порождающая маньяков…
– Он мстил за вас! – важно заметил Маслов. Встрепенулся, приободрился и тоном судьи произнес: – Это всего лишь ваши домыслы, госпожа Ельцова. А где же доказательства? Ничто не указывает на Домнина как на Сфинкса, за исключением вашей… м-мм… экстравагантной теории.
– Тогда почему он покончил с собой?
– Мало ли? Выдохся, исчерпал себя как художник, нервы сдали. Причины могут быть разные. Не он один такой. Люди из окон выбрасываются, и никто не понимает, что с ними стряслось.
Его не поддержали.
– Влас не был знаком с Домниным, – сказала мать скрипача. – Он бы не впустил к себе перед концертом незнакомого человека.
– Убийца переоделся монтером, – объяснила Астра. – Одним из тех, которые что-то чинили, меняли розетки. Он придумал убедительный предлог и попросил музыканта открыть дверь. Те кусачки, брошенные возле трупа, были его. Он сделал вид, что собирается заняться мелким ремонтом. Никонов его не опасался и позволил приблизиться. Михаил Теплинский тоже погиб от руки обычного человека из толпы. В тесноте, когда вокруг сотни лиц, плеч и локтей, Домнин легко подобрался к политику и…
Она замолчала. Госпожа Теплинская неприязненно посмотрела на Санди. Вдова оправдана?
Та не замечала направленных в ее сторону косых взглядов. Пусть Инга хоть из кожи вон вылезет, ей все равно. Главное, как отыскать картину? Домнин мертв… и он потащит ее за собой. Эта дикая мысль поселилась в ее голове, не давала покоя.
– У вас нет доказательств, – повторил Маслов. – Только домыслы, приукрашенные игрой воображения. Я не адвокат, чтобы защищать Игоря, но порочить его доброе имя без неоспоримых фактов… кощунственно. Покойного можно обвинить в чем угодно.
– Ошибаетесь. У меня есть свидетельство… из первых уст, – возразила Астра.
– Чье? Кого? Откуда? – посыпались вопросы.
– С того света…
Ты рада слышать мой голос? Это я, незабвенная моя золотая Санди. Я ухожу с легкостью на сердце, ибо знаю – мы скоро встретимся. Священная кобылица принесет тебя ко мне… и мы вместе будем скакать по вересковым пустошам. Я принадлежу тебе навеки, как и ты мне. Время не разлучит нас надолго.
Я сделал то, что до́лжно. И ни о чем не жалею. Не жалей и ты! Твой глупышка Мурат чудом избежал смерти, но она настигнет его. Где и когда – он узнает по ее ледяным глазам. Аминь.
Теперь я обращаюсь к Эдипу, который отгадал мои загадки. Догадываюсь, кто он… вернее, она. Вашей интуиции, сударыня, можно позавидовать. Пчела, сильфида и бабочка! Все правильно. И Сфинкс покоряется предначертанной богами судьбе – бросается с высоты и разбивается, гибнет. Его уже нет. Он говорит с вами с другой стороны, посылает вам последний привет и последнее «прости». Я ухожу вместе с ним…
Пусть эти слова не покажутся вам бредом свихнувшегося самоубийцы. Я нахожусь в здравом уме, как никогда. Я совершил все, что мог: осуществился как художник, творец, написал свою лучшую картину. Я истратил всё, стал пустым, никому не нужным. Мне больше нечего достигать здесь… и я отправляюсь к другим берегам.
Эдип так и не ответил на вопрос Сфинкса. Он разгадал загадку о человеке только наполовину, а главную его тайну все же не постиг.
