Курьев оторвал голову от влажной подушки:
— Какая станция?
— Вроде, Ромодан, — отозвался Сергей Иванович. — Еще часа три — и все. Приехали.
— А сейчас сколько?
— Начало третьего. Пятнадцать минут.
— Ох, твою мать! — Заворочался Курьев. — Тянемся по этой чертовой железке, как последнее дерьмо. Вонища вокруг, теснота…
Тимур приподнялся на локтях и вдруг обнаружил какого-то гражданина, примостившегося на краю его постели.
— А ну, пошел вон, петлюровец!
Гражданин от пинка рухнул на пол вагона, но тут же вскочил, как ужаленный, и заголосил:
— Чего ты пхаешь-то? Чего пхаешь?
— Мое место! — Рявкнул Курьев в ответ. — Какого хрена расселся?
— А чего такого-то? Где мне ещё сидеть-то? Все у вас тута занято, а мне домой, до Семеновки, пилить и пилить…
— Ты без билета, что ли?
— Проводник пустил… все так делают.
— Ладно, — смилостивился Тимур. — Садись уж. Только мог бы и разрешения спросить!
— Так я будить не хотел, — виновато признался попутчик. — Вы же спали.
— Это что, называется сном? — Курьев сел на постели и пальцем махнул вдоль вагона:
— Вон тот мудак наверху бздит всю дорогу! Черт его знает, чего налопался? Бабуля рядом рейтузы свои развесила, мне под самый нос. Ни выпить, ни пожрать — тошнить тянет!
— Потерпи маленько, — отозвался со своего места Круг. — В Кременчуге оттянешься.
— Номер приличный, с отдельным душем. Ветчинка, салатики… курорт! Передохнешь недельку. Или, может, поболее.
— А как же Циркач?
— Не гони. Успеется. Мы его пока сами пощупаем. — Сергей Иванович усмехнулся:
— Циркач твой, наверное, сейчас тоже не спит. Закатился с дружками в какой-нибудь кабачок, вроде «Ночной гавани» или «Молодежного», гуляет, касатик, по полной программе… Сдачу у официанток не берет никогда — фасон держит.
— Ладно. Недолго ему осталось, — скрипнул зубами Тимур.
— Надеюсь. Но пока придется подождать.
— Вы начальство. Вам виднее, — Курьев прикрыл веки и опять попытался заснуть.
«Украина, Ромодан какой-то, — думалось ему сквозь тяжелую, липкую полудрему. — А дальше что? Кременчуг? Светловодск этот засраный? И Витек с тесаком наготове? В прошлый раз меня не дорезал, так теперь… несет же нелегкая!»
Тимуру припомнилось все, что говорил про городок на берегу Днепра господин Губченко по прозвищу Шурэн. Панельные многоэтажки только в центре построены, а на окраине, у подножья холмов — несколько улочек частного сектора. Правда, есть ещё пляж общественный, и довольно известная зона отдыха возле реки: несколько туристических баз, рестораны, пристань. Вверх по течению плотина со шлюзом, а остальное все — глухомань деревенская.
— Слышь, Шурэн? — Окликнул спутника Курьев. — Спишь, нет?
— Сплю, — ответил Губченко.
— А как там у вас с экологией? Чернобыль не слишком надымил?
— Тебе-то что?
— Да не очень-то хочется изотопы ловить.
— Насчет изотопов не знаю. А так, вроде, чисто все.
— Нет у нас радиации, — подал голос Сергей Иванович. — Но поганого, может, нюхнешь.
— Чего это? — Удивился Тимур.
— В середине июля море наше зацветает. Рыба задыхается, всплывает кверху брюхом, а волны её на берег выбрасывают. Вонища в городе тогда стоит жуть!
— Это точно, — подтвердил Шурэн. — Но местные привыкли. Не замечают.
— И что же теперь? — Возмутился Тимур. — Респиратор покупать? Нет, мы так не договаривались…
— Можешь не покупать, — пожал в темноте плечами Шурэн, — но до середины августа дерьмом этим дышать придется. А в двадцатых числах ураган долбанет, денька три побушует, побесится, посверкает… Смоет ливнем всю нечисть — и снова благодать!
— Ну, брат, ты прямо, как прогноз погоды…
— В каком смысле?
— Врешь так же красиво!
— Он правду говорит, — вмешался со своей полки Сергей Иванович. — В наших краях ураганы в конце лета — практически, по расписанию. Да какие ураганы! Градом лупят так, что стекла в домах вылетают напрочь. Зато, после этого жара спадает, и зелени вонючей в море, как не бывало. Дышать приятно…
— Посмотрим, — оставил за собой последнее слово Тимур и перевернувшись на другой бок, опять попробовал заснуть…
Багровое солнце неуклюже сползало за море, а за ним текла по небу откуда-то с востока иссиня-черная туча. Изредка и пока ещё не опасно в глубине её посверкивали молнии. Ветер стих, и малахитовая поверхность моря была неподвижна: ни белого пенного пятнышка, ни намека на рябь…
Вдоль песчаного берега, возле самой кромки воды, шла величественной походкой златовласая обнаженная девушка. Время от времени, она протягивала ладони в сторону моря, приподнималась на носки, запрокидывала лицо — и казалось, девушка разговаривает со стихией на неслышном и непонятном постороннему языке.
Однако море молчало, и девушка двигалась дальше и дальше, вновь останавливаясь, и вновь умоляя его о чем-то. Неожиданно, она обернулась и поманила Курьева за собой.
Тимур поднялся и пошел следом. Он не отдавал себе отчета, почему и зачем это делает, но отказать девушке не было ни сил, ни желания — даже тогда, когда девушка вдруг шагнула в воду и направилась на глубину. Курьев шел следом, и остановился только после того, как это сделала таинственная красавица.
— Узнаешь это место? — Голос девушки ласкал слух. — Бывал раньше здесь?
— Не помню, — вода поднялась Тимуру почти до груди.
— А ты приглядись. На себя посмотри… Может, вспомнишь?
Курьев медленно опустил голову и увидел свое отражение в мутной, зеленоватой воде: шрам уродливый на щеке, обвислые, лоснящиеся после жирной трапезы усы, хмельной взгляд…
— Что ещё за рожа? Откуда этот меч в руке, откуда пламя костров за спиной?
Совсем рядом послышалось конское ржание.
Куря обернулся и увидел, что небольшой отряд всадников спешивается возле его шатра. Он подошел чуть поближе, и заметившие повелителя воины в кожаных шлемах пали ниц.
— Прости, великий хан! Мы не догнали болгар, — не отрывая лица от земли доложил старший. — Они успели уйти, воевода Левшов увел всех из Табурища.
Тимур отпрянул. От увиденного душу его обдало жутким холодом, а по телу противной, мелкой дрожью прокатился животный страх. Курьеву захотелось стать маленьким и незаметным, как полевая мышь, чтобы нырнуть к себе в норку, спрятаться, затаиться….
— Что происходит? Где поезд? Где эти чертовы спутники?
Тимур вновь посмотрел на воду, надеясь увидеть себя прежнего. Однако, на этот раз отражения не оказалось вовсе. Вместо лица темнел только размытый, темный силуэт, который внезапно стал расти, увеличиваться — и в конце концов слился с огненным шаром, в который превратилась девушка. Небо над головой Тимура вспыхнуло молниями, ударил раскатистый гром, отражение на воде заискрилось, задергалось, и узнал в нем Курьев уже не себя самого, а Виктора.
Циркач смотрел Тимура в упор, шевелил губами, тыкал пальцем куда-то, и глаза у него были не человеческие, а лисьи — расчетливые, холодные глаза оборотня.
Страшный, невесть откуда взявшийся шрам алел на щеке у Виктора.
— Чего тебе надо? Что ты от меня хочешь?
— Ничего.
Отвечал не Циркач. Его лицо и тело растворились в воде, и лишь глаза…
— Убирайся! — Продолжал орать Курьев. — Убирайся в свою преисподнюю! Оставь мою душу в покое!
— Глупец, — Огненный лис расплескал вокруг себя искры и вновь превратился в златовласую девушку. — Глупец… У вас с Виктором душа одна была. На двоих. И принадлежит она теперь — мне…
— Врешь! Врешь, сука…
Не помня себя от ужаса, Тимур начал бить по воде кулаками. Бил долго, исступленно, пока вконец не обессилел — но даже после этого продолжал бить. Внезапно, море вокруг него ожило и, предательски оголив свое дно, отступило, отхлынуло к самому горизонту.
Живописное зрелище увидел перед собой Тимур Курьев.
Повсюду зеленовато-коричневым влажным ковром простирались водоросли. Кое-где возвышались покрытые илом, полусгнившие остовы затонувших некогда кораблей и судов. Беспомощно и жалко раздувала жабры морская живность, не успевшая отступить вместе с волнами.
Внушительных размеров пятнистый, с выпученными глазами, рак, быстро перебирая конечностями, завертелся на месте, ударом хвоста сгреб под себя несколько раковин — и угрожающе поднял вверх массивные клешни.
— Испугался? — Презрительно сплюнул под ноги Тимур. — Что, страшно стало?
Не выпуская из виду противника, он присел и нащупал рукой под ногами увесистый, гладкий камень:
— Правильно испугался, тварь…
…Вонючий плацкартный вагон переполошился не на шутку.
Курьева успокаивали все по очереди. Сначала это пробовали сделать Сергей Иванович с Шурэном, потом к ним подключилась дородная, многоопытная тетка-проводница, потом — ещё несколько добровольцев из числа разбуженных посреди ночи пассажиров.
