Но Павел не оглядывался. В той напористости, с какой он продвигался вперед, было нечто пугающее. Казалось, он одержим своей целью и никому и ничему не позволит сбить его с пути!
Ирина выбралась на берег, обулась, но легче идти не стало. Что и говорить, ей приходилось довольно туго. Надо было следить за Павлом, который, как заведенный, мчался вперед, и под ноги смотреть довольно внимательно. И вот в один прекрасный момент, вскинув голову, Ирина обнаружила, что впереди никого нет.
Сначала она не поверила глазам и долго озиралась, решив, что Павел скрылся за каким-то взгорком или наваленными в кучу горелыми кокорами. Однако его нигде не было! Но ведь не в небеса же он воспарил, не под землю же провалился!
А почему бы… почему бы и не под землю?
Ирина вдруг поняла, что́ именно искал Павел, куда он бежал. Действительно, в скит. Только разыскивал для этого не какой-то там обходной путь, а, напротив, самый что ни на есть прямой: подземный ход, которым уже проходил раньше, когда спасался от пожара!
Ирина шла осторожно, продолжая перебегать от ствола к стволу, от холмика к холмику, словно Павел вот-вот мог высунуться у нее из-под ног, как чертик из табакерки, и сказать: «Ку-ку!» Но его не было, и она наконец пошла смелее, более внимательно присматриваясь к местности.
Куда же он канул, словно в преисподнюю, совершенно бесследно? И как отыскал спуск в подземелье среди разительно переменившегося пейзажа? В первый-то раз здесь сиял зеленью пышный лес, а теперь… Значит, спуск отличала какая-то примета. Очень приметная примета, если так можно выразиться! Такая, что ее даже огонь не пожрал!
Ирина огляделась. Павел исчез примерно вот здесь, на склоне. И что тут годится на роль «приметной приметы»? Только вот этот гигантский выворотень, мокро блестящий обугленными отростками корней. Даже невозможно догадаться, какое это дерево. Наверное, оно простояло лет триста, превратившись в истинного лесного великана двухметрового диаметра, прежде чем нашлась и на него погибель.
Да, уж это примета так примета!
Ирина на цыпочках, в невольном почтении, подкралась поближе. А это что такое внизу, в грязи? Отпечаток ладони… отпечаток мужской ладони! Надо полагать, Павел именно здесь оперся о землю, прежде чем нырнуть вглубь.
Ну что ж, где один человек прошел, и другой завсегда пройти сможет…
Ирина сунула руку за пазуху, где надежно оберегался замотанный в полиэтиленовый пакетик спичечный коробок, и только теперь заметила, что не задула свечу, когда вылезла из «крысиной норы». То есть она преследовала Павла днем с огнем, не хуже того Диогена. Ищу человека… только не того, которого нашла.
Надо быть осторожнее. Хорошо, что додумалась прихватить запас свечей, а то плохо ей придется, если огонек вдруг погаснет где-нибудь на глубине двух-трех метров.
Ворохнулись было остатки здравомыслия, что-то робко вякнула осторожность, однако Ирина не дала себе труда прислушаться к голосу разума: оперлась ладонью точнехонько там, где отпечаталась рука Павла, и отважно просунулась под выворотень.
В первую минуту показалось, будто она очутилась в той же самой «крысиной норе», по которой уже ползла от сеней деда Никиши. Точно так же утрамбованы стены и пол, точно такая же высота, вернее, «низота» потолка. И не вернулась она назад только потому, что твердо знала: Павел ушел вперед. Кто знает, как там дальше…
Через несколько мгновений она вдруг ощутила ладонями и коленями не землю, а доски. Повела вокруг своим «фонарем», посмотрела вверх – да так и ахнула, увидев, что потолок резко поднялся.
Ирина выпрямилась, не веря себе. Да, с ее ста семьюдесятью пятью сантиметрами роста можно стоять здесь совершенно спокойно, даже не касаясь макушкой свода. Ого, как все обустроено! Не только пол устлан досками, но и потолок укреплен поперечными плашками. Вдоль стен – прочные стояки из бревен, а стены заплетены нестругаными, сучковатыми жердями. Наверное, это лиственница, ее ведь время не берет. Да, сделано на века… Ирина поднесла лампу поближе к стене и увидела, что с черными, залубенелыми от времени жердинами, укреплявшими стены, соседствуют более молодые, даже источающие слабый запах смолки. Ого, да тут регулярно делают ремонт, в этом подземелье! Наверное, это входит в обязанности деда Никифора. Трудновато себе представить столетнего старца в роли строителя, хотя… почему бы и нет? В Англии такие деды вовсю гоняют на велосипедах, чем же хуже заниматься древорубством?
Ирина осторожно двинулась вперед. Первое время она то и дело наклонялась, боясь, что свод начнет понижаться, однако постепенно привыкла и шла довольно быстро по узкому, чуть больше метра, коридору, стены которого были там и сям украшены крестами, выведенными копотью. Кресты стояли на разной высоте, наверное, они что-то означали. Ирина надолго задержалась в раздумье около двух, большого и маленького, окружавших довольно внушительный сук. Тоже какой-то знак для посвященных, но какой?
Ничего не надумав, она пошла дальше, высоко поднимая лампу, и вдруг замерла. Показалось или спереди действительно доносится какой-то шум? Вроде бы стонет кто-то? Стонет, дышит надрывно, испуская бессвязные отрывистые крики?
У Ирины заледенела спина от страха. Сердце заколотилось прямо под горлом. Может, пора двинуть отсюда? Может, хватит с нее этих экскурсий?..
Однако ноги, словно против воли, сделали шаг, другой и третий, а еще через несколько метров Ирина замерла, зажав рот рукой, потому что увидела Павла.
Он не шел, не стоял и не сидел, а также не лежал беспомощно. Он…
Странно высвеченный откуда-то снизу, он висел – голова чуть ниже уровня пола, – обхватив руками и ногами довольно широкую плаху, вертикально торчащую из ямы, которая вдруг открылась почти у ног Ирины.
Отпрянув, она пригляделась внимательнее. Ничего себе, почти до потолка вздымается плашка. Как туда попал Павел? Прыгал, что ли, с края ямы? Но зачем?!
Павел вдруг замер, затих и какое-то время вслушивался, прежде чем крикнуть задыхающимся голосом:
– Кто здесь? Кто?!
Не то услышал, не то почуял ее шаги. Какое отчаяние в голосе! У Ирины сердце сжалось от жалости, она с трудом протолкнула ответ сквозь комок в горле:
– Павлик, это я! Ирина!
– Ири-на? – недоверчиво выдохнул он и даже сделал движение обернуться, но доска угрожающе заколебалась, и Павел замер. – Что ты здесь делаешь?
– Увидела, как ты приехал, и побежала к тебе. Ты в лес, я за тобой. Звала-звала, но ты ничего не слышал, – выдала она сокращенную и отредактированную версию своих приключений.
А что? Не задавайте ненужных вопросов, и вам не станут врать. Павел тоже хорош: висит над бездной, а выпытывает, словно ревнивый муж у загулявшей жены! Бывают неуместные вопросы – а этот один из них, все равно как в том стихотворении:
@STIH = Я спросил электрика Петрова:
«Почему у вас на шее провод?»
Ничего Петров не отвечает,
Он висит и ботами качает.
Очень похожая ситуация!
– Ирка, помоги… – Голос Павла дрожал. – Внизу колья, если сорвусь – конец. А вверх подтянуться – ноги скользят.
Ирина пала на живот и заглянула в яму. Вот почему так светло! Там, внизу, лежит фонарь Павла – вернее, торчит светильником вверх, застрявши между зубьями гигантской железной бороны, брошенной на дно. Мерещится или вправду валяется на дне что-то желто-белое, костяное, подозрительно напоминающее череп?
Господи Иисусе! Ловушка! Над этой ямой устроена ловушка, в которую и угодил Павел! И только чудом ушел от судьбы, не свалившись на острые, смертоносные колья, а зацепившись за доску, которая вдруг ушла из-под ног и стала торчком.
Каким чудом удалось зацепиться Павлу?! Ну, не зря же дед говорил: кому за тыном коченеть, того до поры и обухом не перешибешь!
– Скажи, как помочь? – быстро спросила Ирина.
– У меня веревка в рюкзаке. Помоги его снять.
Ирина встала на колени на самом краю и беспомощно протянула руки. До спины Павла еще полметра как минимум, а она не Гелла из «Мастера и Маргариты», у которой руки удлинялись по мере надобности.
– Поищи, нельзя ли какую-нибудь палку из стены выломать, – велел Павел. – Я могу одну руку попытаться ненадолго разжать, а ты подцепишь лямку и стянешь с плеча. Только быстрее, ноги слабеют в раскорячке!
Ирина заметалась вдоль стен, цепляясь то за одну, то за другую заплотину, преимущественно за те, что потоньше.
Бесполезно и пытаться. Чтобы вытащить хоть одну палку, надо оттянуть стояки. Ей это не по силам.
– Найди, найди, чем зацепить лямки!
Бог ты мой, чем она только думает, что ищет? А кочерга?
Ирина вернулась к краю ямы и протянула вперед свое орудие защиты, почти коснувшись плеча Павла. Отлично!
– Давай снимай!
Помедлив мгновение, Павел теснее прижался к доске и осторожно опустил левую руку. Доска угрожающе качнулась, но тотчас выровнялась. Павел неторопливо, осторожно выпростал руку из лямки, и рюкзак повис на одном плече. Павел тотчас вцепился в доску обеими руками и замер. До Ирины доносилось его тяжелое дыхание, господи, да он же вот-вот сорвется на колья!
