– Я прямо как на лекции по экономике побывала, – заключила Дана и пошла выбирать кухонную утварь.
К кассе Дана подошла с тяжеленной корзиной. Вика преградила ей путь:
– Позволь дать тебе небольшой совет. Перебери ещё раз покупки.
– Зачем? – удивилась Дана.
– Зачем тебе, например, три пары палочек для еды?
– Я не смогла выбрать, они все такие хорошенькие! – созналась Дана.
– Вот, на это и расчёт. Три предмета это – уже триста иен, понимаешь?
Когда Дана пересчитала покупки, оказалось, что не так-то и безобиден этот отдел – общая сумма была бы довольно круглой.
Проходя через продуктовый отдел, Дана заметила, что все её покупки для комнаты и кухни стоят немногим больше, чем одна дыня на витрине во фруктовом отделе.
– Да, фрукты в Японии дорогие, – проинформировала Вика, – а дыни – просто золото.
А ещё вспомнились дни, которые японцы называют поэтично – «любование цветущей сакурой». Японцы не просто любят сакуру, они, можно сказать, боготворят её. Каждый видит в ее цветах что-то своё. Но сколько бы Дана не читала и не слышала об этой любви, то, что она увидела в парке, потрясло её. Была суббота, и русские студенты всей компанией пошли в парк, на аллеях которого под деревьями цветущей сакуры расположилось несколько сотен человек. Все они сидели группками на больших клеёнках, в основном голубого цвета, в центре которых лежали еда и напитки. Проходя мимо разных компаний, Дана жадно рассматривала, как и чем были накрыты столы-клеёнки.
Разнообразие еды поражало не меньше, чем красота нежно розовых облаков вокруг крон деревьев. Можно было увидеть всё, что угодно, от традиционных японских о-нигири – рисовых треугольников, обёрнутых в сухие водоросли нори, – до заказанной в соседнем ресторане пиццы. И всё красиво выложено, украшено зеленью и, конечно же, присыпано нежными лепестками сакуры. Пиво и сакэ лились рекой. Все ходили, немного пошатываясь, но обязательно улыбаясь, со стаканами, банками или бутылками в руках. Компании были большие и маленькие, можно было определить семьи, спортивные секции, клубы по интересам или просто соседей. Некоторые компании пожилых людей принесли даже свои караоке-плееры с динамиками и микрофонами и пели японские старые песни. И как бы ни пел человек, – хорошо или не очень, – вся компания весело хлопала ему и подпевала.
Посередине аллеи были установлены три больших мусорных бака с надписями: «Пищевые отходы», «Горящий мусор», «Негорящий мусор». Под надписями были прикреплены листы с подробным описанием того, что в какой бак выкидывать. Было удивительно смотреть, как подвыпившие люди, уходя с места отдыха, дружно собирали мусор, сортировали его в полиэтиленовые пакеты и выбрасывали в соответствующие баки. И когда какая-нибудь компания уходила из парка, после оставалось совершенно чистое место, готовое к принятию новой партии желающих полюбоваться цветущей сакурой.
«Да, тесновато, но никто не ропщет, как будто одна большая семья на пикнике», – слегка удивилась Дана, постепенно приближаясь к «своей» клеёнке, о которой с утра позаботился Коля. Расстелил он её под небольшим деревом сакуры, немного сбоку от основной аллеи, но отсюда открывался чудесный вид на основную часть парка. Вообще. места на основной аллее занимают чуть ли не с ночи или предыдущего дня. Ребята разложили принесённую еду, чокнулись банками с пивом и начали своё «любование». Через несколько минут недалеко от них послышался шум и смех. Оказалось, несколько подвыпивших молодых людей, балуясь, начали толкаться, и один, потеряв равновесие, упал на старичка с соседней клеёнки. Слов начавшейся перебранки слышно не было, но по поведению и жестам было понятно, что «представление» сейчас начнётся. Однако через несколько минут все трое молодых людей выстроились в одну линию лицом к обиженным соседям, склонились в низком поклоне под углом в девяносто градусов с опущенными головами. Старики ответили не менее церемонным, но менее низким поклоном. Распрямились обе группы одновременно. Затем обиженные дедушки налили молодым из своих бутылок, видимо, сакэ, вместе выпили и расселись по своим клеёнкам. «Вот это да!» – восхитилась Дана, вспомнив родную страну.
Несколько раз к ним подходили японцы, предлагали сакэ или сладости, и когда выяснялось, что имеют дело с русскими, неизменно интересовались, холодно ли в России, обязательно восхищались красотой русских девушек и их габаритами – «они больши-и-ие». Один, уже сильно нетрезвый, мерялся ростом с Лилей, он еле доставал ей до плеча. Цокая языком, он поведал, что курит, считай, с детства – вот, дескать, и не вырос, как надо.
Когда стемнело, весь парк осветился прожекторами, искусно направленными на усыпанные цветами кроны деревьев. Вскоре репродуктор известил о закрытии парка, все зашевелились, собирая мусор и сворачивая клеёнки.
По дороге домой Дана вспоминала эти бело-розовые цветочные облака. Цветущая сакура – зрелище действительно невероятно красивое. Голые кроны деревьев, густо усыпанные белыми с розовым оттенком цветами, были похожи на облака. Говорят, что сакура производит разное впечатление на людей в зависимости от их возраста и состояния души: старики видят в белых ветках седину, молодые мамы видят в розоватых цветах младенчество, ученики – расставания и новые встречи: учебный год в Японии начинается первого апреля. Дана же увидела молодость. Бурную всепоглащающую молодость, безапелляционную и даже где-то деспотичную в своей прелести. Сакура – это пустоцвет, который не приносит плодов, точнее, очень малое количество ягод выживает при такой низкой температуре. Но чтобы выстрелить цветами всего на две недели сразу же после зимних холодов, дерево сакуры забирает все минералы из почвы. Оно так сильно истощяет почву, что даже не все сорняки уживаются рядом. «Прямо не цветок, а хищник какой-то. Так и молодость – врывается бурным потоком чувств, надежд и стремлений и не терпит ни слабости, ни лишнего рядом. А потом уносится прочь так же быстро, как опадают с веток цветы сакуры, – философствовала Дана по пути в общежитие, окруженная новыми друзьями. – И всё-таки, как хорошо, что есть такое чудо на свете – короткое время цветения сакуры. Жаль, что ни мама, ни Димочка не посмотрели на такую красоту вместе со мной».
В день посвящения в студенты Дана встала рано, умылась, оделась в парадный костюм, состоящий из чёрного шерстяного пиджака и юбки до колен, взяла ручку, несколько карандашей, все документы, полученные от Каваками-сан, и вышла из общежития.
Сегодня у стажёров и первокурсников была возможность увидеть всех, с кем им придётся провести этот год. Выходя из дверей общежития, Дана заметила Ямаду-сан, помощника Каваками-сан, с ним она познакомилась, когда он сопровождал их в городскую мэрию. Ямада-сан ждал стажёров, чтобы проводить их до здания, где будет проходить церемония: сами они могли заблудиться и опоздать. Это был молодой человек лет двадцати пяти, невысокий, худенький, с маленькими сухими ручками, но с живыми глазами и красивой ослепительной улыбкой. Было удивительно, как улыбка преображает его лицо.
Он стоял перед дверью в общежитие, делая вид, что читает какие-то бумаги, то и дело посматривая на часы. Лиля и Алексей опаздывали. Дана вышла ровно в назначенное время, но по правилам японского этикета это уже считалось опозданием, поэтому Ямада-сан сурово посмотрел на русскую студентку и кинул короткое: «Охаё». Дана тоже пожелала японцу доброго утра. «Он явно нервничает, пожалуй, не стоит сейчас с ним разговаривать», – решила Дана, но долго хранить молчание было слишком тяжело для такого дня, поэтому она набралась смелости и заговорила:
– Холодно сегодня, правда?
– Да, холодно. Но по сравнению с Россией сегодня очень тепло, да?
– Да, в России сейчас холоднее, чем здесь, но мне здесь тоже холодно.
– Твои одногруппники опаздывают, это нехорошо.
– А вы только нас ждёте или ещё за кого-нибудь отвечаете?
– В том-то и дело. Нам ещё надо забрать китайцев и корейцев. А твои друзья опаздывают. Это нехорошо, – и посмотрел на часы ещё раз.
В это время в дверях показалась Лиля, свежая и прекрасная, как всегда. Ямада-сан посмотрел на русскую красавицу и сказал:
– Вот сколько смотрю на неё, столько думаю, какая же она большая.
– Охаё-гозаимасу. Добрый день, Ямада-сан, – с улыбкой произнесла Лиля.
– Охаё! Добрый! Вот я тут говорил, какая же ты большая. У нас таких высоких девушек очень мало. Тебе надо играть в волейбольной команде.
«Ну надо же, какой хам! Как просто он говорит такой «комплимент» ей в глаза, – удивилась Дана. – У нас бы за такое сразу в лоб получил. Да, вот уж джентльмен».
В дверях показался растрёпанный и лохматый Алексей, пытавшийся на ходу натянуть пиджак и одновременно застегнуть сумку, при этом бормоча что-то о будильнике и приглаживая руками свои жиденькие волосенки. Ямада-сан объяснения Алексея слушать не стал, только взглянул недовольно на часы и сказал: «Пошли!»
