— Дорогая, я позабочусь обо всем. Тебе не о чем волноваться.
Это был один из тех прекрасных теплых вечеров, когда солнце неторопливо спускалось за горизонт, в бокалах позвякивали кубики льда, а вокруг прогуливались нарядно одетые женщины, распространяя ароматы изысканных духов. Местом такого чуда был огороженный сад доктора Билла Арчера. Эбби казалось, что даже здешний воздух напоен магией. Ее окружали решетки и арки, увитые розами и ломоносом. Всю лужайку составляли живописные цветочные клумбы. Сад был предметом радости и гордости Мэрили Арчер, чье звучное контральто разносило в воздухе ботанические названия цветов. Она устроила экскурсию для жен врачей, водя их от клумбы к клумбе.
Сам Арчер в это время, расположившись в патио, неторопливо потягивал коктейль.
— Мэрили знает эту чертову латынь лучше меня, — смеясь, сказал он Марку.
— У нас в колледже латынь была целых три года, — кивнул Марк. — Кое-что еще помню.
Они стояли возле кирпичного очага, где готовилось барбекю: Билл Арчер, Марк, Генерал и двое хирургов-ординаторов. В этом тесном кругу Эбби была единственной женщиной. Она так и не смогла привыкнуть к исключительно мужскому обществу. Иногда она ненадолго забывала об этом, но всегда возвращалась в действительность, испытывая неизменное чувство дискомфорта от мужского окружения.
По правде говоря, сегодняшняя домашняя вечеринка у Арчера не была сугубо мужской. Но женщины — жены врачей — двигались в параллельной вселенной, редко пересекаясь с мужьями. До Эбби иногда долетали всплески женского хихиканья и обрывки разговоров. Дамасские розы, поездки в Париж, рецепты любимых блюд. Казалось, ее одновременно тянут в обе стороны. Она будто служила границей между двумя вселенными, испытывая притяжение каждой из них, но ощущая себя одинаково чужой и среди женщин, и среди мужчин.
В этот мужской круг Эбби попала благодаря Марку. Они с Биллом Арчером были давними коллегами и почти друзьями. Арчер, сам торакальный хирург и руководитель хирургической команды, проводящей пересадки сердца, семь лет назад пригласил Марка на работу в клинику Бейсайд. Неудивительно, что мужчины успели притереться и отлично ладили друг с другом. Оба были крепкого, атлетического сложения. У обоих был сильно развит дух соперничества. Если за операционным столом они работали дружно и слаженно, то на заснеженных склонах Вермонта или в водах Массачусетского залива неизменно сходились в азартных соревнованиях. У обоих в гавани Марблхед стояли парусные яхты класса J-35. В этом году счет гонок был 6:5 в пользу «Красноглазки» Арчера. В ближайшие выходные Марк рассчитывал взять реванш на «Моем пристанище» и даже завербовал помощника — ординатора второго года Роба Лессинга.
«Какое мне дело до всех этих мужских разговоров о яхтах?» — думала Эбби.
Она с трудом понимала их речь, подогреваемую тестостероном и густо усыпанную морскими и техническими терминами. Центральное место в этом кругу занимали седеющие мужчины. Арчер с его посеребренной гривой. Колин Уэттиг, успевший заметно поблекнуть. И Марк, у которого в сорок один год уже появилась седина на висках.
Внимание Эбби невольно отключилось от разговора об уходе за корпусом яхты, о конструкции килей и грабительских ценах на спинакеры. Она заметила двоих запоздавших гостей: доктора Аарона Леви и его жену Элейн. Аарон — хирург-кардиолог, также входивший в команду трансплантологов, — был болезненно застенчивым человеком. Взяв бокал с коктейлем, он ушел в дальний конец лужайки, где и стоял, молчаливый и понурый. Элейн оглядывалась по сторонам в поисках собеседников.
У Эбби появился шанс выскользнуть из мужского круга и отдохнуть от разговора о яхтах. Покинув Марка, она подошла к чете Леви.
— Добрый вечер, миссис Леви. Рада снова видеть вас.
Элейн приветливо улыбнулась.
— Добрый вечер. Вас, кажется, зовут… Эбби?
— Да. Эбби Ди Маттео. Кажется, мы встречались на ординаторском пикнике.
— Совершенно верно. Там была тьма народу. У меня плохая память на имена. Но вас я запомнила.
— Это несложно, — засмеялась Эбби. — В ординатуре всего три женщины. Так что мы постоянно мозолим глаза.
— Согласитесь, это все же лучше, чем в прежние времена, когда женщин в ординатуре вообще не было. Насколько я знаю, ординаторы сменяют отделения. Где вы сейчас?
— Завтра перехожу в торакальную хирургию.
— В таком случае вы будете работать вместе с Аароном.
— Если повезет, и я встану к операционному столу. Так хочется поучаствовать в пересадке.
— Вам просто придется этим заниматься. У трансплантационной команды сейчас очень напряженный график. К ним даже направляют больных из Массачусетской клинической больницы! Аарон всегда смеется до колик в животе. — Элейн наклонилась к Эбби и, понизив голос, пояснила: — Дело давнее, но в свое время они не захотели взять Аарона на работу. А теперь вот посылают к нему пациентов.
— Массачусетская клиническая превосходит клинику Бейсайд только в одном. Они гордятся своей связью с Гарвардом и окружают ее густым мистическим туманом, — сказала Эбби. — Вам ведь знакома Вивьен Чао, наш старший ординатор?
— Разумеется.
— Гарвард она окончила с отличием. Но когда пришло время выбирать место интернатуры, первым номером в ее списке значился Бейсайд.
— Аарон, ты слышал? — спросила у мужа Элейн.
— О чем? — отозвался тот, с явной неохотой поднимая глаза от бокала.
— Вивьен Чао выбрала не МКБ, а Бейсайд. Аарон, ты занимаешь в клинике высокое и прочное положение. И чего тебе вдруг захотелось уехать из Бостона?
— Уехать?
Эбби посмотрела на Аарона. Тот неодобрительно и даже сердито глядел на жену. Больше всего ее удивило внезапно опустившееся молчание. На другом конце лужайки слышался смех. Ветер доносил обрывки разговоров. Здесь же царила напряженная тишина.
Аарон кашлянул.
— Это не более чем мысль, — сказал он. — Ты же знаешь. Люди устают от суматохи больших городов. Мечтают переехать в какой-нибудь тихий городишко. Мечтать мечтают, но с места не трогаются.
— Я не мечтаю, — сказала Элейн.
— Я выросла в таком городишке, — улыбнулась Эбби. — Белфаст, штат Мэн. Еле дождалась, когда вырасту и уеду оттуда.
— Так всегда и бывает, — подхватила Элейн. — Молодежь в этих дырах только и ждет, как бы поскорее вырваться в цивилизацию.
— Я бы не сказала, что жизнь в Белфасте была настолько невыносимой.
— Однако вы ведь не собираетесь туда возвращаться?
Эбби помялась.
— Мои родители умерли. Обе сестры уехали в другие края. Меня там ничто не манит. Зато очень многое манит в Бостоне.
— Это всего лишь моя фантазия, — сказал Аарон, припадая к бокалу. — Я всерьез не думаю ни о каком переезде.
И снова — странное молчание. Эбби окликнули. Обернувшись, она увидела Марка. Он махал рукой.
— Прошу прощения, — улыбнулась она супругам Леви и поспешила к патио.
— Арчер устраивает экскурсию по своему внутреннему святилищу, — сообщил Марк.
— Что еще за внутреннее святилище?
— Идем. Сама увидишь.
Взяв Эбби за руку, Марк повел ее через террасу в дом. Они поднялись на второй этаж. На втором этаже Эбби была всего один раз, когда смотрела картины из собрания Арчера.
Сегодня ее впервые пригласили в комнату в конце коридора.
Арчер уже был там. В кожаных креслах расположились еще двое приглашенных врачей — Фрэнк Цвик и Радж Мохандас. Эбби едва заметила их присутствие. С первых секунд ее внимание целиком поглотила необычная комната.
Она попала в музей старинных медицинских инструментов. За стеклами витрин была собрана удивительная и пугающая коллекция. Скальпели и ванночки для кровопускания. Банки, в каких держали пиявок. Акушерские щипцы, губы которых могли раздавить младенцу череп. Над камином висело живописное полотно, изображавшее сражение между врачом и смертью за жизнь молодой женщины. Из стереоколонок лилась музыка: один из Бранденбургских концертов Баха.
Арчер уменьшил громкость до едва слышного. В комнате установилась почти музейная тишина.
— А где Аарон? — спросил Арчер.
— Он в курсе. Сейчас поднимется, — сказал Марк.
— Подождем… Что скажете о моей скромной коллекции? — улыбнулся Арчер, поворачиваясь к Эбби.
Его вопрос заставил Эбби оторваться от витрин.
— Я в полном восхищении. Отдельные экспонаты просто ставят меня в тупик. Я совсем не понимаю их назначения.
Арчер указал на странное устройство с рычагами и колесиками. Некоторые колесики соединялись приводными ремнями.
— Смотрите, какая любопытная вещица. Это генератор слабых электрических токов. Его пластины прикладывались к разным частям человеческого тела. Считалось, что с его помощью можно лечить множество болезней: от женских до диабета. Не правда ли, забавно? В какую только чепуху не заставляет нас верить медицина!
