Камера была на замке. Стальная дверь в глубине коридора — тоже. В целом все выглядело нормально, за исключением того, что Мэджи исчез, а Кеннеди бился в агонии на койке сумасшедшего.
— Что он с ним сделал? — спросил Лаудербек.
— Разбил череп.
— Чем?
— Еще не установили. Возможно, тяжелым металлическим кольцом, на котором охранники носят ключи.
Капитан молча покачал головой.
— Ну, что ж, картина проясняется, но все-таки кое-чего еще не хватает…
— Вас интересует, как Мэджи добрался до связки ключей? — оборвал его Уилкс. — Быть может, ответ вам подскажут кровоподтеки на шее у Кеннеди. Его чуть не задушили. Должно быть, Кеннеди неосторожно приблизился к Мэджи на расстояние вытянутой руки.
— Он что, просунул руку между прутьями решетки?
— Нет, это невозможно: камера затянута стальной сеткой, и руке никак не пролезть.
— Значит, Кеннеди вошел в камеру? Что, так положено?
— Нет, особенно ночью. Камеру убирают, только когда заключенный гуляет во дворе.
— А как их кормят?
— Пищу передают на подносе через специальное окошко. Буйнопомешанные требуют особой осторожности. Иногда они неделями ведут себя нормально, а потом, ни с того ни с сего, впадают в дикое бешенство.
Лаудербек задумчиво поскреб подбородок.
— Значит, Кеннеди или вошел в камеру, или открыл окошко… Мэджи вцепился ему в горло. А дальше — все просто. Убийца переоделся и бежал, воспользовавшись ключами охранника. Насколько я понял, там два выхода: две стальные двери с северной стороны и одна — с южной, прямо во двор.
— Совершенно верно.
— Если он пошел на север…
— Нет, тогда пришлось бы идти по коридору пятнадцатого блока, а он ведет к центральному посту, и кто-нибудь из охраны наверняка заметил бы беглеца.
— Значит, он вышел во двор.
— Несомненно. Хотите осмотреть шестнадцатый блок?
Мы долго шли по разным коридорам, пока добрались до пятнадцатого блока. Помещение больше напоминало обычную больницу, нежели сумасшедший дом.
В конце коридора нам навстречу поднялся охранник.
— Корниш, — представил его доктор Уилкс.
Охранник толкнул деревянную перегородку, и мы увидели первую стальную дверь. Она была заперта. Корниш поискал фонарем выключатель, и секунду спустя на потолке вспыхнула лампочка.
На руке нашего проводника болталось кольцо с ключами. Я хотел было попросить подержать его. На вид кольцо выглядело весьма внушительным — два-три фунта, не меньше.
Корниш, одну за другой, открывал массивные стальные двери и тщательно запирал их за нами, пока мы не оказались в освещенном коридоре.
Дверь пятой камеры была открыта настежь. Кровавое пятно все еще темнело на полу, а брызги долетели даже до противоположной стены.
Страж тем временем открыл дверь в другом конце коридора, и мы вышли во дворик, где днем обычно гуляют заключенные. Сейчас здесь царила темнота, и было видно лишь то, что освещал фонарик охранника.
— Как же он выбрался отсюда? — спросил Лаудербек.
Уилкс взял у Корниша фонарь и направил луч на железную дверь в стене.
— Она ведет в подвал. Идемте, я покажу.
Корниш выбрал из связки ключ и открыл дверь. Он вошел первым, зажег свет, и мы увидели длинный коридор. В конце оказалась незапертая дверь, за ней — бетонированная площадка, скорее всего, стоянка автомобилей, а еще дальше — газон.
— Вот так, — подытожил доктор Уилкс, — благодаря ключам Кеннеди беглец выбрался с южной стороны. Надеюсь, вы понимаете, что преодолеть внешнюю ограду уже не составляло никакого труда?
Я стоял в стороне и смотрел на неясные очертания старых корпусов больницы, сейчас почти заброшенных. Лишь кое-где в окнах горел свет. У меня вдруг опустились руки: первоначальный план рушился, я не мог отыскать в поведении доктора Уилкса ни одного изъяна. А без мало-мальски весомых доказательств газетчик не может себе позволить обвинить человека в небрежности или, тем более, в профессиональной непригодности, как это принято у политиков. Конечно, можно выступить против Уилкса и нанести удар противнику, но все наши усилия пойдут прахом, как только выяснится, что все произошло по вине простого охранника, имевшего неосторожность приблизиться к Мяснику Мэджи.
Само собой, Кеннеди провинился, но, несмотря на это, система охраны в Грейстоуне выглядела безупречно.
Медленно перебирая в уме точные и подробные объяснения Уилкса, я не мог не испытывать некоторого разочарования. Он явно постарался представить порядки Грейстоуна в выгодном свете. Резкость Лаудербека сразу насторожила врача, и он, конечно же, позаботился не упустить ни единой мелочи и, надо сказать, преуспел в этом.
Свернув за угол, мои спутники вышли во двор главного корпуса. Прин первым подошел к машине и скользнул за руль, а я услышал голос доктора Уилкса:
— Если Кеннеди полегчает, обязательно дам вам знать. Прямо сейчас же пойду в операционную.
— Надеюсь, вы его спасете, — ответил Лаудербек. — Но, право, не знаю, сможет ли он добавить что-нибудь еще.
— Я бы попросил вас пока не делать никаких заявлений для прессы, — добавил Уилкс. — Я отказался принять журналистов. Сам губернатор позвонил мне, как только я поднял тревогу, и настоятельно просил об этом.
Лаудербек резко повернул голову, стараясь поймать мой взгляд.
— Договорились, доктор.
— Предупредите своих людей. — Уилкс кивнул на автомобиль. — Если начнут болтать раньше времени, это может повредить их… карьере.
Они обменялись рукопожатием, и доктор взбежал на крыльцо. Лаудербек сел рядом со мной. Машина тронулась.
— Слыхали, Джерри?
Я рассмеялся и не мог успокоиться до самой автострады, Лаудербек похлопал меня по руке.
— Джерри, я вас прошу! Вы слышали? Это приказ губернатора.
— Конечно, слышал. С чего, вы думаете, я так развеселился?
— Я же полечу с работы!
— Еще чего! Губернатор здесь ни при чем — вас может разжаловать только мэр.
— Один черт, Джерри. Я не имел права приводить вас и выдавать за одного из своих людей.
— А вы меня и не приводили, старина. Я сам вошел вслед за вами, а Уилкс не потребовал никаких объяснений.
— Надеюсь, вы не станете все это печатать?
— Напротив. Не забывайте, дорогой мой, я — журналист и не могу упустить такой случай перебежать дорогу «Трибьюн».
— Подумайте обо мне, Джерри!
— Прежде всего я думаю о читателях «Гэзет». Но не волнуйтесь, моя статья вас нисколько не скомпрометирует. Клянусь!
— Это меня не спасет!
— Что ж, если вас вышибут, я возьму вас в газету: две тысячи долларов в год. Хотя, Господь свидетель, дай мне миллион — я и то не стал бы пытаться сделать из вас журналиста!
Лаудербек вытер струившийся по лицу пот и замолчал.
— Высадите меня у дома судьи, — попросил я Прина. — Я заберу свою машину.
Я выскочил на углу и через пять минут уже входил в редакцию.
Наутро на первой странице «Гэзет» красовался подробный отчет о моем ночном посещении Грейстоуна. «Трибьюн», которая, как и мы, подготовила специальный выпуск, посвященный убийству судьи Робинсона и побегу Мясника Мэджи, напечатала, что доктор Уилкс «отказался делать какие-либо заявления, пока следствие не представит официальный отчет». Я же направо и налево цитировал директора больницы, а на самом видном месте поместил план шестнадцатого блока и двора, снабженный крестиками, стрелками и пунктирными линиями. Да, в то утро девиз «Трибьюн» «Всегда и везде первая!» — заметно потускнел.
Лаудербек, к которому я зашел с утра, тоже выглядел не блестяще. Он был так расстроен, что лишь грустно посмотрел на меня, словно говоря: «И ты, Брут!»
— Я пропал, — едва слышно пробормотал мой приятель.
— Да бросьте вы, я же вам обещал!
— Ну, и что с того?
— А то, что Джерри Спенс всегда держит слово. Я как раз иду к мэру!
— К Тому Крейну?
— К кому же еще? Помнится, несколько лет назад я оказал ему немалую услугу. Ну, а если по делу — что новенького?
— Да ничего. Мэджи — все еще в бегах. Наверное, прячется.
— А Джонас Хэтфилд?
— Утром пришлось его выпустить, да к тому же вернуть чек. Этот мошенник еще здорово попортит кровь Робинсонам, если они от него не откупятся.
— Насколько я знаю Большого Босса, фиг он раскошелится!
— Он так и сказал сегодня утром евангелисту, когда того отпускали. Но Хэтфилд все еще хорохорится. Он намекнул Эндрю Робинсону, что кое-что про него знает…
Я отвернулся, чтобы скрыть удивление.
— По-моему, это блеф.
— Конечно, но с Большим Боссом этот номер не пройдет. Хэтфилд и шагу ступить не успеет…
— Разве что ребята Джека Керфью «прокатят» его на машине. А как моя статья, наделала шуму?
— Увы! Утром прибежал полковник Райс, в диком бешенстве. Он звонил Уилксу, а тот заявил ему, что проболтаться мог только один из моих детективов. Пришлось все выложить.
