Я сразу пришла в себя – он выглядел обиженным.
– Господи, конечно, нет, – на моих глазах выступили слёзы. Кажется, в этом городе я превращаюсь в истеричку. – Я просто не могу сейчас думать об этом. Я материалистка. Я тело. Я не верю, что душа существует. Есть только эта жизнь, а после – ничего. А ты вгоняешь меня в разлад с самой собой.
– Прости, – Андрей достал из кармана платок и протянул мне. А потом сделал именно то, что я хотела: он обнял меня. – Я не буду говорить об этом, пока ты сама не захочешь. Пойдём, посидим на скамейке на Патриках. Я люблю Пруды по утрам – в это время там почти никого не бывает.
Я уже не помнила, о чём мы разговаривали, когда сидели у самой воды, наблюдая за парочкой белых лебедей, окружённых свитой рыжих уток. Помню лишь, что спросила его, почему, если всё-таки дом достанется ему, он не будет его продавать.
Андрей улыбнулся.
– Меня не интересуют деньги.
– Не интересуют деньги? – удивилась я. – По его одежде я уже могла предсказать, что он далеко не богат.
– Ты хотя бы представляешь, сколько может стоить этот особняк в центре Москвы? Ты мог бы обеспечить себя и свою семью на всю жизнь.
– Зачем мне это? У меня нет семьи, а мне самому вполне хватает того, что я зарабатываю.
– Но ведь когда-нибудь ты захочешь иметь семью, детей. Ты нравишься женщинам. Я видела, как они на тебя смотрят. – От вылетевшего помимо моей воли комплимента пришлось прикусить язык. Веду себя так, словно имею на него какие-то права. Да что он может подумать?
– У меня была когда-то семья. Но моя жена не захотела жить в коммуналке.
– Это ерунда. С тобой можно жить где угодно.
Я сказала это так горячо, что Андрей недоверчиво покосился на меня, подумав, не издеваюсь ли я над ним.
– И всё-таки единственная женщина, которую я любил, не смогла. Она стала настаивать на размене, а я не мог это сделать из-за соседей.
– Они были против разъезда?
– Я не стал и никогда не стану их спрашивать, я считаю их своей семьёй. К тому же они уже старенькие и скоро за ними понадобится уход.
– То есть ты хочешь, чтобы потом после их смерти тебе досталась вся квартира? Ну что ж, это разумно.
Андрей посмотрел на меня с таким презрением, что я опять пожалела о своих словах.
– Да как ты могла такое подумать?! Я же сказал, что они моя семья.
– Прости. Ты связался не с тем человеком, я слишком эгоистична.
Он взял в ладони моё лицо и долго смотрел на него. В этом жесте не было ничего сексуального. Скорее он хотел заглянуть внутрь меня. Понять меня. Понять, почему я стала такой.
– Ты хорошая, – сказал он, наконец, отпуская меня. – Просто не знаешь себя. И, извини меня, прожить всю жизнь с таким чудовищем, как твой отец и не перенять что-то у него, невозможно.
Я хотела бы обидеться на его слова, но не могла: знала, что он прав. Именно поэтому и ушла из жизни моя мать. Она не смогла найти в себе сил, чтобы жить. Даже ради меня. И я её не обвиняю.
– И всё же, Андрей, неужели ты не смог найти какой-нибудь компромисс с женой? Объяснил бы ей, как тебе дороги эти люди.
Андрей грустно улыбнулся.
– Ты разве не знаешь, что теперь творится с женщинами? То, что происходит сейчас совершенно неправильно. Женщины потеряли самое ценное, что у них было.
– И что это?
– Желание быть матерью.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Нисколько. Как правило, каждая хочет выгодно выйти замуж, проводить время в салонах красоты, тусоваться среди себе подобных и путешествовать. Речь о детях даже не встаёт. А если они и рожают детей, то нанимают гувернанток и нянь. Современным женщинам некогда воспитывать детей: у них фитнес, массаж и прочая ерунда. Ах да, совсем забыл, некоторая из них часть пытается каким-то образом сделать карьеру, а точнее научиться зарабатывать денег.
– Но что в этом плохого?
– А что хорошего? Женщины обрастают вещами, квартирами, дачами, драгоценностями и сами становятся подобием вещи. От них нет тепла, они не могут его отдавать, внутри них пусто. Вот, Лиза, скажи, почему ты не родила ребёнка?
– Я… Не знаю. У меня не было мужа.
– Ну и что? Насколько, я знаю, у тебя нет финансовых проблем. Ты можешь позволить себе не работать. Во всяком случае какое-то время. Может, дело в том, что ты не хотела себя связывать?
Какое-то время я молчала, раздумывая над его словами. Действительно почему всю жизнь я принимала противозачаточные таблетки, опасаясь беременности, как огня?
– Знаешь, наверно, ты прав. Я не хотела детей.
Андрей горячо продолжил:
– Когда Люба забеременела, я просил её оставить ребёнка. К тому времени, мы уже оба поняли, что не сможем жить вместе. Я умолял её не совершать поступка, о котором она пожалеет. Я бы вырастил малыша и один. Она могла оставить за собой право появляться, когда захочет или забыть о нашем существовании. Я готов был на всё. Но Люба сказала, что не хочет, чтобы нашего малыша воспитывал такой сумасшедший, как я. Мужчины в этом случае бесправны.
Он посмотрел на меня с такой грустью, что у меня заныло сердце. Я сжала его руку.
– Мне жаль.
– Ничего, – он отвернулся, вытащил сигарету из пачки. Молча курил, думая о прошлом. Казалось, он почти забыл о моём существовании, а я не находила слов, чтобы его утешить.
Я обрадовалась, когда у Андрея зазвонил мобильный, и он, разговаривая с кем-то, отвлёкся от своих мыслей.
После разговора он повернулся ко мне с улыбкой, его лицо вновь стало светлым и безмятежным:
– Есть хорошее предложение. Баба Настя, – у меня же бабушек не было, вот я её так и прозвал, – испекла блинов и приглашает нас позавтракать. Пойдём?
Я молча кивнула. Честно говоря, я сгорала от желания увидеть ту самую коммуналку, где он жил. Да и, вообще, была готова идти с Андреем куда угодно.
– Видишь, они тоже заботятся обо мне. Как я могу поднять вопрос о размене?
– А у тебя много соседей?
– Одного ты уже видела – сторож музея, дядя Саша, баба Настя его жена. У них нет своих детей, поэтому они и приняли меня, как родного с самого первого дня. Хотя, конечно, как рассказывал отец, я частенько не давал им спать по ночам – такой вот был беспокойный ребёнок.
Баба Настя оказалась приятной женщиной с круглым розовощёким лицом и дородным телом, придававшем ей солидность. Андрей нас познакомил, и они оба сразу начала хлопотать у стола, пока я, предоставленная самой себе, разглядывала обстановку: отмытая до блеска маленькая кухонька, на бежевых крашеных стенах дешёвые шкафчики для посуды, в углу старенький шумный холодильник. Развернуться негде, всё свободное место занимает квадратный стол, вокруг которого уютно расположен мягкий угловой диванчик, на который меня посадили.
Сначала баба Настя посматривала в мою сторону с опаской, пока Андрей не перехватил её взгляда и не пояснил.
– Баба Настя, не смотрите на Лизу, как на врага. Она вовсе не думает претендовать на меня. В тех кругах, где она вращается в Париже, совершенно другие мужчины. Я по сравнению с ними выгляжу похожим на конюха. – Он рассмеялся своей шутке.
Пожилая женщина вытерла руки об фартук и недовольно покачала головой, с любовью оглядывая Андрея.
– Говорила тебе, что надо другую рубашку одеть. А ты не стал ждать. Я бы погладила.
– Баба Настя, причём здесь рубашка? Какую ни надевай, всё равно рядом с Лизой, я нищий.
– Ты не нищий, а очень приличный жених. – Баба Настя посмотрела на мой кремовый костюм с неодобрением. – Может вам, полотенечко постелить, а то не ровен час, испортите. Костюмчик-то небось сотню баксов стоит.
Костюмчик стоил порядка трёх тысяч евро, но я не стала об этом говорить. На самом деле мне он не очень-то нравился, сама бы я его не купила. Моим имиджем занималась одна из папиных знакомых дизайнеров, в этой области отец был непреклонен. «Ты должна выглядеть сообразно своему статусу и положению», – твердил он и я, в конце концов, смирилась.
– Успокойся, баба Настя, лучше садись с нами, – услышала я спокойный голос Андрея. – А то ты всё суетишься. – Он посмотрел на меня с лёгкой извиняющей улыбкой.
Я вовсе не сердилось, наоборот, ругнула себя, что вырядилась.
Блины оказались замечательными и, оставив по примеру Андрея, нож и вилку, я ела их руками, сворачивая в трубочку и щедро поливая домашним клубничным вареньем.
Мы с Андреем о чём-то говорили, а Баба Настя, всё-таки расстелив полотенце на моих коленях, помалкивала, не сводя с меня выцветших голубых глаз. Думаю, что позже она потребует у Андрея объяснений, кто я такая и каким образом оказалась у них в гостях.
После выпитой третьей чашки крепко заваренного чая, Андрей поднялся.
– Спасибо, баба Настя. Всё было отлично, как всегда. Мы пойдём ко мне. Кстати, Варвара дома, мне надо ей кое-что сказать? – Баба Настя посмотрела на часы и вдруг всплеснула руками.
– Ах ты, батюшки, а ведь она меня просила её разбудить ещё час назад. А у меня с вашим приходом из головы-то и вылетело. Ну всё, теперь она на экзамен опоздает.
