Я проехал через луг и маленький мостик, затем остановил машину и вышел. Ключ висел на гвозде под мостом.
Блокгауз стоял в конце лужайки среди высоких деревьев, он был большой и похож на покинутый деревенский дом. Было еще темно, и я, остановившись перед верандой, не стал выключать фары.
В утренней тишине громко заскрипел замок. Я открыл дверь, вошел и зажег керосиновую лампу. Это была большая комната, у задней стены стояли кухонная плита и шкаф для посуды, а напротив кушетка, стол и несколько стульев. Дверь направо вела в кладовую, где находились рыболовные и охотничьи принадлежности, подвесной мотор и всякая всячина.
Дверь налево была закрыта. Я открыл ее и вошел туда с лампой. Это была спальня. В ней были две кушетки и одна двуспальная кровать, которая стояла у противоположной стены. На кровати лежало армейское одеяло. Я поставил лампу на маленький столик и вернулся к машине.
Я внес женщину в дом и положил ее на кровать. При свете керосиновой лампы ее лицо казалось бледным, а темные волосы рассыпались по подушке. Ей было, по меньшей мере, лет тридцать, она была пьяна до бесчувствия. Мне не приходилось видеть женщины красивей. Это было дьявольски скверное дело. Я пожал плечами и взял лампу. В конце концов, я не был ее отцом, а жизнь не была детской игрой.
Я разжег плиту и принес из колодца пару ведер воды. Тем временем рассвело, и из печной трубы поднялся серо-голубой дым. Я отогнал машину в сарай, стоявший по другую сторону дома, и запер его. Затем посмотрел, что было в доме поесть. В кладовой я нашел несколько коробок с консервами, а в посудном шкафу муку и другие припасы. Я открыл банку с кофе, насыпал его в кофейник и залил водой.
Потом присел, закурил сигарету и стал слушать, как трещат горящие дрова. Вдруг я почувствовал, что устал как собака. Это было неудивительно после такой ночи. Проведя рукой по лицу, я ощутил, что у меня успела отрасти щетина. Я подошел к зеркалу, висевшему на задней стене, и посмотрел на себя. Я выглядел как бродяга.
Отправившись в кладовую, я отыскал там бритвенный прибор, намылил бороду обычным мылом и побрился, затем снова надел рубашку и галстук. Теперь я почувствовал себя лучше.
Тем временем начал закипать кофе, издавая приятный аромат. Я налил себе чашку, сел и закурил сигарету. Уже взошло солнце. Не верилось, что так много событий произошло со вчерашнего утра.
То обстоятельство, что я нарушил законы один за другим, теперь не волновало меня.
Заботило другое — как бы меня не нашли и не прикончили. Но и от этого мурашки не бегали по моей спине.
Я думал о деньгах, о таких больших деньгах, какие не смог бы заработать за всю свою жизнь. И мне нужно было только протянуть руку и взять их.
Миссис Батлер знала, где они, а я должен был заставить ее сказать мне это.
Только через два часа я услышал, как она зашевелилась на кровати в другой комнате. Она пришла в себя.
Теперь мне нужно было взять себя в руки. Все зависело от того, как сейчас пойдут дела.
Я взял бутылку виски и стакан и вошел в спальню.
Она сидела на кровати, обхватив голову руками. Я в первый раз увидел ее глаза и понял, что подразумевала Диана Джеймс, говоря, что они большие и с поволокой.
Она уставилась на меня.
— Доброе утро, — сказал я и налил в стакан изрядную порцию виски.
— Кто вы? — спросила она и огляделась. — И как я попала сюда?
— Выпейте сначала глоточек, — посоветовал я. — Или, если пожелаете, можете выпить кофе.
Я слишком хорошо знал, что она предпочтет, и насчет кофе говорил лишь для приличия.
Она взяла стакан. Я закрыл бутылку пробкой, отнес ее в другую комнату и вернулся с ведром холодной воды, губкой, полотенцем и ее сумочкой. Все это я поставил на стол и пододвинул к кровати. Она даже не посмотрела.
— Ответьте наконец на мой вопрос, — потребовала она. — Как я попала в эту грязную конуру?
— О! — ответил я. — Вы не можете вспомнить?
— Не имею понятия. И вас я никогда не видела. Кто вы?
— Это я сейчас вам скажу. Но не хотите ли сперва немного освежиться?
Я сунул в воду губку и протянул ей. Она протерла ею лицо, и я подал ей полотенце. Потом я нашел в ее сумочке расческу и наблюдал, как она причесывается. При дневном свете ее волосы оказались не черными, а темно-каштановыми.
— Как насчет чашки кофе? — спросил я.
Она встала и разгладила рукой халат. Я головой указал на дверь и последовал за ней в другую комнату. Она села на стул, который я ей придвинул. Я налил ей кофе, угостил сигаретой и дал прикурить. Затем я сел напротив нее верхом на стул и уперся руками в спинку.
Она не удостоила кофе даже взглядом.
— Теперь я прошу вас сказать, как я очутилась здесь? — повторила она вопрос.
Я нахмурился.
— Вы ничего не помните?
— Ничего.
— И вы не помните, что произошло до моего прихода?
— Я не имею понятия, о чем вы говорите, — ответила она. — Ради всего святого скажите же, наконец, кто вы.
— Бертон, — солгал я. — Джон Бертон из страховой компании «Глоб». Ну, теперь вы вспомнили? Я, собственно, работаю в нашей конторе в Канзас-Сити, но мне передали это дело, поскольку я раньше работал поблизости от Сан-порта и хорошо знаю эти места.
Этой легенды я собирался придерживаться и дальше. Она еще не совсем пришла в себя, но, вероятно, уже вполне могла поинтересоваться, впрямь ли я Бертон из страховой компании «Глоб». Следовало втолковать ей, что документы свои я уже показывал, но она этого не помнит, так как была пьяна.
Однако она не поддавалась.
— Я не слышала об этой страховой компании, — заявила она. — А вас никогда в жизни не видела. Вы можете показать свое удостоверение?
Я попытался бесстыдно блефовать. Если это не пройдет, я сяду в калошу.
— Само собой разумеется, — сказал я.
Вытащив бумажник, я стал перебирать свои бумаги, делая вид, будто ищу удостоверение, я взял какой-то документ, подал ей и в тот же момент спросил:
— Вы хоть приблизительно по крайней мере знаете, как он выглядел? Высокий или низкий, толстый или худощавый?
Она озадаченно посмотрела на меня и спросила:
— Кто?
— Ну, мужчина, который хотел вас убить. Незадолго до моего прихода.
Этого оказалось достаточно.
Она широко открыла глаза, и я увидел, как в них мелькнул страх.
— Меня? Убить?
— Я знаю, что было темно, — сказал я, — но он что-то проговорил перед тем, как броситься на вас. Вы запомнили его голос?
Я совсем не представляю, о чем вы говорите, — перебила она меня.
Задавая ей вопросы, я снова убрал бумажник.
Вы находились в своем доме и слушали пластинки.
Когда я вас нашел возле дома на траве, вы держали в руках пластинку. Думаю, что вы не сознавали, что у вас в руках, но вы мне ее не отдали. Вы крепко держали ее. Говорили вы очень путано, и я сперва вообще ничего по мог понять.
Она покачала головой.
— Я ничего не помню, — сказала она. — Лучше расскажите все сначала.
— Охотно.
Я закурил сигарету.
— Мне нужно было с вами поговорить. Наше отделение в Санпорте напало на след и поручило мне довести дело до конца, но это я объясню вам позже. Я в полночь приехал на автобусе в Санпорт и пытался позвонить вам из отеля. Ваш номер был занят. Позже я снова пытался дозвониться, но у вас опять было занято. Тогда я взял такси и приехал к вам. Подъезжая к дому, я увидел вас в свете фар. Вы выбежали из двери и спешили к гаражу. Я выпрыгнул из машины и последовал за вами, поймал вас и посадил на траву. В одной руке вы держали пластинку, в другой — сумку. Вы были совершенно не в себе от страха. Сначала я вообще ничего не понимал, что вы говорите. Вы громко и путано рассказали, что слушали музыку в своей комнате при свете свечи и когда повернулись, то увидели позади себя мужчину. Я пытался успокоить вас, просил рассказать обо всем подробно, однако вы все время повторяли одно и то же — мужчина что-то держал в руке и двигался на вас.
Видимо, вы не знали, как от него отделаться, но, когда я предложил вам пойти в дом, вы задрожали от страха. Я просто не мог уговорить вас вернуться туда. Вы непременно хотели сесть в машину и уехать. Я боялся, что вы разбудите соседей, поэтому в конце концов уступил. Я по представлял себе, что делать. В отель я не мог вас поместить, так как в городе вас многие знают. Вы заснули, и вскоре меня осенила идея привезти вас сюда. Этот дом принадлежит одному охотничьему клубу, членом которого я состоял, когда работал в Санпорте. И я знал, что в это время года здесь никого нет. Это показалось мне лучшим выходом из положения. Вы здесь успокоитесь, и мы обо всем поговорим, когда вы проснетесь. Если бы вы хоть что-нибудь вспомнили об этом мужчине! Он хотел вас убить, и кто знает, не попытается ли он сделать это снова.
Она немного помолчала, потом подняла взор и спросила:
