— …И нашла себе двух принце-ев: и банкира, и убийцу-у…
По всей видимости, народ остро не любил Раисину самодеятельность.
— Райка! — от лица товарищей накинулась на нее Гагарина. — Тебе сколько раз говорить, чтобы ты не пела на людях?!
Но девочка из рая ничего не слышала, и по-прежнему бойко махала лопатой и выводила:
— Ты просто хитрая дря-янь!!!
— Раиса! — закричали уже все.
И только после этого она вытащила из ушей наушники.
— Чаво?
— Не пой эту глупую и вульгарную песню! — вся побелев от возмущения, проговорила Гагарина.
Девочка из рая захлопала тяжело накрашенными ресницами.
— А она не глупая и не вульгарная! Ее надо чувствовать и понимать!
— Понимай ее, пожалуйста, в одиночестве! — не выдержала и Ася. — Я вообще диву даюсь, что ты слушаешь!
— А чё такого-то? — пожала плечами Рая. — Ну не хочешь эту кассету, у меня еще «Парнишка решился на дерзкий побег» есть. Очень зашибись.
Санька смотрела на это, поражаясь все больше и больше. Ей еще не встречались девочки, ловящие кайф от уголовной романтики.
И в этот самый момент ей в руки попалось что-то тверденькое и коричневенькое.
— Ой! Я, кажется, нашла! — радостно закричала она, вытаскивая находку из земли.
Археологи тут же побросали орудия труда и кинулись смотреть.
— Да это дельфинья кость! — с легкой долей презрения прокомментировал Мухин. — Они здесь попадаются на каждом шагу!
— Ты уверен? — переспросила Санька. Она, в общем-то, и сама видела, что разыскала не бог весть что, но сдаваться было обидно.
Мухин даже не удостоил ее ответом и снова взялся за носилки. Ему было хорошо: он нашел самую ценную находку за время существования Кирейской экспедиции. А вот Саньке не повезло еще пока даже на банку сгущенки.
* * *
За весь день Санька нашла лишь две дельфиньих кости и один черепок от глиняного горшка. Гагарина нашла два черепка и три дельфиньих кости. От этого радость труда Саньку как-то не постигла. Зато спина жутко болела, да и остальные части тела отказывались служить должным образом: ручки и ножки просто-таки дрожали. Пал Палыч со знанием дела потрепал ее по шевелюре и сообщил, что завтра все будет болеть во много раз сильнее.
Единственное, что утешало, так это то, что после ужина обещали костер, на котором Серега должен был петь под гитару. По своему личному опыту Санька знала, что все это навевает лирику и весьма способствует хорошим знакомствам.
Ночь навалилась на остров как-то сразу, без предупреждения. Алена изготовила на углях странное варево — глинтвейн, питье разлили по кружкам, после чего Сереге велели тащить музыкальный инструмент.
Услышав пару песен в его исполнении, Санька поняла, что в нем давно пропадает артист, и от этого восхитилась им дополнительно. Позабыв о производственных невзгодах, она, как бы невзначай, перебралась к нему поближе и стала старательно подтягивать:
— Я даю тебе силу, я даю тебе власть… Целовать тебя в шею, целовать тебя всласть…
Честно говоря, ей было не совсем понятно, как он к ней относится: то ли она ему очень понравилась, и поэтому он стесняется и бегает от нее, то ли наоборот. Но «наоборот» просто не укладывался в Санькиной голове. Она прекрасно знала, что молодые и прекрасные девушки нравятся всем, а на «голубенького» Серега был абсолютно не похож.
— Слушайте-ка, — вдруг на самом драматическом моменте перебила певцов Рая, — а вы знаете «Голуби летят над нашей зоной»?
И она без предупреждения начала исполнять это самое произведение. Серега как-то смущенно примолк, и Санька преисполнилась праведным гневом.
— Раиса, это что еще за наглость?! — возмутилась она. — Ты совесть-то будешь иметь когда-нибудь?
Райка пресеклась на полуслове.
— А чё?
— Да ничё!
Санька оглянулась на Серегу, чтобы посмотреть, как он отреагировал на ее заступничество. Блеск в глазах у него явно наблюдался, но вот благодарный или недовольный — различить было сложно… Тогда для верности Санька дотронулась до его коленки. Реакция была молниеносной: он тут же весь напрягся и стал крутить головой по сторонам, чтобы определить, видят это остальные или не видят. У Саньки от предвкушения забилось сердечко… Но тут Серега передал гитару Андрюшке и быстро скрылся в темноте.
Несколько секунд Санька хлопала глазами в недоумении, а потом поняла: господи, да это намек! Надо ж скорей бежать за ним, а то он уж заждался там!
Серега стоял на корточках около входа в мальчишескую палатку и воевал с «молнией». Санька внутренне улыбнулась: ну до чего эти мужики милые и беспомощные!
— Давай, я тебе помогу! — прошептала она над самым его ухом.
Серега вздрогнул и от неожиданности сел прямо на землю.
— А, это ты… — произнес он ошеломленно.
Санька опустилась рядом с ним и, браво достав из пачки сигарету, прикурила.
— Хочешь?
Но Серега только помотал головой.
— Бог с тобой! И вообще… Тут не надо курить, а то Пал Палыч будет ругаться.
Санька обомлела.
— Ну как знаешь… — с досадой произнесла она. То, что Серега не имел авантюрной жилки, слегка разочаровало ее. Ведь это ж так весело: тайком немножечко нарушать запреты! Оставалось надеяться, что у него хватит авантюризма хотя бы на то, чтобы схватить ее в охапку и зацеловать до полусмерти.
Но Серега лишь смотрел на звезды, кашлял от Санькиного дыма и вздыхал.
— Я, пожалуй, пойду спать, — проговорил он, наконец собравшись с духом.
Нет, Саньку просто умилял такой стеснительный подход к делу!
— Мне пойти с тобой?
При этих словах Серега живо вскочил на ноги и с новыми силами принялся бороться с коварной «молнией», которая не желала пускать его домой. Наконец проклятущая застежка поддалась, и он поспешно залез в прихожку. Однако ж вскоре оттуда высунулась его голова.
— Спокойной ночи! И знаешь что? — проговорил он очень и очень серьезно. — Ты только, пожалуйста, не обижайся…
После такого начала Санька поняла, что «кина не будет». Сигарета выпала у нее из рук и безжизненно погасла в росистой траве.
— А я подумала… — невольно вырвалось у нее.
Серега тут же очень расстроился.
— Саня, — проникновенно начал он, — ты — очень хорошая, но, понимаешь, у меня уже есть девушка… Ее Оля зовут, ей девятнадцать лет. Учится в строительном.
Тут он полез куда-то в палатку и через некоторое время появился вновь, подсвечивая фонариком бумажник, в котором имелась какая-то расплывчатая фотка улыбающейся особы с «химией» на голове.
Санька долго и напряженно рассматривала ту, кому хранят верность такие красавцы как Серега, и поняла, что ничего не понимает в этой жизни: барышня на фотографии была более чем невзрачная.
— Ну, раз учится в строительном, то тут уж ничего не поделаешь, сказала Санька, возвращая бумажник владельцу. — И чего она у тебя будет строить? Семейное счастье или коммунизм?
Осознав, что Санька вопреки уговорам все же обиделась, Серега снова выполз из палатки.
— Ну чего ты… Я ж…
Но она уже вскочила на ноги и решительно направилась к костру. Серега засеменил следом.
— Ну, Сань, ну ты тоже пойми меня… Ты, конечно, очень красивая девушка, и умная, и вообще… И я бы с удовольствием тебя полюбил… Но ведь Оля все узнает…
— От кого узнает? — зло переспросила Санька, останавливаясь.
— Ну от Раисы, она ж моя двоюродная сестра!
Вот уж чего-чего, а такого известия Санька не ожидала. У нее просто челюсть отвисла.
— А ты уверен? — спросила она первое, что пришло в голову.
Серега поник.
— Да, она странная девочка, я это понимаю…
— Куда уж странней!
— Но я не виноват! Меня мама попросила ее с собой в экспедицию взять, чтобы она среди образованных людей пообщалась. Просто она живет в Дальне-Курятниково, а там у всех на уме только водка, зэки и мотоциклы с колясками!
— Дурак ты, и сестра у тебя дурацкая! — в сердцах сказала Санька и побежала к костру.
Да, удивительное было рядом… Эдак понравится тебе какой-нибудь молодой человек, ты с ним «зажжешь», а потом окажется, что у него в родственниках ходит какая-нибудь Рая. И какие от него дети могут народиться?
«Пронесло! Пронесло!» — подумала Санька почти радостно.
* * *
Когда она вернулась к костру, оказалось, что песни уже давно замолкли. Все сгрудились вокруг Пал Палыча, который уселся на Большой Камень агоры его любимое почетное место — и чего-то вещал народу.
— Иди сюда, — позвала подругу Ася, пододвигаясь на своем бревнышке.
Санька послушно опустилась рядом. Она все еще кипела и переполнялась.
— Так что приблизительно в третьем веке нашей эры Кирей был брошен, и жители покинули его навсегда, — глядя в огонь, закончил Пал Палыч свой рассказ.
— А почему? — спросила Гагарина, затаив дыхание.
