Я приступил к чтению. И сразу понял, что этот документ был обобщением результатов расследования, проведенного бригадным генералом Корпуса морской пехоты США из офиса начальника военной полиции, которому было поручено наблюдать за работой военно-полицейских подразделений. Этого однозвездного генерала звали Джеймс Дайер. Человек в столь высоком чине расследовал то, что казалось, было не чем иным, как личными неприязненными отношениями. Фактически, личные недружественные отношения между двумя служащими военной полиции Корпуса морской пехоты, находившимся в одном звании. Или, говоря конкретно, ссора между одним служащим военной полиции Корпуса морской пехоты и двумя другими — всего участников конфликта было трое. Одну сторону того дела представляли женщина по имени Элис Бутон и мужчина по имени Пол Эверс; другую сторону представляла Элизабет Деверо.
Как и любое другое заключение — а я их читывал немало, — это я начал читать с напечатанного жирным шрифтом изложения событий, которое, надо сказать, было составлено без предвзятостей, с нейтральной позиции, без подтекста и без переосмыслений, и таким языком, который автор стремился сделать понятным каждому. История оказалась весьма простая. Она с успехом могла быть использована в качестве сюжетной линии для дневного телесериала. Элизабет Деверо и Пол Эверс встречались, а потом их отношения остыли, поскольку Пол Эверс стал встречаться с Элис Бутон; после этого машина Пола оказалась разбитой, а затем и Элис постыдно обвинили, когда на свет выплыли какие-то финансовые нарушения.
Это было изложением событий.
Затем боковой врезкой шел разбор ситуации, возникшей вокруг Элис Бутон. По мнению генерала Дайера, Элис, несомненно, была виновна. Факты ясно подтверждали это. Улики были налицо. Дело казалось ясным. Обвинение было простым и понятным. Защита сделала все возможное. Вердикт вынесли единогласно. Сумма, фигурировавшая в обвинении, была меньше четырехсот долларов. Наличными, взятыми из хранилища вещественных доказательств. Деньги были конфискованы после ареста членов одной преступной сети, занимавшейся незаконной продажей оружия, и должны были фигурировать в качестве вещдока в военном суде. Элис Бутон взяла часть этих денег и истратила их на платье, сумочку и пару туфель в магазине, расположенном вблизи месторасположения части. В магазине ее запомнили. Четыре сотни баксов были целым состоянием для морпеха — тогда, в 1992 году, да еще и потраченные на шмотки. Некоторые крупные купюры все еще находились в кассе магазина, когда военные полицейские пришли туда с проверкой, и серийные номера соответствовали тем, что были записаны в журнале у свидетеля.
Этим и заканчивалось дело.
Боковая врезка — тоже.
Следующие страницы содержали размышления генерала Дайера о сути этого трехстороннего конфликта. Размышления глубокие и всесторонние. Им предшествовала гарантия, основанная на твердых и непреклонных заверениях, что достоверность всех заключений целиком и полностью поддерживается фактами и убедительными данными. Были проведены беседы, сделаны необходимые интервью, собрана необходимая информация, свидетелей проконсультировали, после чего все проверили и перепроверили, а показания, подтвержденные менее чем двумя независимыми источниками, в дело не включались. Была подготовлена полная подборка материалов, касающихся суда. Всё с банковской точностью. Заключительный раздел этой гарантии подчеркивал особую достоверность и надежность всего изложенного текста. Я представил себе пишущую машинку «Ай-би-эм», раскачивающуюся и подпрыгивающую на столе, когда печатающая головка отскакивает назад и со всего маху рвется вперед, оставляя на бумаге выразительные подчеркивания. Этот раздел подтверждал уверенность Дайера в том, что вся описанная информация уже готова для судебных слушаний, причем вне зависимости от того, будет ли решение суда необходимым в силу обстоятельств или просто желаемым коллегами и сослуживцами.
Перевернув страницу, я углубился в анализ. Дайер излагал суть довольно ясным стилем и не позволял себе превратить этот важный, по его мнению, материал в простое повествование. С учетом предыдущих страниц текст вызывал у любого читающего четкое понимание того, что это не стопроцентный факт, подтвержденный судмедэкспертизой, но также и не собрание сплетен, слухов и досужих разговоров. Это была достоверная информация. Все в ней было выяснено настолько, насколько это вообще возможно. По вполне понятным причинам Дайер не употреблял таких оборотов, как я уверен, или я полагаю, или как это может показаться. Он просто рассказывал историю.
И развивалась она следующим образом: Элизабет Деверо испытала серьезное потрясение, когда Пол Эверс бросил ее ради Элис Бутон. Она чувствовала себя отвергнутой, не достойной ни внимания, ни уважения — а значит, безмерно оскорбленной. Она оказалась женщиной, которую все презирали, и ее последующее поведение, казалось, было направлено на то, чтобы подтвердить и доказать «свою» правду всеми доступными способами. Элизабет преследовала вновь образовавшуюся пару, поливая и черня их везде, где только возможно, а также манипулируя при любой возможности служебными нагрузками, чинила разнообразные препятствия, лишая их возможности совместно проводить время.
Потом она спустила с моста машину Пола Эверса.
Машина была самой обыкновенной, но играла существенную роль в его свободной от службы жизни, обеспечивая ему широкие возможности в плане развлечений, поскольку никто не горит желанием безвылазно находиться в части. Деверо сохранила у себя ключ от машины и однажды поздней ночью, выведя ее со стоянки, со всей осторожностью направила к береговому устою моста, откуда машина рухнула с тридцатифутовой высоты в пропускной бетонный шлюз. Удар оказался настолько силен, что автомобиль разбился вдребезги, а проливной дождь, шедший той ночью, довершил дело.
После этого Деверо переключила свое внимание на Элис Бутон.
Начала она с того, что сломала ей руку.
Сравнивая показания, полученные из двух независимых источников информации, генерал Дайер пришел к выводу, что обстоятельства дела не были описаны с достаточной точностью, поскольку свидетелей непосредственного нападения не было, но Бутон обвиняла Деверо в нападении, а Элизабет этого и не отрицала. Данные медицинского обследования были неоспоримы. На левом локтевом суставе Бутон врачи зафиксировали вывих со смещением, а на обеих костях левого предплечья обнаружились переломы, и шесть долгих недель ее рука находилась в гипсе.
А Деверо посвятила эти шесть долгих недель тому, что с демоническим пылом готовила заявление о краже. Хотя сперва стоит указать на то, что слово «готовила» здесь абсолютно неуместно, поскольку с самого начала было ясно, что готовить-то было нечего. Никто ничего не знал об украденном. Деверо произвела опись содержимого хранилища вещдоков и тщательно проверила всю бумажную отчетность. Только после этого она объявила о несоответствии данных и выступила с заявлением. Элизабет повела себя словно одержимая навязчивой неотвратимой идеей, приведшей к единогласным результатам, о которых генерал Дайер писал в своей боковой врезке. Военно-полевой суд и обвинительный вердикт.
Конечно же, в военной полиции Корпуса морской пехоты поднялся ужасный шум, но вердикт, вынесенный Бутон, так или иначе оградил Деверо от формального неприязненно-критического отношения коллег. Будь вердикт иным, поступок Элизабет рассматривался бы как акт мести, но ведь вердикт был обвинительным, и следовательно, то, что сделала Деверо, полностью сочеталось с принятыми в Корпусе морской пехоты понятиями об этике и чести. Однако дело казалось шитым белыми нитками. Генерал Дайер не имел ни малейшего сомнения в том, что в основе этого дела лежит стремление осуществить личный акт мести.
И хотя это казалось необычным для подобного рода отчетов, он попытался объяснить причину.
Генерал снова указал на то, что были проведены беседы, опрошены люди, собрана информация, проконсультированы свидетели. В новых обсуждениях участвовали друзья и враги, знакомые и сослуживцы, врачи и психиатры.
Важным и отмеченным всеми фактором явилось то, что Элис Бутон была несказанно хороша собой. Все сошлись во мнении о том, что она в высшей степени красивая женщина. Говоря о ней, люди постоянно употребляли слова: прекрасная, великолепная, ослепительная, разбивающая сердца, повергающая в прах и неотразимая.
И, конечно же, подобные слова прозвучали в той же степени и в адрес Деверо. Ни у кого не возникло никаких разногласий по этому поводу. И ни одного вопроса. Психиатры сделали свое заключение, что, по их мнению, объясняло сложившуюся ситуацию. Генерал Дайер перевел их клиническую речь на язык, доступный для обычного человека. Он сказал, что Деверо терпеть не может соперничества. Для нее невыносимо оказаться в положении, когда она не является бесспорной и всеми признанной самой красивой женщиной в воинском подразделении. Поэтому она и предприняла соответствующие шаги для того, чтобы утвердить себя в этой роли.
