бы что-то щелкает – «да, это мое!». Салли, к сожалению, оказалась не моим человеком.
Кэтрин решила, что узнала про Эдвина достаточно, чтобы приступить к анализу. И, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, еще раз поинтересовалась, чем может быть ему полезна.
– Я, вообще-то, совсем не подарок – так приговаривала моя маман, ха! И была права! Я вечно довольствовался малым, чем всегда невероятно бесил Салли. Но это не значит, что из меня можно делать козла отпущения. И я очень надеюсь, что не ошибся в вас, Кэтрин, и вы со всей серьезностью выслушаете меня…
– Продолжайте, пожалуйста.
– Кто-то пытается меня подставить. Мне кажется, что это те же самые люди, рыскавшие вокруг моего дома в выходные. Они совали свой нос повсюду – даже в мусорный бак заглянули, не говоря уже о моем «бьюике»!
– Так.
– Из меня сделали какого-то монстра, ей-богу! А как же детективы Мэдиган и Лопес, пострадавшие вследствие моей жалобы, спросите вы? А я отвечу, что не я устроил этот бедлам. Сами напросились! Нарушили Четвертую и Четырнадцатую поправки к Конституции, да еще и несколько законов штата в придачу! Незаконно задержали человека, обыскали дом и облапали памятные вещи с концертов – а они были так дороги мне! Закон един для всех без исключения. Нарушитель должен понести наказание. Разве не в этом заключается ваша работа? Я читал тут намедни одну прелюбопытнейшую статейку, напечатанную несколько лет назад, о справедливости системы правосудия и презумпции невиновности – догадываетесь, кто автор? Да-да! Вы, Кэтрин! Попалась мне в одной из газет Сакраменто. Отличная, между прочим, вышла статья!
Дэнс старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но это давалось ей все трудней и трудней.
– Эдвин, а вы хорошенько разглядели тех неизвестных злоумышленников?
– Если бы! Они прятались в тени, – ответил Шарп и при слове «тень» улыбнулся как будто бы еще шире.
«Или мне показалось?» – подумала Кэтрин.
– Так надо было вызвать полицию.
– А с чего вы взяли, что я этого не сделал?
Кэтрин, конечно же, прекрасно помнила детали прошлого допроса Эдвина и хотела лишь проверить его слова, сказанные старшему детективу.
– Вызвали, стало быть?
– А как же! – Эдвин прищурился и отчеканил: – Девять. Один. Один. Сразу же позвонил в службу спасения, но помогать мне отказались. Сказали обратиться еще раз, если вдруг неизвестный мужчина все-таки вторгнется в мои владения.
– Так за вами следил мужчина?
Шарп задумался на мгновение, а затем расплылся в своей странной улыбке.
– Это я всего лишь предположил, – возразил он и с торжествующим видом прибавил: – Вот видите? Что я вам говорил? Вы думаете иначе, Кэтрин, зрите в корень!
– Но зачем кому-то делать из вас козла отпущения?
– Слушайте, почем мне знать? Неужели вы думаете, что я буду доказывать собственную невиновность? Я лишь могу сказать, что никого и пальцем не трогал. Но, похоже, есть люди, готовые в лепешку разбиться, чтобы только сделать меня крайним! – произнес Эдвин, продолжая буравить собеседницу пытливыми глазками. – Вот тут-то мне и нужна помощь. В случае с Бобби и пиратом у меня нет алиби – и это проблема. И ее надо как-то решать. А вот с Шери Таун все обстоит иначе! Тут у меня алиби есть.
– Вы уже рассказали это помощникам шерифа?
– Конечно же нет! Я им не доверяю! Именно поэтому я и связался с вами. Хотя насчет вас я тоже до последнего сомневался: вы ведь подруга Кейли. Но затем я прочитал вашу статью, познакомился с вами поближе и понял, что настоящие профессионалы вроде вас дружбу с работой не мешают. Мне кажется, это все потому, что вы – мать, а рассудить любимых детей, наверное, бывает очень не просто, – произнес он и вдруг многозначительно замолчал.
«У меня что, глаз дернулся? Или мне показалось?» – услышав про своих детей, испугалась Кэтрин. Но вслух лишь спокойно осведомилась:
– И какое же у вас алиби?
– Я отправился на званый обед в честь поклонника месяца и заблудился. А я так хотел увидеть Кейли – хоть одним глазком! Думал, вдруг посчастливится, и даже услышу издалека ее пение! Но увы! В двенадцать тридцать я все еще блуждал вокруг студенческого городка Калифорнийского университета и пытался выяснить правильное направление…
«Вот так совпадение! Минута в минуту соответствует времени, когда напали на Шери», – скептически подумала Кэтрин.
– Кто-нибудь сможет подтвердить ваши слова?
– Одна бабуля. Живет возле стадиона. Имени не знаю, не представилась. Когда я подошел спросить дорогу, она работала в саду. Оставив меня при входе, старушка ушла в дом за картой. По телевизору как раз заканчивался выпуск дневных новостей.
«Как раз в то время, когда я уворачивалась от пуль! А в итоге меня шандарахнуло по спине осколком огнетушителя!»
– На какой улице живет эта бабуля?
– Не знаю. Весь дом украшен подвесными кашпо. Как там это растение с красными цветочками называется?
– Герань?
– Наверное. По цветам у нас Кейли главная. А я всего лишь любитель, – сказал Эдвин так, будто бы Кейли была его женой. – Ну прям как моя маман! – продолжал он. – Вот уж у кого была садоводческая жилка!
Дэнс вежливо улыбнулась:
– А еще что-нибудь можете припомнить?
– Дом темно-зеленый. Стоит на углу улицы. Ах да! Вместо гаража у дома навес для автомобиля. Эта бабуля была так любезна со мной, что я помог ей перетаскать мешки с семенами газонной травы. Ей за семьдесят, седая – вот вроде бы и все… Ах да! Еще она заядлая кошатница!
– Хорошо, Эдвин, мы проверим эту информацию. – Дэнс сделала пометку в блокноте. – Дадите нам разрешение на обыск своего заднего двора, где вы видели чужака?
– Конечно, конечно!
Не отрываясь от блокнота, она тут же прибавила:
– А на обыск дома?
– Да, – ответил Эдвин, и Кэтрин призадумалась: колебался ли он хоть долю секунды?
«Черт его разберет».
– Вот если бы старший детектив Мэдиган спросил тогда моего разрешения на обыск, я бы не стал препятствовать.
Сказать, блефует собеседник или нет, агент Дэнс затруднялась. А потому, решив проигнорировать последнее его замечание, просто кивнула:
– Мы с полицейскими назначим время и заранее вам сообщим.
«Удалось ли что-нибудь выяснить методом кинесического анализа? Врет он или нет?» – задалась главными для себя вопросами Кэтрин, но ответить не смогла.
Она припомнила свои же собственные слова, которые произнесла на совещании в понедельник: «У Шарпа может оказаться как серьезный невроз, так и пограничное расстройство личности. Не исключен даже и психоз: шизофрения или биполярное расстройство. Сейчас диагноз ему поставить невозможно, но одно ясно наверняка: окружающий мир он воспринимает совсем не так, как мы с вами».
«Вполне
