— Я не думаю…
— Зато я думаю, — сурово бросил Адам. — Я все время думаю. Мысли о том, что произошло, поглощают все до единого часы моего бодрствования. Поправочка: они поглощают абсолютно все мои часы, не важно, на ногах я или сплю. Как я могу объяснить тебе, что случилось, если сам этого не понимаю? С того момента прошел почти год, и я не знаю, как жить дальше. Я совершил глупость, ты знаешь это, но как оправдать или разумно объяснить это тебе или себе, понятия не имею. В этом вся проблема.
Адам повернулся, прочертив в воздухе полукруг. Его хмурый взгляд был глубже, чем когда бы то ни было, а плечи ссутулились так, как Лоррейн не доводилось видеть уже очень давно. Конечно, она могла держать его в этом неопределенном состоянии страдания, на время прекращать его мучения, каждый раз возобновляя их снова, но разве этого на самом деле ей хотелось?
— Давай зайдем внутрь. Я попробую снова позвонить Грейс, — предложила Лоррейн. Ей хотелось контролировать беседу с мужем, самой решать, где и когда состоится их важный разговор, который явно не мог продолжаться здесь, на виду у коллег.
Адам направился следом за ней в здание. Он раскаивался, в этом можно было не сомневаться, но Лоррейн необъяснимым образом предпочла бы, чтобы муж затеял ссору, с пеной у рта отрицал свои проступки, вел себя так, будто ничего и не происходило. Ложь дарила знакомое ощущение спокойствия, и оно, по крайней мере, заставляло Лоррейн чувствовать себя так, словно Адам и вовсе не совершил ничего ужасного.
Пока они ехали в лифте, совершенно одни, Адам вдруг крепко сжал Лоррейн в объятиях. Его лицо оказалось совсем близко, и она увидела его стиснутую челюсть.
— Правда заключается в том, что я совершил ошибку. Это была одна-единственная ночь. Я был пьян. Она была пьяна. У нас был секс. С тех пор я с ней не виделся.
Лоррейн стало дурно, и вовсе не из-за лифта, который сильно покачнулся, останавливаясь на их этаже. Нет, ей было плохо от близости Адама, его жаркого дыхания, обдававшего ее лицо.
Двери, заскользив, открылись. Завидев несколько человек в холле, Адам отпрянул от жены и снова встал рядом. Лоррейн направилась в свой кабинет и уже собиралась закрыть дверь, когда в щель просунулась рука мужа, мешая сделать это.
— Я отказываюсь обсуждать это здесь. У нас два расследования убийств и дочь, которая выбрасывает свою жизнь на помойку. С чего ты взял, что я захочу обсуждать нашу ситуацию сейчас?
Лоррейн устало опустилась на стул и включила компьютер. Потом набрала номер Грейс.
— По-прежнему не отвечает, — кратко оповестила Лоррейн и положила телефон на стол.
— Ты волнуешься? — спросил Адам.
— Разумеется, я места себе не нахожу от волнения, — призналась Лоррейн. — Наша дочь не пришла в школу. Она съехала от нас. Она собирается выйти замуж за Мэтта и не отвечает на мои звонки. Но я знаю одну вещь.
Адам с надеждой вскинул брови.
— В отличие от своего отца она не идиотка. — Лоррейн перевела дух, подняла голову и взглянула на мужа так прямо и пристально, словно видела впервые за год. — Что ж, ладно. Я хочу знать, что произошло. Абсолютно все. — Она невольно впилась ногтями в мякоть ладони и добавила: — Пока ты мне не расскажешь, это ведь никогда не прекратится, не так ли?
Адам по-прежнему сидел абсолютно неподвижно. Лоррейн понятия не имела, что он скажет или какие чувства вызовет у нее это признание. Оно могло положить конец всему — или стать важным шагом к пониманию, хотя Лоррейн и не рассчитывала на то, что сможет когда-либо понять ситуацию и справиться с ней. В любом случае Лоррейн знала, что должна пройти через это. Она просто не ожидала, что все произойдет сейчас, в ее кабинете. Черт побери этого Адама!
— Это было в прошлом декабре. — Его голос зазвучал отрывисто и хрипло. — Ты болела, но сказала, чтобы я пошел на рождественскую вечеринку без тебя, хотя прекрасно знала, как я ненавижу подобные мероприятия.
Лоррейн из последних сил сдерживала ярость. Неужели она действительно настояла, чтобы Адам пошел туда один? Она никак не могла вспомнить. Ей нездоровилось, вот это Лоррейн помнила точно. Ее накрыл грипп, и трехдневный жар заставил ее сознание балансировать на тонкой грани между реальностью и забытьем. Так что сейчас оставалось только ждать, когда Адам продолжит рассказ.
— Я приехал туда поздно. Это было сборище нескольких отделов, и место было выбрано отвратительное. Набитый битком бар как-то не вяжется с моими представлениями о развлечениях, — пожал плечами Адам, пассивно давая понять, что ничего из этих забав его действительно не волновало. Лоррейн знала, что он не прочь был повеселиться точно так же, как и остальные на вечеринке. — Там было несколько моих знакомых, так что я какое-то время разговаривал с ними. Думаю, уже к тому времени я основательно перебрал.
Они оба знали, что Адам категорически не умел пить. Поэтому-то и позволял себе спиртное крайне редко.
— Я увидел ее, она стояла в противоположном углу бара. Я знал, что она смотрит на меня. В итоге она подошла и представилась…
— Стоп! Я не хочу знать ее имя.
Он кивнул:
— Она сказала, что видела меня прежде, хотя я и не узнал ее. Мы болтали. Напились вместе. Дурачились.
— И что же было дальше?
— Мы пошли в отель через дорогу. Это она заплатила за номер, на тот случай, если ты хотела знать.
— Не хотела.
— Это случилось. Я оделся. И ушел.
Лоррейн понимала, почему он объяснял все именно так. Обычно Адам прибегал к таким коротким, отрывистым, односложным предложениям, когда пытался свести изложение ситуации к абсолютному минимуму, избежав обвинений в сокрытии информации. Это в значительной степени напоминало допрос подозреваемого, хотя в данном случае Лоррейн нисколько не сомневалась в его вине.
— Понятно, — тихо сказала она. — Я могла бы спросить что-то вроде «Ну и как она была в постели?» или «Ты взял ее номер?», но не буду.
Лоррейн с досадой слышала, как дрожит ее голос.
— Единственный вопрос, который я хочу задать тебе, Адам: почему?
В кабинете повисла вполне предсказуемая тишина — напряженная, оглушительная тишина, которой было достаточно для того, чтобы заполнить вакуум, начавший образовываться между ними почти год назад.
— Откровенно говоря, понятия не имею. В тот момент я просто не думал. Она была симпатичной. Она была там. Если бы я не напился, думаю, все было бы иначе.
Обычно в подобных ситуациях Адам изображал какие-то бурные чувства, трагически кривя лицо, ероша волосы или даже теребя пуговицу на манжете рубашки. Но на этот раз обошлось без представлений. Он просто поднялся, вяло, бессильно, словно каждая его клеточка сдавалась под напором ситуации.
Лоррейн покачала головой, измученная этим значимым, откровенным признанием:
— Думаю, в глубине души я надеялась, что ты назовешь какую-то более осязаемую, реальную причину. Например, скажешь, что это случилось из-за меня или из-за девочек, из-за семейной жизни, ставшей невыносимой. Но то, что виной всему стала какая-то случайность, твоя недальновидность, беспокоит меня, Адам. Всерьез беспокоит. Это дает мне повод думать, что нечто подобное может повториться. — Она взмахнула руками, но тут же уронила их на колени. — И, к твоему сведению, я не верю, что ты с ней с тех пор не виделся.
— Я…
Оправдания Адама прервал короткий писк телефона Лоррейн. Она мгновенно бросилась вперед, хватая мобильный.
— Это от Грейс. — Лоррейн прочитала несколько слов и закрыла глаза. — С ней все в порядке, но она не хочет нас видеть.
— Прекрасно понимаю почему, — вздохнул Адам. — С тех пор как это началось, мы только и делали, что давили на нее.
— Давили? Ты считаешь, что просить дочь взяться за ум означает чрезмерно давить на нее?
Адам глубокомысленно вскинул брови, заставив Лоррейн остановиться и крепко задуматься.
И она скрепя сердце написала ответ: «Мы будем рядом, когда тебе понадобимся».
Лоррейн понимала, что сообщение от Грейс принесло Адаму долгожданный перерыв в нелегком разговоре. Муж рассказал ей основное, дал достаточное представление о том, что произошло той ночью, приоткрыл завесу тайны над событием, которое весь прошедший год она раздувала до невероятных масштабов. Впрочем, сейчас требовалось решать совсем другие проблемы, и не в последнюю очередь — разбираться в хитросплетениях запутанных отношений участников истории Салли-Энн.
Расследование шло полным ходом, их команда работала круглыми сутками, и Лоррейн с Адамом решили заскочить домой на несколько часов, тем более что у обоих выдался выходной. Однако до дома они добирались порознь, и Адам уже успел переодеться в свой костюм для бега, когда Лоррейн только-только снимала пальто и включала отопление. Стоило ей налить чашку чаю, как в дверь позвонили. Лоррейн отправилась открывать, решив, что это может быть Грейс.
