Билл вдруг застеснялся:
— Ну–у… не знал, что можешь так шикарно выглядеть.
В первый момент и он, и она держались скованно, будто только что познакомились. В машине воцарилось молчание. Билл включил радио. Из приемника полилась танцевальная музыка.
— Чтобы свыклась с обстановкой, — заметил он.
Остановил машину, вышел и вернулся с орхидеей.
— Самая большая к северу от Венесуэлы, — объявил он. — Или где там они растут.
— Давай приколи, — попросила она, указывая место. — Вот сюда.
Он вдруг непонятно почему смутился и стал решительно отказываться.
— О нет, сделай это сама. — Помедлив, покорно согласился: — Ладно, давай приколю.
— Ах ты жалкий трусишка, — пошутила Патрис.
Она заметила, что когда Билл снова положил руки на баранку, они чуть дрожали. Потом перестали.
Поехали дальше. Дорога большей частью шла по открытой местности. Небо было усыпано звездами.
— Никогда не видела столько звезд! — восхищенно воскликнула она.
— Наверно, мало смотрела вверх, — мягко заметил он.
К концу пути, когда они почти уже приехали, им на минуту овладела нежность. Чуть притормозив, Билл обернулся к ней.
— Хочу, чтобы тебе было сегодня весело, Патрис, — серьезно произнес он. — Очень весело.
Оба замолчали, и он прибавил газу.
Следующий танец был под музыку «Три коротких слова». Патрис вспоминала ее впоследствии. Самую незначительную деталь в сравнении со всем остальным — мотив, который звучал в тот момент. Она танцевала под эту мелодию с Биллом. Собственно говоря, она с самого начала танцевала только с ним. Ни на кого не смотрела, ни о чем не думала, кроме как о них двоих.
Мечтательно улыбаясь, она двигалась в танце. Мысли текли в ритме музыки, словно звенящий ручеек по камешкам.
Мне нравится с ним танцевать. Он хорошо танцует, не надо опасаться за ноги. Он повернул лицо ко мне и смотрит сверху на меня; я это чувствую. Вот сейчас я погляжу на него, и он улыбнется; а я не улыбнусь. Смотрю. Так и знала, что улыбнется. А я не стану. Но что такого, если и улыбнусь? Не удержалась, улыбнулась. Почему бы не улыбнуться? Ведь мне с ним хорошо, весело.
Билла тронули сзади за плечо. Патрис увидела задержавшиеся на секунду пальцы. Ни руки, ни того, кто тронул, не видела.
Услышала голос:
— Разрешите отнять у вас партнершу?
Они вдруг остановились. Остановился Билл, поэтому пришлось остановиться и ей.
Билл отпустил руки, шагнул в сторону, его место занял другой. Как при двойной съемке на кинопленку, когда одно изображение накладывается на другое.
Глаза Патрис встретились с глазами нового партнера. Он ждал этого, а она как–то по–глупому наткнулась на его взгляд. И была больше не в силах оторвать глаз.
Дальше ее охватил неописуемый ужас. Ужас, какого она не испытывала никогда в жизни. Ужас при ярком электрическом свете. Смертельный ужас в танцевальном зале. Она еле стояла на ногах, а над нею кружилась смерть.
— Меня зовут Джорджсон, — не отрывая от нее глаз, сдержанно, почти не шевеля губами, представился парень Биллу.
Билл завершил страшную пародию на представление:
— Миссис Хаззард, мистер Джорджсон.
— Рад познакомиться, — ответил Джорджсон.
От этой банальной фразы ей стало еще страшнее. Все внутри нее кричало, призывая на помощь, но она была не в силах раскрыть рта, позвать Билла, помешать смене партнеров.
— Разрешите? — произнес Джорджсон.
Билл кивнул, мужчины поменялись. Теперь уже поздно.
Затем, слава Богу, наступила короткая отсрочка. Положив руки на плечо и талию Патрис, он крепко держал ее. Она спрятала лицо, уткнувшись в его плечо, и танец продолжился. Ей уже не надо было стоять без посторонней поддержки. Уже лучше. Есть минута подумать, прийти в себя.
Музыка продолжала играть, танец продолжался. Лицо Билла постепенно исчезло из поля зрения.
— Мы знакомы, ведь правда? — спокойно спросил партнер.
Только бы не потерять сознания, молилась она, только бы не упасть. Он ждал ответа. Не говори, не отвечай.
— Как, он сказал, вас зовут? — продолжал парень.
Она споткнулась.
— Не надо дальше, я не могу. Поддержите… куда–нибудь на воздух… а то я…
— Слишком душно?
Патрис не ответила. Музыка замирала. Она умирала.
— Тогда вы сбились с шага. Боюсь, по моей вине.
— Не надо… — взмолилась она. — Не на…
Музыка перестала играть. Они остановились. Джорджсон снял руку с ее плеча, но другой крепко держал за запястье, удерживая Патрис рядом с собой.
— Вон там, снаружи, веранда, — сказал он. — Я буду вас там ждать, и мы сможем… продолжить разговор.
Она вряд ли осознавала, что говорит:
— Я не могу… Поймите же… — Голова бессильно опустилась на грудь.
— Думаю, что прекрасно вас понимаю. И мы понимаем друг друга, — спокойно заключил он. Затем многозначительно добавил, так что ее бросило в дрожь: — Держу пари, никто в этом зале не понимает друг друга лучше нас. — К ним приближался Билл. — Буду там, где сказал. Не заставляйте ждать слишком долго, иначе… буду вынужден вернуться и разыскать снова, — невозмутимо произнес ее партнер. Когда подошел Билл, добавил: — Благодарю за танец.
Не отпуская руки, передал ее Биллу, будто она была неодушевленным предметом, куклой. Поклонился, повернулся и удалился.
— Видел этого типа здесь несколько раз. Наверно, без дамы, — как бы подводя черту, пожал плечами Билл. — Пошли.
— Давай пропустим. До следующего танца, — попросила Патрис.
— Как ты себя чувствуешь? Кажется, побледнела, — отметил с тревогой Билл.
— Нет, это от света. Пойду попудрюсь. А ты пока потанцуй с кем–нибудь еще.
— Я не хочу с кем–нибудь еще, — засмеялся он.
— Тогда ступай в… а потом вернешься. Через танец, — посоветовала она.
— Так через танец, — согласился Билл.
Остановившись в дверях, она посмотрела ему вслед. Билл направился в бар. Дождалась, когда он вошел туда и сел на один из высоких табуретов. Повернулась и пошла в противоположную сторону.
Медленно направилась к дверям, ведущим на веранду, остановилась в одной из них, вглядываясь в ночную черноту. У разбросанных по веранде столиков стояло по два–три плетеных стула. Почти в самом конце веранды над одним из них, властно подзывая к себе, вспыхнул красный огонек сигареты. Затем в буквальном смысле пулей пролетел над перилами окурок, брошенный нетерпеливой рукой.
На непослушных ногах Патрис медленно двинулась в ту сторону, испытывая странное ощущение, что оттуда, куда идет, не будет возврата.
Остановилась перед Джорджсоном. Он, закинув ногу, вызывающе, боком сидел на перилах. Повторил, с чего начал в зале:
— Как, он сказал, вас зовут?
Звезды не стояли на месте. Они вихрем кружились по небу.
— Ты меня бросил, — выплеснула она сдерживаемую ярость. — Оставил с пятью долларами. И что теперь тебе от меня надо?
— О–о, значит, мы все–таки знакомы. Я так и думал. Рад, что ты согласна со мной.
— Брось. Что тебе надо? — нетерпеливо спросила Патрис.
— Что мне надо? Ничего. Просто немного запутался, только и всего. И хочу разобраться. Твой партнер по ошибке представил тебя под другим именем.
— Что тебе надо? Что ты здесь делаешь? — повторила она.
— В таком случае, — с наглой учтивостью спросил он, — что ты сама здесь делаешь?
— Что тебе надо? — в третий раз спросила она.
— Разве нельзя поинтересоваться своей бывшей протеже и ребенком? Ребенок, как ты знаешь, не может быть бывшим.
— Ты или сошел с ума, или…
— Прекрасно знаешь, что это не так. Правда, тебе бы этого хотелось, — грубо оборвал Джорджсон.
Она круто повернулась. Он молниеносно схватил ее за руку.
— Никуда не уйдешь. Мы еще не кончили.
Она осталась стоять спиной к нему.
— По–моему, кончили.
— Решаю здесь я, — резко бросил парень.
Отпустил руку, но Патрис оставалась стоять. Слышала, как он закурил, увидела за плечом вспышку зажигалки.
Наконец он заговорил осипшим от дыма голосом.
— Пока что ты не внесла никакой ясности, — вкрадчиво начал он. — Я вконец запутался. Этот Хью Хаззард женился… э–э… скажем, на тебе в Париже пятнадцатого июня позапрошлого года. Мне стоило много денег и хлопот установить по документам точную дату. Но пятнадцатого июня позапрошлого года мы с тобой жили в нашей маленькой меблированной комнатке в Нью–Йорке. Могу показать счета за квартплату. Как ты могла оказаться одновременно в столь отдаленных друг от друга местах? — Он философски вздохнул. — Кто–то перепутал даты. Или он. Или я. — И медленно, с расстановкой закончил: — Или ты.
Она невольно вздрогнула. Оставаясь спиной к нему, медленно, как загипнотизированная, повернула голову:
