спустил курок. Убийцу надлежит наказать, и сурово.
– Это и есть главный вопрос. Но он не имеет значения. Город жаждет смертного приговора и газовой камеры. Мое дело с этим сражаться.
Этли кивнул и выпил еще.
– Вы просили об услуге.
– Да, сэр. Я не считаю справедливым судить парня в этом округе. Здесь не набрать непредвзятого жюри присяжных. Вы согласны?
– Я не имею дело с присяжными, Джейк. Вы знаете это.
Адвокат знал и другое: мало кто разбирался в подобных делах лучше судьи Этли.
– Зато вы – знаток округа, судья, в этом вам нет равных. Я планирую просить об изменении территориальной подсудности дела, и мне нужна ваша помощь.
– Какая именно?
– Поговорите с Нузом. У вас есть взаимопонимание, о чем мало кому известно. Вы сами сказали, что он звонил и просил совета о назначении адвоката. Уговорите его изменить место рассмотрения.
– Куда вы хотите его перенести?
– Куда угодно! Юрисдикция останется за ним, потому что это его дело, и громкое. Он не откажет себе в удовольствии. К тому же на будущий год у него, похоже, появится противник на выборах, и он хочет предстать в нужном свете.
– Бакли?
– Да, по слухам. Там, у себя, Бакли поднимает шумиху.
– Бакли – болван, на прошлых выборах его размазали.
– Ни один из действующих судей не желает выборов.
– Я вот всю жизнь без них обхожусь, – похвастался он. Что ж, ни один юрист в своем уме не бросил бы вызов Рубену Этли.
– Суд над Карлом Ли Хейли Нуз отказался переносить в другое место на том основании, что из-за шумной огласки его подробности были известны всему штату. Вероятно, он был прав. Сейчас иная ситуация. Убийство копа – громкая история, трагедия, однако не редкость. Газеты уже не посвящают ей заголовки. Уверен, в округе Милберн об этом уже не судачат.
– Я был там на прошлой неделе. Нет, ни слова.
– А здесь у Коферов полно друзей. Оззи и его приятели вне себя. Они не дадут утихнуть шумихе.
Его честь покивал, сделал еще глоток и произнес:
– Я поговорю с Нузом.
28
После нового залпа брани в исполнении Гарри Рекса Стэн сумел убедить своего босса в Джексоне снизить выплату до 25 тысяч. Джейк совершил налет на свои накопления и выписал чек на половину этой суммы. Гарри Рекс накопал денег и выписал свой чек, а также отправил Стэну записку с клятвой больше никогда с ним не разговаривать. Еще немного, и он пообещал бы поколотить его при первой же встрече на площади.
Гарри Рекс не сомневался, что они кое-что заработают на деле «Смоллвуд», пусть хотя бы по чахлому досудебному соглашению, позволяющему железной дороге не раскошеливаться на большой процесс. Когда он начнется, никто не знал. Шон Джилдер и сотрудники железнодорожной компании упорно играли в ни шатко ни валко и твердили, будто все еще ищут подходящего эксперта. Нуз теребил их год с лишним, но после неудачи Джейка с досудебными доказательствами утратил интерес к ускорению процесса. Партнер Джилдера Доби Питтман намекал, что железная дорога может пойти на мелкое возмещение по соглашению, чтобы избавиться от этого дела. «Сто тысяч – и расходимся», – упорно нашептывал он собутыльникам в Джексоне.
Даже в том маловероятном случае, если бы железная дорога и ее страховая компания согласились выписать чек, сразу нужно было бы погасить расходы на тяжбу, достигшие 72 тысяч с лишним. Остаток был бы поделен: две трети ушли бы Грейс Смоллвуд, одна треть – Джейку и Гарри Рексу. Мелочь, конечно, но так они, по крайней мере, увернулись бы от пули в виде своего злополучного «кредита на правонарушение».
Однако Доби Питтман проявлял нерешительность, потому что ему и раньше случалось ошибаться. Шон Джилдер не имел склонности пятиться и излучал уверенность в блестящей победе в зале суда.
В пятницу 8 июня Лоуэлл Дайер и Джерри Снук, сопровождаемые Оззи Уоллсом и его дознавателем Кирком Рейди, расположились в совещательной комнате конторы Джейка. Напротив них сидел Джейк, слева от него – Джози, справа – Кира.
Девочка пришла в широких джинсах и мешковатой толстовке. Несмотря на жару, никто вроде не обратил внимания, что толстовка – одежда не по погоде. Джейк и Джози согласились, что присутствующие привыкли к тому, что семья Гэмблов носит одежду с чужого плеча. В итоге шестимесячную беременность удалось успешно скрыть.
Сначала Дайер пытался неудачно шутить, потом стал объяснять Кире, что раз она – очевидец преступления, штат вправе вызвать ее на суд свидетелем.
– Вам понятно? – осторожно спросил он.
Она кивнула и еле слышно ответила «да».
– Мистер Брайгенс объяснил вам, что может произойти в суде?
– Да.
– Он сказал вам, что там говорить?
Кира смущенно пожала плечами.
– Наверное…
– Что мистер Брайгенс велел вам говорить?
Джейк, готовый к бою, перебил Дайера:
– Почему бы вам не спросить ее о том, что случилось?
– Хорошо. Кира, что случилось в ту ночь?
Чтобы никому не смотреть в лицо, она уставилась в блокнот, лежавший посредине стола, и поведала свою историю: в два часа ночи она не спала, потому что ждала возвращения Стюарта Кофера. Она пряталась с братом, мать ждала внизу. От страха Кира не могла уснуть, сидела в темноте с Дрю, за запертой дверью. Увидела свет фар; слышала, как подъехала машина. Потом, как открылась и закрылась дверь кухни. Дальше – голоса матери и Кофера, они спорили. Голоса стали громче, Кофер обзывал Джози шлюхой и лгуньей. Звуки избиения матери – опять. Несколько минут тишины и ожидания. Тяжелые шаги поднимающегося по лестнице Кофера, который, приближаясь к ее комнате, повторял имя Киры. Дерганье дверной ручки, стук в дверь. Они с братом плакали, старались не дышать, молились, чтобы им помогли. Непродолжительная тишина, когда Кофер решил оставить их в покое. Его удаляющиеся шаги на лестнице. Ужас от мысли, что мать ранена, иначе она бы кинулась их защищать. Снова тишина – бесконечная, страшная…
Кира поперхнулась и вытерла бумажным платком заплаканные щеки.
– Понимаю, это трудно, – произнес Дайер. – Но все равно попросил бы вас договорить. Это очень важно.
Кира стиснула зубы. Джейк в ответ на ее взгляд кивнул: договаривай.
Дрю спустился вниз и нашел мать без сознания. Он прибежал наверх в слезах и сказал, что она мертва. Вдвоем они спустились в кухню, Кира стала просить маму очнуться, потом села и положила ее голову себе на колени. Кто-то из них, она не помнила, кто именно, вспомнил о службе спасения. Дрю набрал 911, Кира продолжала держать голову матери, та не дышала. Они знали, что она мертва. Кира гладила ее по голове и шептала разные утешительные слова. Дрю не садился, она не знала, чем он занимается. Он сказал, что Кофер лежит на кровати без чувств. Потом Дрю затворил дверь, и Кира услышала выстрел.
Она стала всхлипывать, присутствующие отвернулись. Через минуту девочка
