притворяться, что я запаниковала.
– Подождите! – воскликнула я, в голосе звучало отчаяние – и я чувствовала это отчаяние, потому что, хотя это был просчитанный риск, я не могла знать наверняка, что не просчиталась. – Дайте мне еще один шанс!
– Имей хоть немного достоинства, дитя. – Блейк встал. И повернулся ко мне спиной, когда его собака подбежала к нему и бросила мертвую утку к его ногам. – Никто не любит неудачников.
– Я все еще могу проявить к вам щедрость, – крикнула я, когда охрана Блейка начала выводить меня с территории. – Последняя игра. Я против вас.
– Мне не нужна щедрость от тебя, девочка.
Все хорошо, пыталась убедить себя я. Есть другой способ. Способ, к которому я готовилась. Способ, который я планировала. Подарок в виде шахматного набора, факт того, что Алиса ждала мне снаружи – я всегда знала, каким будет мой гамбит.
Чем он будет.
– Тогда не щедрость, – ответила я, стараясь поддерживать панику и отчаяние, чтобы он не заметил глубокого чувства спокойствия, растущего внутри меня. – Как насчет всего?
Грэйсон пронзил меня взглядом:
– Эйвери.
Винсент Блейк поднял руку, и его люди молча отступили.
– Чего именно?
– Состояние Хоторна, – выпалила я. – Мой юрист неделями добивалась, чтобы я подписала бумаги. Тобиас Хоторн не передал мое наследство в доверительное управление. Прекрасные люди из «Макнамара, Ортега и Джонс» нервничают из-за того, что бразды правления берет на себя подросток, поэтому Алиса оформила документы, согласно которым все будет передано в траст, пока мне не исполнится тридцать.
– Эйвери. – В низком голосе Тоби слышалось предостережение. Часть меня хотела поверить, что он просто пытался помочь мне разыграть спектакль, в котором я прыгаю выше головы, но он, вероятно, на самом деле меня предостерегал.
Я рисковала слишком многим.
– Если вы сыграете со мной, – сказала я Блейку, кивнув на шахматы, – если вы выиграете, я подпишу бумаги и сделаю вас доверительным собственником.
Придя сюда, я рассчитывала на эго Блейка, хотела заставить его думать, что он может победить, но всегда был шанс, что он поймет, что я предложила шахматы именно потому, что у меня в этой игре были хорошие шансы на победу. Но сейчас?
Он видел мою игру.
Он видел мой проигрыш.
Он верил, что я сделала это предложение импульсивно, потому что проиграла. И все же он смотрел на меня очень внимательно, и на его губах играла самая недоверчивая из улыбок.
– Но зачем тебе делать что-то подобное?
– Я не хочу, чтобы кто-то узнал о Шеффилде Грэйсоне, – отрезала я. – И я читала документы! С трастом деньги по-прежнему будут принадлежать мне. Я просто не смогу их контролировать. Вам придется пообещать мне, что вы одобрите любые покупки, которые я захочу совершить, что вы позволите мне тратить столько денег, сколько и когда я захочу. Но остальные, которые я не смогу потратить? Вы единственный будете принимать решения, куда их вложить.
Знаешь, в чем настоящая разница между миллионами и миллиардами? – спросила меня Скай Хоторн. Казалось, это произошло вечность назад. В определенный момент она заключается не в деньгах.
А во власти.
Винсенту Блейку состояние Тобиаса Хоторна нужно было не для того, чтобы его тратить.
– Что, значит, пан или пропал – я получу все в двойном размере или ничего? – язвительно спросил Блейк. Как Тобиас Хоторн, человек напротив меня просчитывал на десять шагов вперед. Он знал, что у меня есть козырь в рукаве.
Надеюсь, он думает, что только один.
– Нет, – ответила я. – Если вы выиграете, вы получаете контроль над всем, пока мне не исполнится тридцать или вы не окажетесь на глубине шести футов. Но если выиграю я, вы позаботитесь о том, чтобы любые неприятные слухи о Шеффилде Грэйсоне остались в прошлом, и даете мне слово, что на этом все закончится.
В этом заключался план. Таким он был все это время. Мой величайший противник – а теперь и твой – человек чести, сказал мне Тобиас Хоторн. Превзойди его, и он признает твою победу.
– Если я выиграю, – продолжила я, – перемирие, которое у вас было с Тобиасом Хоторном, распространится и на меня. Сезон охоты закроется. – Я посмотрела на него жестким взглядом – подозреваю, он позабавил Блейка. – Вы отпустите меня, так же как отпустили когда-то молодого Тобиаса Хоторна.
Я хотела, чтобы он увидел во мне импульсивность, как будто я пытаюсь проползти в щель, потому что проиграла. Я молода. Я девушка. Я никто. И вы только что видели, как Иви обыграла меня в шахматы.
– Откуда мне знать, что ты выполнишь свою часть сделки? – спросил мой противник.
Мне потребовалось все самообладание, чтобы не позволить даже тени победы показаться на моем лице.
– Если вы примете пари, – сказала я, широко раскрыв глаза и демонстрируя напускную храбрость, – мы сделаем два звонка: один вашему юристу, второй моему.
– Какого черта вы творите? – прошипела Алиса.
Мы с ней были одни – вроде как, – но даже если никто нас в открытую не слушал, я не хотела говорить ничего, что могло бы выдать мои намерения Блейку.
– То, что должна, – ответила я, надеясь, что Алиса услышит больше в моих словах.
У меня есть план.
Я могу это сделать.
Вы должны довериться мне.
Алиса уставилась на меня так, словно у меня выросли рога.
– Вы совершенно точно не должны делать это.
Я не собиралась выигрывать этот спор, поэтому даже не стала ей отвечать. Я просто хотела, чтобы она поняла: я не отступлю.
Когда Алиса это поняла, она тихо выругалась и отвела взгляд.
– Знаете, почему мы с Нэшем разорвали помолвку? – спросила она тоном, который казался чересчур спокойным как для произнесенных ею слов, так и для ситуации. – Он был решительно настроен не позволить деду дергать за ниточки его – или меня. Нэш ожидал от меня, что я оставлю все это, Хоторнов, как и он.
– А вы не смогли. – Я не понимала, к чему она клонит.
– Нэша растили так, чтобы он стал особенным, выдающимся, – продолжила Алиса. – Но он был не единственным, к кому старик приложил руку, так что да, я осталась. – Алиса проглатывала слова, отказываясь придавать им большее значение, чем было необходимо. – Я сделала то, что должен был сделать Нэш. Это стоило мне всего, но прежде чем мистер Хоторн скончался, он договорился с моим отцом и другими партнерами, что я возьму на себя все дела с вами. – Она опустила взгляд. – Я просто слышу, что сказал бы старик о том хаосе, который я допустила в своей работе.
