Тем временем Люда Шемонасва, тайком от капитана, разрабатывала свою версию, внезапно почувствовав вкус к делу. "Лысяк" захватил ее воображение и уверенность в том, что он вполне может быть убийцей, лишний раз подкреплялась все новыми порочащими его сведениями, которые в изобилии стали поставлять следователи ОВХСС. Оказывается, в Алма-Ате он спекулировал квартирами, жил далеко не по средствам и нигде не работал.
Люда долго и упорно составляла рапорт, сводя концы с концами, а потом явилась с ним к Ивану Никаноровичу.
Было одно слабое место в ее рассуждениях - мотивы преступления. Но это ее не останавливало. "А может, мы имеем дело с маньяком, или что-то старое было между ними?
А?".
Иван Никаноровпч встретил ее приветливо, мгновенно выслал из кабинета лейтенанта Губарева. Развернул листы 1-о рапорта, посмотрел на них, его брови круто поползли вверх.
- Вы знаете, Люда, он же мошенник. А мошенники убийцами обычно не становятся. Жилка не та...
И Люда ушла, не зная, обижаться ей или нет, или прикрикнуть на Губарева, который все время увивался вокруг.
Составляя рапорт, Люда собрала воедино много сведении о "лысяке". Но случилось так, что один из фактов, выуженный Людой из туманного прошлого подозреваемого, натолкнул капитана на простую, вполне объяснимую мысль.
Лет пять-шесть назад Симон пытался похитить фотоаппаратуру японского производства, и одно соображение, связанное с его любовью к фотоделу, выраженное столь оригинальным способом, и заставило капитана высоко поднять брови.
... Его фамилия была Бегимбетов. А звали его просто и неожиданно. Колей. Вначале Иван Никаиорович думал, что это, как обычно бывает, окружающие переделали Бегимбетову имя для легкости. Но Колей, именно Колей, а не Николаем числился он и в паспорте, и поэтому юридически приходилось его именовать так а не иначе - Коля Бегимбетов. Был Коля сутуловат и невзрачен. Разглядывая его фотографин, снятые в разных ракурсах, Иван Никанорович, уже стал разуверяться в собственных построениях, упрекая себя в излишней фантазии.
Но зачем тогда Коля Бегимбеттов убил Дегтеву? Да и убил ли он, этот понурый экспедитор цеха безалкогольных напитков?
Иван Никанорович был уверен, спираясь на крепчайший фундамент своей практики, что убийство может быть совершенно только человеком, который готов к нему, который где-то подспудно давно выкашивал в себе способность к этому, пусть даже и не подозревая и существовании такой способности.
Следовательно, чтобы убить, потенциальный преступник должен иметь в душе хорошо отлежавшийся искус к убийству, неведомый резерв, который залпом может перечеркнуть и природное чувство самосохранения, и обыкновенный страх перед небытием, и те многочисленные преграды, существующие в психике каждого человека. И Иван Никанороиич, не веруя в физиогосмистику, все-таки полагал, что какая-то часть внутреннего состояния каждого человека должна каким-то образом отражаться на лицах людей, их внешности и повадках.
А Бегимбетов человек с самым заурядным лицом.
Колю Бегимбетова решили все же не приглашать в управление, а всей опергруппе съездить на место его жительства и там посмотреть, что и как. Бегимбетов был пока последним звеном и последней точкой, в которую зашел изрядно затянувшийся поиск. Никаких улик в заначке у следователей, понятно, не было. Кроме одной - на Бегимбетове обрывалась последняя, более или менее достоверная версия.
Коля жил почти на самой окраине Целинограда, далеко за белым корпусом "Казсельмаша", около товарного железнодорожного тупика. Вскоре сюда прибыла вся опергруппа. Молоденький сержант, переодетый в смазчика вагонов, выскочил из тамбура и доложил Ивану Никаноровичу, что Бегимбетов дома, никуда не уходил и, видимо, по случаю воскресного дня решил вздремнуть до вечера. Иван Никанорович первым вошел во двор.
Люду в сени на всякий случай не пустили, а поручили поиграть со щенком, чтобы со стороны группа вошедших в дом не вызвала повышенного интереса у возможных наблюдателей. А коль одна из пришедших залюбовалась вихрастой собачонкой, значит, пришли праздные знакомые.
Вскоре дверь распахнулась и вышел лейтенант Митько, вслед за ним простенько одетый Бегимбетов, чей облик нисколько не расходился с изученными Людой фотографиями. Бегимбетов вышел во двор и спокойно оглянулся по сторонам. Опергруппа, не торопясь, расположилась около него. Не было только Губарева. Обыск делает, догадалась Люда.
Ордер на арест Бегимбетова лежал у Ивана Никаноровича в кармане, но он не торопился объявлять постановление об аресте Бегимбетову, еще и еще раз пытаясь уверить себя в том, что арест Бегимбетова - не случайность и не ошибка оперативников. Через десять-пятнадцать часов он узнает, что творилось в этот момент в душе у Бегимбетова.
Сейчас же Бегимбетов был для него загадкой, смелым экспериментом, за который, в случае неудачи, пришлось бы держать ответ перед законом.
Они стояли друг перед другом. Бегимбетов интуицией загнанной души понял, что вот этот пожилой капитан, повидимому и есть старший в группе этих людей, которые явно были работниками милиции. Он смотрел на Ивана Никапоровича, а тот на него. Оба молчали. И это молчание на мгновение повисло в воздухе и даже белобокий щенок, словно поняв, что сейчас Люде не до него, поскуливая уполз в сарай. И в этот тягостный момент, внимание следователя привлекла странная манера Бегимбетова - держать руки в карманах низко опущенных брюк, так что запястья были над карманами и только пальцы прятались за серой клетчатой тканью.
- Что у вас в карманах, Бегимбетов? - спросил вдруг Иван Никифорович, Выньте-ка руки...
- Губарев, - крикнул он лейтенанту, поднявшемуся на крыльце с виноватым видом - видно, поиск был впустую, - проверьте, что у него в карманах.
Бегимбетов нехотя вынул руки из карманов. Но карманы были пусты. Губарев вывернул их даже иаизизнку.
- У вас что, привычка такая - держать руки а карманах? поинтересовался, не зная, о чем еще спросить Иван Никаноровпч.
Бегимбетов пожал плечами и стал заталкивать вывернутые карманы обратно. На желтой их ткани отчетливо обозначились бурые пятна...
* * *
Коле Бегимбетову не везло вот уже тридцать лет подряд. Родители его жили в одном из поселков Балкашинского района. Природа не наделила его в детские годы ни силой, ни ловкостью, ни общительностью. Страстно переживал он, что сверстники относились к нему с презрительной ухмылкой. И когда на задворках поселка в воздух взлетал набитый тряпками мяч, в командах не было его, Коли Бегимбетова - никто не хотел играть с ним, неуклюжим и трусоватым.
Коля оставался один, лазил по обширному чердаку старого сельсоветского дома, копаясь в грудах старых газет, обломков неведомых механизмов и обрывках тряпок.
И однажды обнаружил странную железную болванку, которая по всем его скудным познаниям была ни чем иным, как гранатой. Позже, в одном из школьных учебников, он обнаружил изображение этой гранаты и полностью уверился в том, что граната эта, с рубчатым кольцом на конце рукоятки, боевая и начинена взрывчаткой. Теперь он уже не стремился завоевать доверие своих сверстников, а спрятав гранату под рубаху, прогуливался по кромке футбольного поля, со сладкой, ноющей тревогой поглаживая стальное колечко. Знал он - стоит дернуть колечко и останутся на поле эти задиристые мальчишки, и долго еще будет говорить село о нем, Коле Бегимбетове.
С тех пор прошло почти семнадцать лет. Семнадцать лет, еще в детстве натертая до блеска, находилась граната в кармане Бегимбетова, который не расставался с ней никогда. Отсюда и привычка пошла - держать руки в карманах, поддерживая спадающие под тяжестью гранаты брюки. Граната уже давно перестала быть предметом гордости мальчишки Бегимбетова. Для Бегимбетова - взрослого она была уверенностью в необходимость факта своего существования, поддерживая его в минуты горьких разочаровании и обид, наносимых ему. Он никому ничего не прощал и нередко, в пылу случайной ссоры, тянулся к холодной металлической поверхности, словно пытаясь обрести вновь уверенность в себе, а в случае чего и дернуть кольцо, ощущая радостную власть над жизнью и смертью своего случайного обидчика.
И однажды он все-таки "дернул кольцо".
Дегтева была его любовью. В их возможный союз никто бы не поверил, только раз поглядев со стороны на эту странную пару. Сутулый, безликий Бегимбегов и внешне броская Дегтева. Но Коля нашел другой путь к Дегтевой.
Была та корыстна и не брезговала малейшей возможностью что-то выбить из жизни. Приметив, что Бегимбетов по случаю и без случая пялит на нее глаза, и зная, что работает он грузчиком на мясокомбинате, стала она потихоньку привечать Колю, пытаясь вначале только ласковыми ухмылками расплачиваться с ним за подпольно доставленное мясо. Однако Бегимбетоза это мало устраивало и он намекнул, что денег, ему за это, конечно, не надо. Дегтева поняла и уступила.
