- Но даже если допустить самое невероятное, то есть что ты каким-то непостижимым образом перехитришь всех и доберешься до клада один, то ты все равно не сможешь вывезти его из страны. Мало того, ты и сам не сможешь выбраться - тебя будут ждать на всех таможнях с распростертыми объятиями и оттопыренными карманами для найденных тобою денег. Но даже если ты и сквозь это проскользнешь, то все равно в Америку тебе дорога заказана. Ты уже не сможешь жить дома, а вынужден будешь скитаться неприкаянным по всему свету, боясь истратить лишний рубль...
- Доллар, - поправил тот.
- Хорошо, доллар, чтобы по твоему богатству тебя не смогли вычислить наши агенты, которых полно, как ты знаешь, во всех странах. Более того, тебя, вдобавок к уже имеющимся обвинениям, могут объявить международным преступником, обвинив в краже государственного достояния России, и тогда тебе точно крышка. Ты умрешь, одинокий, затравленный и изможденный, где-нибудь в диких дебрях Амазонки или во льдах Антарктиды, в общем там, где найдешь спасение от русских шпионов. И у тебя даже не будет возможности заплатить ритуальной конторе, чтобы они высекли на твоем надгробном камне ту самую злосчастную фразу, которую ты никак не желаешь нам говорить!
Я не смогла сдержать восхищения и искренне зааплодировала.
- Босс, вы гений!
Но он серьезно и внимательно смотрел на подавленного американца и ждал ответа. Тот, боясь поднять глаза, мучительно искал контраргументы сказанному, но, видно, никак не находил. Родион положил его на обе лопатки, и тому оставалось только сдаться и просить прощения. Но он не был бы Полом Кейди, если бы сдался так легко. Что-то найдя наконец в дальних сусеках своей большой и красивой головы, он расправил плечи и выдал:
- Я не такой тупица, как ты тут изобразил. Я и не собирался ничего вывозить сейчас, когда за мной следит половина земного шара, а именно столько, по нашим сведениям, имеется в мире русских шпионов. Я хотел только убедиться, что клад существует. Потом бы, взяв из тайника самую малость, уехал в какую-нибудь нейтральную страну, сделал пластическую операцию, сменил имя и открыл совместную фирму в России, как и предполагал сделать Моловски. Дальше уже все просто. Сокровища спокойно лежали бы на своем месте. Ведь если с ними ничего не случилось за сорок лет, то уж за год-два тем более, согласен? Ну что на это скажешь?
- У меня нет слов, дорогой коллега, - иронично усмехнулся босс, - одни соболезнования. Ты забыл, что не сможешь выехать из страны - тебя прикончат в любом случае и закопают в той яме, откуда изымут клад.
- Хорошо, допустим, ты прав, - окончательно сдался Пол, почесав переносицу. - Но чем в этой безвыходной ситуации ты сможешь помочь мне?
- Ты не поверишь, но я все-таки скажу: абсолютно всем. За какие-то жалкие сорок пять процентов...
- Двадцать два с половиной, - мягко подсказала я. Он бросил на меня убийственный взгляд и продолжил:
- Так вот, за эти ничтожные крохи я готов доставить тебя незаметно до места клада, помочь вырыть его, даже если понадобится копать огромную яму, и тайно переправить тебя со всем этим добром в любую точку земного шара. Могу даже здесь устроить тебе пластическую операцию и новые документы, чтобы уже ни одна собака не догадалась.
Полностью обезоруженный, раздавленный глыбами неопровержимых доводов, американец счел за лучшее прекратить всякое сопротивление. Практический разум подсказывал ему, что другой такой возможности добиться своей цели у него может и не быть.
- Что ж, все это выглядит довольно заманчиво, - проворчал он, разглядывая прозрачную ткань колготок на моих соблазнительно перекрещенных ногах. - Но ты не преувеличиваешь свои возможности, Родион?
- Их трудно преувеличить, мистер Кейди. - Я с гордостью взглянула на скромно потупившегося босса. - К тому же у нас с вами нет другого выхода, не так ли? - и заговорщицки подмигнула изумленному американцу. - Мы ведь оба с вами много потеряем, если он не выполнит своих обещаний.
- Когда это вы успели сговориться? - Босс удивленно поднял брови. Впрочем, это меня не волнует. Итак, я жду твоего ответа, Пол.
- А ты не передумаешь в последний момент и покаянно не понесешь клад в милицию?
- Я уже все сказал на этот счет. И потом, у нас ведь будет договор с печатями. Что тебе еще нужно?
- Что ж, так и быть, поскольку ничего другого мне не остается, я готов заключить с вами эту сделку. По рукам?
И в третий раз за сегодняшний день они ударили по рукам. Таких недоверчивых людей, как этот детектив, словно сошедший к нам в офис со страниц романов Чандлера, я еще не встречала. Хотя мой босс тоже был хорош. Я быстренько напечатала три экземпляра договора, из коего следовало примерно то, что Заказчик, в лице гражданина США имярек, обязуется выплатить двум Исполнителям, в лице граждан России имярек, по двадцать два с половиной процента от суммы найденного клада за то, что они помогут ему этот клад разыскать, откопать и доставить в безопасное место, по желанию Заказчика, без привлечения к этому делу каких бы то ни было государственных органов России. Самым последним и незначительным пунктом договора было то, что Исполнители обязуются, по возможности, сделать все, чтобы Заказчик остался жив и здоров по завершении данной сделки. Оглашая кабинет зубовным скрежетом, босс поставил печать и подпись под этим документом, словно подписывался под собственным смертным приговором. Получив по экземпляру договора, все расселись по своим местам в кабинете, и мы с боссом выжидающе уставились на американца.
- Ну, господин хороший, - зловеще процедил босс, - теперь не отвертишься. Заканчивай фразу.
- А на чем я тогда остановился? - прикинулся тот склеротиком.
- На том, что "Казна Coco находится...", - услужливо подсказала я, и тут, будто злой рок преследовал нас, опять зазвонил телефон.
Едва не расплавив аппарат взглядом, Родион все же поднял трубку и начал слушать. Минуты через три он положил ее на место и поднял на нас, с тревогой следивших за ним, свои умные глаза.
- Можете расслабиться, - спокойно сказал он и, когда мы с облегчением выдохнули, добавил: - Придется отменить...
- Как?! - дуэтом воскликнули мы.
- ...последний пункт контракта, - невозмутимо договорил он, - в связи с только что поступившей информацией. Как мне сообщили, в интересующем нас ведомстве в данный момент никто не занимается поиском несуществующей, в чем они уверены, казны Сталина. Нет таких разработок и никогда не было ни в ФСБ, ни в КГБ. По крайней мере официально.
- Пардон, но тогда по чьему распоряжению отпустили из милиции тех двоих? - спросил Пол.
- Это мне тоже интересно. Оказывается, звонили по правительственной связи начальнику ГУВД Москвы, и тот дал команду в отделение. Все произошло очень быстро, и теперь трудно установить, чей голос на самом деле слышал милицейский "чин". Сам он утверждает, что звонил тот, чьи приказы он должен выполнять неукоснительно. А в данный момент, как выяснилось, этого человека в Москве нет. Эту загадку уже пытаются решить мои хорошие друзья. Но не это для нас сейчас важно, а то, что мы имеем дело с хорошо организованной преступной группой, имеющей связи там, куда простым смертным доступа нет. Кто-то, заинтересованный в поисках, является, судя по всему, очень важной персоной. И чем выше его чин, тем больше у него возможностей и тем меньше у нас шансов остаться в живых. Я говорю не только о тебе, Пол, но и о нас с Марией и Валентиной. Если бы они оказались действительно ребятами из "конторы", то я бы смог уладить все... Договориться как-нибудь... По крайней мере я бы гарантировал нам всем безопасность. Но эти бандиты играют без правил, и я не хочу никого из вас подвергать смертельному риску. Мы должны трезво оценить ситуацию и принять здравое решение. Исходя из того, что договор уже заключен, я не собираюсь отказываться от своих обязательств, но настаиваю на исключении последнего пункта - ты не выберешься живым из страны, Пол. И скорее всего мы с Марией уже будем встречать тебя у ворот рая. А я даже там не хочу чувствовать себя виноватым перед тобой. И еще - уверен, что эти люди, которых кто-то поддерживает наверху, не желая выдавать себя, сейчас наверняка не чай пьют, а думают, как бы нас отсюда выкурить. Я попросил, чтобы здесь регулярно появлялась патрульная машина, но для них это не больше чем назойливая муха. Менты их могут пугнуть, но брать уже не будут - органов боятся.
- Мне, честно говоря, плевать на последний пункт, - усмехнулся американец. - О себе я сам как-нибудь позабочусь. Я бывал во всяких переделках и цену себе знаю. А вот вы, я смотрю, не из таких. Но ничего, как-нибудь сумею позаботиться и о вас - мои возможности не ограничены в этом смысле. Вы обеспечьте мне официальную защиту, а я вам - неофициальную и физическую, хвастливо закончил он.
Скупые слезы благодарности выступили на наших с боссом глазах от этих слов. Я даже достала платочек из рукава блузки и растроганно высморкалась.
