– Рассчитали по траектории полета джакузи, – весело вставил Евдокимов.
– Так я вас поздравляю! Отличную вы себе нашли няньку.
Маша потрясенно молчала. Она планомерно и сосредоточенно заливалась краской, причем покраснели не только щеки, но и шея, и верхняя часть груди, доступная для вдумчивого обзора.
– Я не верю, – прошептала она.
– Да что вы! Он нормальный парень, – сказала Лиза. – Вы, наверное, ошибаетесь.
– Нет, мы не ошибаемся, – отрезал подполковник.
– Точно-точно! – подхватил Евдокимов. – А чё, лихо придумано! Берешь под мышку вон того, самого маленького, в другую руку – ведерко и совок, и ни один охранник ни в чем тебя не заподозрит. Можно целый день ковыряться в песочнице, наблюдая за квартирой Лабругина и его передвижениями.
– М-да, – кивнул Алимов. – Да не смотри ты так на жену, Илья, не смотри! Ну, ошиблась, с кем не бывает!
– И когда будешь бить, не бей по голове, – дал дружеский совет Валдаев. – Побереги ее гениальные компьютерные мозги.
В следующую секунду Александр горько пожалел о сделанной ремарке. Здоровякин после пережитого волнения был опасен. Он врезал своему болтливому другу прямо в солнечное сплетение. Валдаев согнулся пополам, закашлялся и прохрипел:
– Глазки! Дайте мне скорее глазки!
– Хотите мои, дядь Саш? – подлетел Антон. – Не дергайтесь, я вам надену.
Антон приладил на голову Александра ободок, и тот затряс черепом, заставляя выпученные глаза прыгать на пружинках. Все засмеялись.
– Дядь Саш, с вас пистолет. Дадите пострелять? – спросил корыстный младенец.
– Я понимаю, почему так называемому Дмитрию Рябухину удалось справиться с потомством гражданина Здоровякина, – сказал Валдаев, выпрямляясь. – Потому что общение с этими короедами такой же экстремальный вид деятельности, как и минирование. И еще. Придется тебе, Илюша, видимо, вернуться в семью. Иначе Мария в следующий раз наймет в няньки бен-Ладена…
Целую неделю Валдаев самоотверженно посвятил заботам о семье друга. Это позволило ему избежать встреч с Лизой.
– Не понимаю, – удивлялся Здоровякин. – Чего ты тянешь? Прекрасная ведь девчонка! И влюблена в тебя!
– Я тоже влюблен, – признался Валдаев. – Особенной любовью.
– Специфической, я бы сказал.
– Я как винтик на границе магнитного поля. Еще один неверный шаг, и мощная сила притяжения бросит меня в объятия магнита, прилепит к нему.
– Так делай этот шаг!
– Значит, жениться?
– Да!
– И-эх! Наверное, ты прав. Женюсь, и точка. Швобода, швобода! Как мне будет ее не хватать! – вздохнул Валдаев. Вздох его был трагическим, в глазах читалось выражение, присущее корове, которую ведут на бойню.
– Маша сказала, что ты как Пушкин.
– Александр Сергеевич?
– Угу.
– Ну, она несколько переоценивает мои литературные способности. Хотя – да, язык у меня подвешен.
– У тебя язык без костей. Но Маша не то имела в виду. До Натальи Гончаровой Пушкин делал предложение и другим девушкам, не менее симпатичным, и каждый раз, посватавшись, не стремился поближе познакомиться с барышней. Наверное, боялся передумать.
– Он тоже невероятно ценил личную свободу!
– Зачем ты делал авансы Елизавете?
– Какие авансы?
– Ходил к ней в гости.
– Один раз сходил!
– Целовал.
– Один раз поцеловал!
– Не ври, не один. Я видел. Складывал с ней мозаику.
– Здоровякин, ты прислушайся к тому, что говоришь! – возмутился Александр. – Да у меня девицы по три месяца жили в доме, вели хозяйство, исполняли приятные супружеские обязанности, и я не считал, что делаю им авансы и обещаю жениться. А с Лизой я складывал мозаику! Боже ты мой!
– А ты не сравнивай Лизу с остальными своими девицами.
– А чем она отличается от всех других?
– Именно тем, что к другим ты не боялся приблизиться, а ее избегаешь. Ты же сам сказал, что она твой магнит. Ты знаешь, что она – твоя. Она для тебя.
– И что ты на меня набросился, а? – жалобно простонал Валдаев.
– Так я ж теперь плотно общаюсь с Машей. А она общается с Лизой. Результат: Лизины проблемы – наши проблемы. Ты ее главная проблема.
– Я и сам ничего не понимаю. И хочу, и не хочу. И боюсь.
– Настоящий мужчина.
– Пошел вон!
– Ты трогательно ласков.
– А ты… а ты… инопланетная нечисть!
– О! – изумился Здоровякин. – Инопланетной нечистью я еще не был!
С тех пор как у родителей Ильи поселилось дикое африканское племя из трех воинственных зулусов, в квартире (а также в квартирах этажом выше и этажом ниже) резко увеличилось количество потребляемого валидола. Бизнесмен Лабругин – виновник бедственного положения семьи Здоровякиных – пустился в бега, иначе Илья вытряс бы из него компенсацию за разрушенное жилище.
Любимый джип Саши Валдаева прошел предпродажную подготовку и сейчас, грустный и оскорбленный, был выставлен в автоцентре на обозрение публики, как блестящий мускулистый раб на торгах в Древнем Египте. Расставание с «лендровером» далось Александру труднее, чем со всеми отправленными когда-то в запас отставными любовницами. Но друг лишился квартиры, одежды, кастрюль и компьютерной техники. Пришлось пожертвовать любимой игрушкой.
Белые лилии и белые гвоздики в обрамлении какой-то пушистой зеленой травы составляли отличный букет. «Вашей девушке понравится», – улыбнулась продавщица в цветочном магазине. У продавщицы были изумительные синие глаза и та-акой вырез на обтягивающей кофточке, что Валдаев с трудом подавил желание включить на полную катушку свое сокрушительное обаяние и через пару-тройку минут заполучить от цветочной продавщицы номер телефона. «Мне нельзя!» – мысленно одернул он себя.
Теперь букет лежал на тумбочке в прихожей, дожидаясь решения участи. Валдаев натягивал свитер. Он собирался в гости к Елизавете. Сначала Саша решил было напялить костюм с галстуком, но в сочетании с букетом это неминуемо утвердило бы Лизу в мысли, что великовозрастный мальчуган пришел наконец-то делать ей предложение. Валдаев страшился подобной неизбежности и окончательности. Он хотел оставить себе место для маневра.
Пульсатилла и пять котят сидели в ряд на диване, словно фарфоровые слоники на комоде, наблюдая за военными сборами хозяина. Они синхронно поворачивали головы вслед за перемещениями Валдаева по комнате.
– Вот так, родные мои, не отвертеться мне на этот раз, – с глубокой душевной тоской жаловался сыщик. – Посмотрите, эти носки подходят? К брюкам, несомненно, да. Но к трусам? А свитер как? Новенький. Или синий надеть?
Звонок в дверь пресек гардеробные мучения Валдаева.
– Это опять Здоровякин, – возмутился Саша. – Никак от него не избавиться! Да что ж за жизнь у меня! Ни секунды уединения!
Пушистые шарики-котята обрадованно попрыгали с дивана и покатились за Валдаевым – открывать дверь. Здоровякина они успели полюбить всем сердцем, отведя ему роль матраса.
Александр – как был в свитере, носках и с брюками, перекинутыми через локоть, – гневно распахнул дверь. На пороге стояла Лиза.
– О, – заметила она, опуская взгляд вниз, – у тебя красивые ноги!..
Валдаев испуганным кенгуренком прыгнул в сторону, за угол.
– Я была в магазине неподалеку, знаешь, где кассеты и компакт-диски? И решила заглянуть, – объяснила в пустоту Лиза. – Ничего, что я зашла?
– Здорово! – крикнул Валдаев.
– Великолепный букет у тебя на тумбочке. Белые лилии и гвоздики, очень нарядно.
– Это тебе, – поспешно вывалился из-за угла полуголый Валдаев. Он балансировал на одной ноге, целясь в штанину. – Тебе, Лиза! Я ведь и сам собирался в гости!
– Правда?
– Правда, – успел признаться Саша, прежде чем рухнул всей массой на пол у ног Лизы, потеряв равновесие. – Проклятие!
– Не убейся! – сказала Лиза. Она нагнулась и погладила Валдаева по голой, умеренно волосатой ляжке, потом присела и поцеловала сыщика в макушку. У того затрепетали ноздри – он ощутил тонкий аромат Лизиных духов. Затем девушка перешагнула через распростертое тело и взяла букет.
Собранная на десять процентов мозаичная картина лежала на полу комнаты. Это был результат двухчасового пребывания Лизы в гостях у Валдаева. Они собрали бы больше, если бы детеныши Пульсатиллы не принимали деятельного участия в процессе компоновки. И если бы сборщики пазла не отвлекались на поцелуи. И если бы они не пили вино – две бутылочки были благоговейно извлечены Сашей из тайника, куда он пристроил их в надежде уберечь от прожорливого Здоровякина.
– Так что ты купила в магазине около моего дома? – Валдаев провел рукой по волосам Лизы. В мягком свете лампы они отливали золотом. Когда Лиза появилась в дверях квартиры, на ней был замшевый сюртук длиной до колен, и ее волосы лежали на шершаво-матовой поверхности ткани зеркальной шелковой массой. Теперь Лиза сняла сюртук и осталась в белой рубашке. Валдаев очень надеялся, что вскоре ему удастся убедить гостью снять еще что-нибудь. И он отлично знал, что магазин компакт-дисков уже неделю как закрылся на ремонт.
